Взаимоотношения Джеймса и Елены Уайт

Впервые Центр исследований трудов Е. Уайт издает в полном объеме письма 64, 65, 66 и 67 за 1876 год. Джеймс и Елена Уайт писали эти и другие письма, не предполагая того, что они будут когда-нибудь опубликованы. Однако в этих письмах мы можем найти для себя много ценного относительно того, как преданные Богу христиане преодолевают разногласия в семье. Мы верим, что советы, содержащиеся в этих письмах, помогут другим супружеским парам не падать духом и находить выход из конфликтных ситуаций.

Мы попытались рассказать об обстоятельствах, в которых написаны эти письма, чтобы читатель увидел истинную любовь и привязанность, которая связывала Джеймса и Елену Уайт в течение всей их долгой супружеской жизни, - как до, так и после инсультов, происшедших с Джеймсом. Мы просим вас полностью прочитать весь этот раздел, включая вступительные примечания, чтобы понять предысторию этих писем.

Джеймс и Елена Уайт

Очи Спасителя обращены на Джеймса Уайт. - Дорогой Джеймс, мы будем вспоминать о тебе во всех наших молитвах и настойчиво возносить свои прошения к Божьему престолу. Временами у меня появляется благословенная уверенность, что Бог услышал мою мольбу благодаря Его дорогому Сыну и благословил тебя там, в Дэнсвилле. Иногда во время молитвы я чувствую сладостное присутствие Бога и получаю от Него подтверждение, что Он посылает тебе Свою любовь. Хоть ты и страдаешь, Иисус рядом с тобой. Он укрепляет и поддерживает тебя Своей всесильной рукой. Тот, Кто простер руку, чтобы спасти тонущего в бурных водах Петра, спасет Своего раба, который трудился [261] ради людей и не щадил своих сил для дела Божьего. Да, Джеймс, око сострадательного Спасителя обращено на тебя. Твои немощи не оставляют Его равнодушным. Он любит тебя и жалеет так, как никто из нас. Он позволит тебе восторжествовать ради имени Своего дорогого Сына. Не унывай, мой бедный страдающий муж. Подожди еще немного, и ты увидишь спасение Божье. Мы знаем, в Кого уверовали. Мы не блуждаем в неопределенности. Все мы надеемся на то, что в конце концов будем оправданы (Рукописи, т. 10, с. 28).

Елене не хватает "мужской руки" Джеймса во время его болезни. - Сойдя вчера с поезда, я 12 миль ехала в дилижансе, любуясь прекрасными пейзажами. Деревья с их интересной цветовой гаммой, прекрасные вечнозеленые растения, изумрудно зеленая трава, высокие величавые горы, отвесные скалы - все радовало глаз. Я могла бы получить огромное удовольствие от этой поездки, но я одинока. Меня больше не поддерживает сильная мужская рука, на которую я всегда опиралась. Слезы стали моим хлебом днем и ночью. Душа моя все время скорбит. Я не могу смириться с тем, что твой отец [Джеймс Уайт] сойдет в могилу. О, если бы Бог смилостивился и исцелил его! Эдсон, мой дорогой мальчик, предай себя Богу. Если ты в чем-то ошибался, откровенно признай это и смиренно исповедуй свои ошибки. Сблизься с Богом и вместе со мной умоляй Бога о выздоровлении твоего отца. Если мы очистим свои души перед Богом и искренно покаемся во всякой неправде, то неужели Он не внемлет нашей мольбе во имя Своего дорогого Сына и не исцелит твоего отца? (Рукописи, т. 10, с. 28,29).

Настоятельная просьба к Эдсону нежно обращаться со своим отцом. - Дорогой Эдсон, постарайся воздержаться от необдуманных действий в отношении письма, которое написал тебе отец . Сохраняй спокойствие, жди и доверяй; будь верен и пойди на любые возможные уступки, даже если ты уже делал это раньше. И пусть Бог наделит тебя чутким и мягким сердцем, сострадающим твоему бедному, измученному, изнемогающему, встревоженному отцу (Рукописи, т. 10, с. 29).

