Установим значение нашей терминологии:

Что имеется в виду, когда говорится о совершенной безгрешной природе Христа?

В Нем не было греха. Это простейшее возможное определение. Посмотрим несколько классических высказываний:

Посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божьим (Лк. 1:35). Святый, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников (Евр. 7:26).

Принимая на Себя природу человека в ее падшем состоянии, Христос ни в малейшей степени не участвовал в ее грехе... У нас не должно оставаться никаких сомнений по отношению совершенного безгрешного состояния человеческой природы Христа (5ВС 1131).

Это останется нераскрытой тайной для смертных, что Христос мог быть искушаем точно так же, как мы искушаемся, и все же был без греха... Пусть каждый человек остерегается представить Христа всецело человеком, таким, как мы, ибо этого не могло быть... Он никогда не откликнулся на разнообразные искушения [сатаны]. Ни разу Христос не вступил на территорию сатаны, чтобы дать ему какое-либо преимущество (там же, стр. 1128, 1129).

Когда Елена Уайт говорит о "совершенном безгрешном состоянии человеческой природы Христа", она использует в своих высказываниях различные виды глаголов, значение которых связано с проявлением воли. Христос "не участвовал во грехе", Он "не знал" греха. Он "не сделал" греха, "если бы разум Христа подвергся греху, надежда человечества погибла бы", никакая черта или склонность к испорченности не могла находиться во Христе, и Он не сделал уступки греху. Он никогда не откликнулся на разнообразные искушения сатаны. Ни разу Христос не вступил на территорию сатаны. Ни разу Он не дал ему какое-либо преимущество.

Это не означает, что Е. Уайт определяет "грех" как только внешнее действие, но становится очевидным, что совершенно безгрешное состояние Христа было достигнуто при участии воли. Постоянный выбор праведности брал начало во внутреннем безгрешном состоянии, в святости сердца, что являлось основанием Его характера, видимого снаружи.

Эти высказывания поясняют, каким образом Христос "не имел склонностей ко греху" или каким образом "ни на одно мгновение не было в нем расположения ко злу". В представлении Е. Уайт о безгрешной природе Христа не имеется в виду вопрос об освобождении от генетического наследия, а истина о том, что Иисус не имел "участия" во грехе. Таким образом, Его природа была совершенно безгрешна.

Но все мы полагаем, что новорожденные дети неспособны к решению и к описанию их состояния неприменим какой-либо вид глагола, значение которого связано с проявлением воли. Следовательно, легко сделать вывод, что Христос должен иметь некоторое "освобождение" для того, чтобы быть безгрешным ребенком.

Но мы должны спросить: передается ли сам грех по наследству, через гены? Текст из Библии "все согрешили" (исключая Христа) не подтверждает эту мысль. Одно имевшее место исключение доказало бы ошибочность такого предположения. И если мы поймем это правильно, одно такое исключение доказало бы, что все наши продолжающиеся согрешения не являются неизбежными. То, что целые поколения людей были убеждены в идее первородного греха, не должно служить для нас достаточным основанием, чтобы принимать эту идею. Как адвентисты мы должны извлечь из случившегося "великого разочарования" в 1844 году урок: не считать теологические понятия, унаследованные нами от христианства, непременной истиной. (Наивное предположение, что земля — это "святилище", привело к боли великого разочарования.) Учитывая уроки прошлого, мы можем подвергнуть идею "первородного греха" тщательному исследованию.

Если Елена Уайт не была приверженицей коварного лицемерного употребления двусмысленного языка, мы должны принять ее учение, что в Своем воплощении Иисус не принял запрограммированное "освобождение" от нашего естественного генетического наследия падшего Адама:

Для Сына Божия было бы бесконечным унижением принять человеческую природу даже тогда, когда Адам еще не согрешил в Едеме. А ведь Иисус принял человеческое естество, когда оно было отягощено четырьмя тысячелетиями греха. Как и каждый Сын Адама, Он принял результаты действия великого закона наследственности. Каковы были эти результаты, видно из истории Его земных предков (DA 49).

Христос не принял человеческую природу лишь притворно; Он поистине принял ее. Он в действительности обладал человеческой природой. "А как дети [не Адам] причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные", Он был Сыном Марии; Он был семенем Давида по человеческому происхождению (5ВС 1130; здесь и далее во всех цитатах выделения курсивом сделаны автором).

Слова Писания последовательно утверждают ту же истину. Мы нигде не найдем даже намека на то, что Христу было дано какое-либо "освобождение". Отметьте большое количество мест Писания, утверждающих эту истину:

Бог [послал] Сына Своего в подобии плоти греховной за грех, осудив грех во плоти (Рим. 8:3, англ. пер.)