Джеймс Уайт очень внимателен. - Мой муж очень внимателен ко мне. Он всячески старается сделать мои поездки и мой труд приятными и помочь мне отдохнуть. Он очень жизнерадостный человек и большой оптимист. Сейчас мы должны трудиться и тщательно беречь силы, потому что нам предстоит посетить еще 13 лагерных собраний (Рукописи, т. 10, с. 33).

Письма

(Написаны 10,12, 16 и 17 мая 1876 г.)

В 1973 году Центр исследований трудов Елены Г. Уайт приобрел коллекцию из 2-х тысяч писем, написанных между 1860 годом и 1899. Адресованные Люсинде Холл, одной из ближайших подруг Елены Уайт, эти письма были написаны такими известными адвентистами, как Джеймс и Елена Уайт, Келлог, Лофборо, Амадон и Хаскелл. О том, как эта коллекция попала в Центр исследований трудов Елены Уайт, пастор Артур Уайт рассказывает в журнале "Ревью энд Геральд" от 16 августа 1973 года.

В этой коллекции оказалось 48 ранее неизвестных писем Елены Уайт. Большая часть этих писем содержит новости, которыми обычно обмениваются близкие подруги. Но Елена считала Люсинду больше, чем просто подругой. Вот что она написала ей 14 июля 1875 года:

"Мне так хочется увидеть тебя, Люсинда... Какя скучаю по тебе во время этой поездки! Хотя у меня много друзей, ты близка и дорога мне, как члены моей семьи. Ты мне так дорога, как если бы моя кровь текла в твоих жилах" (Письмо 48, 1875 г.; Рукописи, т. 10, с. 33).

Поскольку Елена Уайт была особенно близка к Люсинде, она изливала душу своей подруге по поводу некоторых семейных обстоятельств, написав четыре письма с 10 по 17 мая 1876 года. Учитывая обстоятельства, в которых [264] Елена Уайт находилась в то время, ее по-человечески можно понять. Но уже через день после написания третьего письма она пожалела о соделанном. Последнее, четвертое, письмо, датируемое 17 мая 1876 года, она начала так:

"Мне жаль, что я написала тебе эти письма. Какие бы чувства ни обуревали меня, мне не следовало тревожить тебя. Сожги все мои письма, и я не буду больше обременять тебя своими проблемами... Я больше не согрешу, произнося лишние слова, в каких бы обстоятельствах мне ни довелось оказаться. Молчание во время любых неурядиц или неприятностей всегда оказывалось для меня благословением. Когда я изменяла этому принципу, всегда сильно сожалела об этом" (Письмо 67, 1876 г).

Но Люсинда не уничтожила эти письма. Так они стали достоянием Центра исследований трудов Е. Уайт в 1873 году. Центр, не зная, как поступить с этими четырьмя письмами, не стал включать их в основной сборник. Некоторые предлагали сжечь эти письма в соответствии с пожеланием самой Елены Уайт. Однако другие считали, что письма следует сохранить по двум причинам: 1. Ситуация, в которой находится Центр исследований трудов Е. Уайт, отличается от той, в которой оказалась Люсинда Холл. Именно Люсинда получила просьбу сжечь письма. Поскольку она этого не сделала, совет Центра исследований трудов Е. Уайт должен рассматривать эту просьбу в свете своих обстоятельств. Критики могли бы обвинить Центр в уничтожении не только этих, но и других писем и рукописей; 2. Фактические данные о том, как Елена Уайт проявляла себя в чрезвычайно трудное время своей жизни, могут помочь нашим современникам, оказывающимся в подобных обстоятельствах.

Поскольку многим известно о непростой ситуации в семье Уайт, которую Елене Уайт приходилось преодолевать в то время, и надеясь, что другие люди в подобных обстоятельствах могут найти для себя утешение в этих письмах, мы решили опубликовать их, подробно прокомментировав.

Контекст написания писем

Каждый, кто когда-либо имел дело с людьми, перенесшими инсульт, может понять Елену Уайт, которая писала: "Я не перестала любить своего мужа, но многое мне непонятно" (Письмо 67, 1876 г.). Неделей раньше она писала: "Меня не может не страшить то, как часто у Джеймса меняется настроение" (Письмо 64, 1876 г.). Жене и друзьям [265] Джеймса было трудно понять те изменения, которые произошли в его характере после 1865 года, в результате нескольких инсультов.

До своей болезни Джеймс Уайт был активным и влиятельным руководителем. Но после нескольких инсультов его характер претерпел серьезные изменения. Временами он напоминал прежнего Джеймса, однако часто становился подозрительным и требовательным. Когда он находился в таком состоянии, Елена Уайт и написала Люсинде эти четыре письма.

Джеймс Уайт всегда говорил прямолинейно и зачастую очень напористо. В своей автобиографии он написал о человеке, который критиковал его:

"Самый авторитетный и почитаемый святой лишился бы внутренней радости и спокойствия, если бы увидел грубого, жестокосердного человека, ненамного нежнее крокодила, который получил такое же религиозно-нравственное воспитание, как кровожадная гиена, и который проливает лицемерные слезы для пущего эффекта" (Случаи из жизни, с. 115, 116).

Сила характера Джеймса была бесценным качеством на заре становления и развития Церкви адвентистов седьмого дня. Видения его жены постоянно воодушевляли его, и пастор Уайт начинал новые издательские проекты, создавал учреждения, совершенствовал церковную организацию и духовно окормлял стадо. Кроме того, в течение 10 лет он был президентом Генеральной Конференции. (Вирджил Робинсон рассказывает историю его жизни в биографическом издании "Джеймс Уайт", которое выпущено Издательской ассоциацией "Ревью энд Геральд" в 1976 году.)

Но когда вся сила этой личности, изменившейся в результате нескольких инсультов, обрушилась на семью и товарищей, включая и жену, Елена обнаружила, что ее силы и терпение почти на исходе. Если человек прочитает только эти четыре письма, у него может сложиться неправильное представление о взаимоотношениях Джеймса и Елены Уайт. Однако необходимо иметь в виду множество других высказываний Джеймса о своей супруге. Одно из таких высказываний мы ниже приводим:

"Брак знаменует собой важный поворот в жизни людей. "Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа", - гласит библейская мудрость (Притч. 18:22)... Мы поженились 30 августа 1846 года, и с того самого часа она была моим венцом радости" (Очерки жизни Джеймса и Елены Уайт, с. 125, 126).

Даже во время болезни Джеймс порой сознавал, что [266] его действия не согласуются с его добрыми намерениями. В 1879 году он писал своим детям:

"Теперь я хочу обратить ваше внимание на более важный вопрос. Возможно, я был не прав, дорогие дети, когда так резко написал вам об ошибках, присущих молодым. Когда я испытываю неимоверное давление, мне свойственно активно обороняться. Я бы хотел исправиться" (Письмо Джеймса Уайта к Уилли и Мэри, 1879, 27 февраля).

Мы не знаем всего, что произошло после того, как было написано четвертое письмо, но не прошло и 10 дней как Елена была уже рядом со своим мужем на лагерном собрании Канзаса.

16 мая, в тот самый день, когда было написано третье , из четырех писем, адресованных Люсинде, Елена, в частности, писала своему мужу:

"Мне не по себе от того, что я сказала или написала то, что могло тебя огорчить. Прости меня, и я не буду больше начинать разговор на те темы, которые раздражают или огорчают тебя" (Письмо 27, 1876 г.).

К сожалению, Джеймс так полностью и не поправился. У него бывали светлые дни, но они чередовались с периодами депрессии. Слова президента Генеральной Конференции, сказанные им через два года после смерти Джеймса, свидетельствуют о том, что работавшие близко с Джеймсом с пониманием относились к его странным выходкам, вызванным болезнью:

"Наш дорогой брат Уайт считал нас своими врагами, потому что мы не соглашались с ним по ряду вопросов. Я никогда не имел ничего против этого человека Божьего, благородного первопроходца, который так много потрудился для дела Божьего. Я приписывал все это его недугу" (Г. И. Батлер Дж. Н. Андрюсу, 1883, 25 мая).

Мы вкратце изложили обстоятельства, в которых Елена Уайт написала четыре письма Люсинде Холл (10-17 мая 1876 г.), и надеемся, что читатель не будет истолковывать привратно эти письма - именно их Елена Уайт просила сжечь. (Центр исследований трудов Елены Г. Уайт, 1987,6 августа).