О Сыне Своем, Который родился от семени (греческое сперм) Давидова по плоти (Рим. 1:3).

Мы видим Иисуса, Который немного был уничижен перед Ангелами для того, чтобы претерпеть смерть... Это сделало Его, Капитана их спасения, совершенным через страдания. Ибо и Освящающий, и освящаемые, все едины: поэтому Он не стыдится называть их братьями... А как дети причастны плоти и крови, то и Он также Сам воспринял то же; чтобы через смерть мог Он разрушить того, кто имел силу смерти... Ибо Он не взял на Себя природу ангелов; но Он принял на Себя семя (греческое сперм) Авраамово. Поэтому это сделало Его во всем подобным Его братьям... Ибо как Сам Он пострадал, будучи искушаем, Он способен помочь тем, кто искушается (Евр. 2:2-18, англ. пер.).

В этих текстах была бы прекрасная возможность для Павла подчеркнуть отделение Христа от нашего генетического наследия, указать, каким образом Он был отличен от нас в природе, которую Он получил "от семени (сперм) Давидова". Но Павел подробно рассказывает о совершенном подобии Христа с нами, осуществленном через принятие нашего падшего греховного "семени" человечества.

Но во Христе "нет греха", ибо Он "не знал греха". "Его голова" не была "затронута" искушением, лишь "Его пята". Его "пята" была нашей плотью, но Его разум был разумом Иисуса Христа — "святым, непричастным злу, непорочным". Христос Сам имел святой праведный характер, тогда как Он одел Себя в "подобие" нашей греховной плоти.

Чем является грех? Конечно, грех — это нечто гораздо большее, чем внешние поступки и слова, даже большее, чем мысли. Грех — это глубокое отчуждение сердца от Бога, не просто духовное разделение с Ним, но настоящая вражда сердца против Него.

Мы можем видеть эту истину, открывшуюся на кресте. Безгрешный Христос испытал духовное разделение с Богом. Он воскликнул: "Боже Мой, почему Ты оставил Меня?" Однако сердце Христа "ни на одно мгновение" не находилось во вражде с Богом. Отделение от Бога само по себе еще не сделало Иисуса грешником. Мучительное переживание Христа, когда Он был оставлен Своим Отцом, дало Ему такое же оправдание для того, чтобы проявить вражду против Бога, которую все мы употребляем в подобных обстоятельствах, Он выбрал сказать "нет" этому. Христос не хотел допустить, чтобы разделение переросло в отчуждение. Он верил в Бога даже тогда, когда Его объяла полная тьма.

Вникнув в эту истину, мы увидим в изучаемой теме новый элемент, который никогда не был представлен ни в одном другом младенце, когда-либо рожденном в этот мир. Христос был любовью "агапе" в человеческой плоти, потому что "Бог есть агапе" (1 Ин. 4:8). Таким образом Его совершенное безгрешное состояние в младенчестве объясняется тем, что Он всегда был в единении сердца со Своим Отцом. В Нем были соединены вместе греховная наследственность всего человечества и то божественное свойство любви агапе, которое сразу же "осуждает грех во плоти". Этот особый вид любви всегда создает крест, когда встречается с проблемой греха в человеческой природе, и на этом кресте агапе распинает себя. Во Христе Бог не уклонился от нашего сражения; Он встретил его в Своем разуме.

Каков результат?

Он "принял" нашу "плоть со всеми ее наклонностями" и разрешил проблему "греха во плоти" (Рим. 8:3).

Интересен контраст между двумя точками зрения. Одна из них говорит, что Христос не мог быть нашим безгрешным Заместителем, нашим Спасителем от греха, нашим ходатайствующим Первосвященником, если бы Он подошел слишком близко к нам, ибо тогда Он непременно вынужден был бы грешить. Если грех укоренился в человеческой плоти, он непобедим. Ложь сатаны состоит в том, что грех настолько силен, что даже Бог не смог бы справиться с ним, если бы Он подошел слишком близко к нему. (Понятно, что логически эта точка зрения в великой борьбе уступает врагу, дает ему преимущество.)

Другая точка зрения видит, что Христос не мог бы быть нашим Заместителем и Спасителем, если бы Он не подошел близко к нам, отождествляя Себя с нами там, где мы есть, и решая эту проблему греха непосредственно там, где она находится, в нашей падшей греховной природе. Он стал нашим вторым Адамом, новым Главой падшей человеческой расы. Христос не мог бы спасти то, что Он не принял на Себя. О не мог одержать фальшивую победу.

Теперь вернемся к нашему вопросу: могла ли эта работа по осуждению греха "в подобии плоти греховной" начаться еще в младенчестве Христа?

Если нет, в таком случае, когда она началась?

---