Дорогая сестра Люсинда! Мы получили твои письма вчера вечером. Мы также получили письмо от Джеймса. Люсинда, я не намерена сейчас выдавать желаемое за действительное. Ничто не мешает мне более подробно описать свои чувства. Если бы я отправилась на восток, Джеймс мог бы снова превратиться из радостного человека [267] в ворчливого брюзгу. Мне это порядком надоело, и я не хочу никакими своими действиями провоцировать его на это. Чем больше я думаю об этом, тем более решительно я настроена оставаться там, где сейчас нахожусь, если Бог не даст мне света. Бог подарил мне уникальные возможности, которых может больше не представиться. Я должна работать так, как велит мне Бог. Я умоляю Его о свете. Если мой долг - поехать на лагерные собрания, я буду знать об этом.

Мэри теперь в безопасности. Я могу потерять ее, если поеду на восток. Сатана уже много лет мешает мне заниматься писательской деятельностью, но теперь ничто не должно отвлечь меня от нее. Я не могу не страшиться того, как часто у Джеймса меняется настроение. Я боюсь его гнева, его упреков, его несправедливого отношения ко мне, его безапелляционных утверждений о том, что я водима ложным духом, что я ограничиваю его свободу и т. д. Не так-то просто перешагнуть через все это и добровольно поставить себя в такое положение, когда он будет согласен со мной, а я с ним.

Нет, Люсинда, в этом году я не поеду ни на какие лагерные собрания. По Своему провидению Бог дал каждому из нас свое служение, и мы будем совершать его независимо друг от друга. Он сейчас доволен, и я довольна; но боюсь, что если мы встретимся, все может измениться. Я дорожу твоим мнением, но никто не должен мешать мне в служении. Мне невыносима одна только мысль о том, что дело Божье может снова пострадать, если я совсем некстати впаду в депрессию, как это уже бывало. У меня есть работа в Окленде, и я ни шага не сделаю отсюда, если Господь не скажет мне: "Поезжай". Только в этом случае, и ни днем раньше, я безропотно и радостно поеду по зову Божьему.

Я уже потеряла много времени в жизни, которое могла бы использовать для полезного труда. Если бы Джеймс взял свои слова обратно, все бы обстояло иначе.. Он сказал, что мы не должны пытаться управлять друг другом. Я этого не делаю, а он делает, и это еще мягко сказано. Ничего подобного мне не довелось испытывать прежде. Я не могу доверять суждению Джеймса относительно моего долга. Он все время пытается диктовать мне, будто ребенку, - не приезжай сюда, а отправляйся на восток, чтобы противодействовать влиянию сестры Уиллис, или: ни в коем случае не поезжай в Петалуму и т. д. Надеюсь, что Бог не поручал моему мужу указывать мне на мой долг. Он Сам научит меня, если я буду уповать на Него.

Я счастлива и довольна. Моя нервная система успокаивается. Я хорошо сплю и не жалуюсь на здоровье. Надеюсь, я не написала ничего лишнего, а просто рассказала тебе о своих чувствах, о которых никто, кроме тебя, не знает. Да поможет мне Господь поступить правильно. При [268] других обстоятельствах я, наверно, считала бы своим долгом поехать на лагерные собрания, но только не теперь. Бог благословляет меня в моей работе. Если я получу свет во сне или каким-то другим способом, то с радостью покорюсь воле Божьей. Бог живет и царствует. Я уважаю Его требования и стремлюсь исполнять Его волю.

С любовью (Письмо 64,1876 г.; написано 10 мая 1876г.).

Дорогая сестра Люсинда! Я хочу, чтобы ты сообщала мне о новостях. Пиши мне чаще.

Я решила остаться здесь и не присутствовать ни на каких лагерных собраниях. Я не осмеливаюсь ехать на восток, пока не получу заверение от Бога, что на то есть Его воля. Если мне будет дан свет, я охотно отправлюсь в путь. Но Господь знает, что лучше для меня, для Джеймса и для дела Божьего. Мой муж сейчас всем доволен - это приятная новость. Если он и дальше будет пребывать в таком состоянии, я готова ради этого жить с ним порознь. Если своим присутствием я нарушаю его мир и покой, Господь да запретит мне находиться рядом с ним. Я буду выполнять свою работу, следуя Божьим указаниям. Пусть и он делает свое дело, следуя Божьим указаниям. Мы не будем мешать друг другу. Сердце мое твердо, поскольку я уповаю на Бога. Я буду ждать, когда Бог откроет передо мной путь.

Не думаю, что мой муж на самом деле стремится быть в моем обществе. Он был бы рад, если бы я приехала на лагерные собрания. Но время от времени он высказывает обо мне такие мнения, что я не чувствую себя счастливой в его обществе. Если он не переменит свою точку зрения, я никогда не смогу быть счастлива рядом с ним. Он склонен обвинять меня в своих несчастьях, тогда как во всем виноват он сам и его несдержанность. Все это - реальность, и я не смогу находиться в согласии с ним до тех пор, пока он не изменит свою точку зрения. Он уже достаточно наговорил мне, чтобы убить во мне всякое желание молиться с ним или вместе работать. Поскольку времени прошло достаточно, а его отношение ко мне не меняется, мой долг ясен: не давать ему ни малейшего повода выплескивать свои чувства, как он это делал раньше. Я не могу и не хочу лишать себя возможности нормально трудиться (Письмо 65, 1876г.).

Дорогая Люсинда! Письмо, которое я получила от мужа вчера вечером, свидетельствует о том, что он собирается диктовать мне что делать, причем еще более жестко, [269] чем раньше. Я решила не посещать лагерных собраний в этом году и заняться писательским трудом. Моему мужу лучше работать одному. Я уверена, что могу остаться.

Он пишет, что Уоллинг хочет, чтобы я перевезла детей через равнины и приехала на столетнюю годовщину. Но в последний раз за такую поездку пришлось выложить 50 долларов. Если ему так хочется, он может сам приехать за ними. Я могла бы отправить их с братом Джоунсом, потому что не могу больше опекать их. Мне и так слишком хлопотно собирать их в дорогу. Джеймс не высказывал своего мнения по этому вопросу. Он возражает публикации очерков жизни в "Знамениях времени". Мне лучше на этом остановиться. Он упомянул лишь о том, чтобы включить имя Израиля Даммона. Думаю, он был бы доволен, если бы полностью управлял моей душой и телом, но этого я не могу ему позволить. Иногда мне кажется, что он не в здравом рассудке, но точно не знаю. Пусть Бог учит, ведет и направляет. Его последнее письмо окончательно убедило меня в том, что мне надо остаться по эту сторону гор.

Он очень резко высказывался об Эдсоне в своих письмах ко мне, а потом заверял меня, что вовсе не стремится бросить мне вызов. Он велел мне не упоминать больше об Эдсоне. Могу дословно процитировать то, что я написала ему, потому что он вернул мне мое письмо: "Если ты всем доволен, то, пожалуйста, будь добр, не затрагивай больше тех неприятных вопросов, о которых ты счел своим долгом написать мне, и не упоминай о них. Пожалуйста, будь сам более осмотрительным. Когда тебе хочется написать нечто подобное о своем сыне, пожалуйста, отложи перо и как следует все обдумай. Мне кажется, что Богу это будет более угодно, и ты не причинишь вреда собственной душе. Предоставь Господу руководить моими отношениями с Эдсо-ном, потому что я по-прежнему доверяю Божьему водительству и уверена, что Он направит меня на правильный путь. Я по-прежнему уповаю на эту направляющую руку".

Муж считает своим долгом убедить меня в том, что мне грозит опасность стать сообщницей Эдсона, который способен меня обмануть. Он считает своим долгом писать мне о том, что меня может обмануть сестра Уиллис, что я должна ехать в Петалуму и т. д. Я думаю, что когда мой муж уехал, он не взял с собой Бога, так что мы должны ходить по видению очей и руководствоваться мудростью сердца.

В своем последнем письме он повторяет, что не хочет, чтобы я ссылалась на его письма до тех пор, пока я не буду смотреть на все происходящее иначе. "И уверяю тебя, - продолжает Джеймс, - что это не заставит меня отступить хотя [270] бы на йоту. Я буду рад встретиться с тобой и с Мэри на лагерном собрании в Канзасе, если ты будешь относиться ко мне так же, как к равному. Единственным исключением может быть прямое откровение от Бога. Я с радостью займу это положение и буду трудиться с тобой. Если мне доверено управление всей работой, то негоже прислушиваться к чьим-то частным мнениям. В противном случае я рискую стать жертвой чьей-то уверенности в собственной непогрешимости. Если мне не удастся достигнуть этого, я могу с достоинством сложить с себя всякую ответственность. Я больше не желаю вступать в пререкания со своей дорогой женой. Она может считать, что я действую по принципу: все или ничего - и навязывать всем свою волю. Если ей не нравится мое суждение относительно Эдсона или по другим вопросам, то пусть она оставит свое мнение при себе и позволит мне думать так, как я считаю нужным. Твои замечания бросают мне вызов, но поскольку ты не переносишь моих откровенных слов, я заканчиваю.

Что касается твоего приезда в Канзас, то я отнюдь не настаиваю на этом. Судя по последней странице твоего письма, я могу сделать вывод, что нам лучше работать порознь до тех пор, пока ты не прекратишь бросать мне постоянные упреки. Если у тебя будет для меня весть от Господа, то надеюсь, что я смогу с благоговением выслушать и принять ее. Но если такого откровения не будет, ты должна позволить мне быть равным тебе - в противном случае нам лучше трудиться порознь.

Не переживай по поводу того, что я затрагиваю неприятные вопросы. Они в моем сердце. Но, выходя на арену активной деятельности, я буду пользоваться своей доброй, старой головой, которую дал мне Бог, пока Господь не откроет мне, что я неправ. Твоя голова не годится для моих плеч. Оставь ее на своих плечах, а я постараюсь не обесчестить Бога тем, как использую свою. Буду рад получить от тебя весточку, но не трать свое драгоценное время и силы на то, чтобы читать мне наставления по спорным вопросам".

И дальше в том же духе.

Итак, Люсинда, мой выбор сделан. Этим летом я не пересеку равнину. Я была бы рада возвестить свое свидетельство на этих собраниях, но при этом можно больше потерять, чем приобрести.

Почему ты ничего не пишешь мне об этом? Почему молчишь? Как здоровье Джеймса? Мне приснился сон о Джеймсе, который встревожил меня.

Что ты думаешь по поводу детей?

Я очень тороплюсь (Письмо 66,1876 г.).

(Вот что было написано на полях первой страницы [271] письма:) "Мэй не нравится то, что Уоллинг со своей семьей собирается приехать на столетний юбилей. Она не хочет встречаться с Уоллингом и против того, чтобы ехать на восток. Я не поеду на восток. Это мое твердое решение. Я не получила света о том, что мне надо куда-то ехать. Е. Г. У.".

Дорогая сестра Люсинда! Мне жаль, что я написала тебе такие письма. Какие бы чувства ни обуревали меня, я не должна был а тревожить тебя. Сожги все мои письма, и я не буду больше обременять тебя своими проблемами. Я обрету убежище в Том, Кто понес мои грехи. Он приглашает меня прийти к Нему и обрести покой, если я изнемогаю под тяжким бременем. Я больше не согрешу, произнося ненужные слова, в каких бы обстоятельствах мне ни довелось оказаться. Молчание во время любых неурядиц или неприятностей всегда было для меня благословением. Когда я изменяла этому принципу, всегда сильно сожалела об этом.

Уезжая от меня, ты знала, что мне не с кем будет поделиться своими бедами и огорчениями. Но это меня не оправдывает. Я написала Джеймсу покаянное письмо. Ты можешь читать все письма, которые я присылаю ему из Окленда и переадресовывать их ему туда, где он находится. Я не знаю, на чье имя посылать ему письма в Канзас.

Вчера вечером я получила от Джеймса письмо совершенно в другом духе, но я не решаюсь пересекать равнину. Лучше нам оставаться порознь. Я не перестала любить своего мужа, но многого просто не понимаю. Я не поеду на лагерные собрания на Востоке, но останусь в Калифорнии и буду писать.

Последние письма утвердили меня в этом намерении. Считаю их тем светом, о котором я просила. Я бы приехала на собрание в Канзасе, но что-то удержало меня. В этом нет ничего страшного. Господь знает, что лучше для всех нас.

Я не уверена в том, что ты должна была ехать на восток. Если бы ты осталась, я смогла бы сделать намного больше. Но я понимаю все обстоятельства и ничем не могу попрекнуть тебя, моего мужа или кого-то еще.

Я часто пишу по 20 страниц за день. Работу над "Очерками жизни" пока прекратила. Мы решили закончить свидетельства. Осталось совсем немного. Мэри Клоу все такая [272] же. Она трудится жизнерадостно и с большим усердием. Она оказалась замечательной помощницей. Не знаю, как бы мы без нее управлялись по дому. Она печет хлеб, превосходные пироги и булочки, а также готовит овощи. Ей платили два доллара в неделю, а в последние две недели - по два с половиной. Следующие две недели будем платить ей по три доллара. Мэри учит готовить других домочадцев и присматривает за всем домом.

Где Фрэнки Патген? Она приедет или нет? Почему ты ничего не пишешь мне об этом?

Всех вас люблю (Письмо 67, 1876 г.).

Следующее письмо было написано "дорогому мужу" 16 мая 1876г. из Окленда, штат Калифорния, в тот же день, что и третье письмо Люсинде Холл.

Мне больно от того, что я сказала или написала что-то огорчительное для тебя. Прости меня - постараюсь не затрагивать тем, которые тебя раздражают или ранят. Мы живем в самое торжественное время и не можем себе позволить, чтобы в старости нас что-то разделяло. Возможно, наши взгляды не совпадают, но думаю, что не должна заставлять тебя мыслить или чувствовать так же, как я. Если я это делала, прости меня.

Я хочу иметь смиренное сердце, кроткий и спокойный дух. Если я где-то дала волю своим чувствам, это неправильно. Иисус сказал: "Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим" (Мф. 11:29).

Стремлюсь, чтобы мое "я" было сокрыто в Иисусе. Я хочу распять свое "я". Я не претендую на непогрешимость или даже на совершенство христианского характера. Я не свободна от ошибок и заблуждений. Если бы я более решительно шла за Спасителем, мне бы не пришлось столько скорбеть из-за своего несходства с Ним.

Времени остается мало, очень мало, а наша жизнь изменчива. Мы не знаем, когда закончится срок испытания. Если мы будем смиренно ходить перед Богом, Он позволит нам радостно закончить наш труд. Я больше не напишу ни одной строчки и не обмолвлюсь в своих письмах ни единым словом, которое могло бы огорчить тебя. Еще раз прошу у тебя прощения за все слова или поступки, которыми я огорчила тебя.

Я усердно молилась о том, чтобы мне было открыто, надо ли мне ехать на Восток. И теперь решила, что должна работать в Калифорнии, - писать и делать то, что повелит мне Дух Божий. Я искренне стремлюсь к более возвышен- [273] ной жизни. Мы с Мэри трудимся изо всех сил. Бог по Своему провидению поручил мне определенную работу, и я не осмеливаюсь оставить ее. Мы будем молиться о том, чтобы Бог укрепил тебя, но я не вижу необходимости ехать на восток (Рукописи, т. 20, с. 23).

Но Елена все же изменила свое решение. Она отправилась к мужу спустя несколько дней, чтобы вместе с ним принять участие в летнем лагерном собрании 1876 года. Они вместе побывали на 14 лагерных собраниях, работая в полном согласии. Вернувшись в Батл-Крик, они успели вовремя подготовить к изданию второй том "Духа пророчества", а затем поехали в Калифорнию, чтобы там продолжить работу.

Джеймс Уайт поправляется после очередного инсульта. - Наше лагерное собрание закончилось, и мы все вернулись домой. Отец перенес лагерное собрание именно так, как мы ожидали. Он очень медленно приходит в себя и ест явно недостаточно для того, чтобы восстановились силы. Мы усиленно молимся о нем, и наша вера подвергается испытанию, но мы не унываем.

Теперь я не сомневаюсь в том, что его опять разбил паралич. Он стал очень тихим, невзыскательным, терпеливым, нежным и добрым. В принципе весь уход на мне. Ему кажется, что если я с ним, то все будет в порядке. Но мы с верой обращаемся к Божьим обетованиям и надеемся на его полное выздоровление. Мы верим, что так и случится. У Бога много работы для него и для меня, и нам будет дана сила для ее выполнения.

Бог укрепил меня для того, чтобы нести двойную нагрузку на пяти последних лагерных собраниях, и я ничуть не унываю. Я трудилась необычайно много, и Бог помогал мне. Теперь я хочу закончить свою книгу и временно отложить писательскую работу ради неотложных дел (Рукописи, т. 10, с. 36, 37).

Джеймс Уайт снова похож на себя. - Я непринужденно говорила целый час. Все слушали очень внимательно. Но лучшее во всем этом было то, что отец поднялся со своего места, пел и молился, как в былые годы. Вот что совершает Бог, и Ему надо воздать всю славу за это (Рукописи, т. 10, с. 36).

Через несколько недель после смерти Джеймса. - Я все больше и больше скучаю по отцу. Мне особенно не хватает его здесь, в горах. Одно дело быть в горах с мужем и совсем другое - без него. Я твердо убеждена в одном: моя жизнь так [274] тесно была переплетена и связана с жизнью мужа, что без него я едва ли смогу что-либо делать (Письмо 17, 1881 г.).

Через несколько лет после смерти Джеймса Уайта. - Мой муж, верный раб Иисуса Христа, который был рядом со мной 36 лет, взят от меня, и я осталась работать одна. Он спит в Иисусе. Я не пролила ни одной слезы над его могилой, но как я скучаю по нему! Как мне не хватает его советов и мудрых слов! Как я жажду услышать его молитвы, когда мы молились вместе о свете и водительстве Божьем, о мудрости свыше, чтобы знать, как планировать и осуществлять работу! (Избранные вести, т. 2, с. 259).

Мой муж умер в 1881 году. С тех пор я сделала больше, чем за всю предыдущую жизнь, - имею в виду написание и издание книг. Когда мой муж умирал, я обещала ему, что с помощью двух сыновей я продолжу ту работу, которую мы с ним делали сообща, если Господу будет угодно дать мне силы. Я не считалась со своими удобствами. Я никогда не сдавалась и не падала духом. Мне не было сказано непосредственно словами, что я увижу своего мужа в Божьем граде. Думаю, что и не надо говорить об этом, потому что я достаточно твердо в этом убеждена. Мой муж любил истину и сохранил веру, то есть соблюдал все те условия, которые определены в Слове Божьем. И я уверена в том, что если и дальше буду верна своему призванию вестницы Божьей, мы снова окажемся вместе - в Царстве Божьем. У меня нет ни тени сомнения в том, что мой муж был готов сложить с себя доспехи.

Целый год после смерти мужа я не могла прийти в себя. Это был самый тяжелый год в моей жизни. Но с тех пор как на меня излилась сила в Хельдсбурге, когда я стояла в большом шатре во время лагерного собрания, я особенно остро ощущаю, что Господь сохранил мою жизнь, чтобы я возвещала определенную весть. Я знаю, что меня сопровождают ангелы Божьи. Если бы у меня не было доказательств того, что Господь - мой помощник, то я не могла бы так трудиться. Пока Он сохраняет мою жизнь, я буду добросовестно исполнять свой долг. Я выполняю не мою работу, но работу Господа.

Итак, сестра моя, мы вправе верить Господу на слово. Я никогда не просила Господа открыть мне, буду ли я спасена, и будет ли спасен мой муж. Я верю, что если буду послушна всем заповедям Божьим, не стану падать духом, [275] но буду ходить во свете, подобно тому как Христос во свете, то в конце концов встречусь со своим Спасителем лицом к лицу. К этому я и стремлюсь. Я не буду надеяться на человека или делать плоть своей опорой. У меня есть обетование, что если я буду верно возвещать те вести, которые Бог мне дает, то получу венец жизни. Получение этого венца зависит от моей веры в весть истины и в обетование Божье о том, что Его благодать поддержит меня в выполнении тех обязанностей, которые Он мне поручает. Если я добросовестно выполню свой долг, с меня не взыщут за поведение других, потому что я предупреждала их (Письмо 82, 1906 г.).

После нескольких инсультов у Джеймса Уайта произошли необратимые изменения характера. Иногда он вел себя неразумно, ему казалось, что все настроены против него. Он был резок и суров с Эдсоном и написал ему очень злое письмо. Впоследствии он извинился перед Эдсоном за свои критические замечания.

Сначала в этом месте было написано слово "до". Однако из контекста вытекает, что там должно стоять не "до", а "после".

Елене Уайт было 48 лет, а ее мужу 54, когда было написано это письмо.

---