Вечерние рассказы (том 3)

Закованный в цепи мальчик

Недавно на одной из улиц Нью-Йорка я увидел странное зрелище. Это был мальчик, закованный в цепи.

"Не может быть! – скажешь ты. – Закованный в цепи мальчик в наше время?"

Да, это был настоящий, живой мальчик-раб, несмотря на тот факт, что Авраам Линкольн давным-давно освободил всех рабов.

Этот мальчик был довольно щуплым, что навело меня на мысль о том, что он был совсем юным; но на лице его было странное, недетское выражение, поэтому я не мог определить его возраст. Когда я взглянул на него, меня поразил тот факт, что он дымил сигаретой, совсем как взрослый. Поэтому я решил поговорить с ним.

– Как случилось, что ты уже куришь – в твои-то годы? – мягко спросил я его.

– Ничего не могу с этим поделать, мистер, – ответил он с поразительной искренностью.

– Ничего не можешь с этим поделать? – переспросил я, – Очень странно. Сколько тебе лет?

– Уже тринадцать.

– Уже тринадцать! – воскликнул я, – И как давно ты куришь?

– Три года.

– Три года! – повторил я, пораженный, – Ты хочешь сказать, что куришь с десяти лет?

– Да, другие мальчики курили, и я начал.

– Какие другие мальчики?

– Все мальчики из нашего класса. И многие семилетние тоже курили. – И шестилетние?

– Да, мистер, и некоторые шестилетние. Я знаю. Я видел,

Я был изумлен, пытаясь представить себе, сколько же мальчиков – рабов курения существует сегодня на свете.

– И теперь, надо полагать, ты не можешь бросить? – спросил я его,

– Верно, Не могу. Я пытался, но бесполезно,

– В таком случае ты – раб, – заявил я.

– Точно так. Раб. Тринадцатилетний раб!

– Позднее ты ужасно пожалеешь об этом, – сказал я. – Ты отравляешь себя. Если ты и дальше будешь продолжать, то никогда в будущем не сможешь добиться успеха ни в играх, ни в работе.

– Знаю, – сказал он. – Перехватывает дыхание, и ты не можешь быстро бегать. Со мной было такое на школьной площадке.

– То есть ты уже заметил ужасные последствия курения? В тринадцать лет!

Бедный маленький раб!

Мы немного поговорили о вреде, который приносит курение, и о том, насколько важно как можно скорее порвать с этой пагубной привычкой.

– Тебе придется призвать на помощь всю свою силу воли, – сказал я ему. – И принять твердое решение.

– Может быть, после того как я докурю эти, – неуверенно произнес он, указывая на большую пачку, торчащую из его кармана.

– Нет, – возразил я твердо. – Если ты хочешь бросить курить, для этого есть только один момент– .

– Именно сейчас, o – сказал он с улыбкой. -– Знаю,

Во мне затеплилась надежда.

– Правильно, сынок, – подбодрил его я, – Ты все понял. Остановись сейчас, а . оставшиеся сигареты выбрось. Хорошо?

– Пожалуй, да, – сказал он.

– Молодчина! – похвалил я. -– Обещай мне, что никогда снова не прикоснешься к этим гадким сигаретам.

– Хорошо.

Мы скрепили его обещание рукопожатием, и я обратился к Иисусу с короткой молитвой, прося Его помочь этому мальчику выстоять в предстоящей борьбе.

Когда мы расставались, на его лице было решительное выражение. Мой маленький друг-раб почувствовал близость свободы. Его оковы пали.

Шагнул ли он из них в новую, свободную жизнь

Сдержал ли он свое обещание?

Мне хотелось бы думать, что да.

Непослушный ягненок

Если ты когда-либо бывал в Новой Зеландии, ты должен помнить огромное множество овец. Овцы по всем холмам. Овцы по всем горам. Овцы на всех дорогах.

Конечно же, овцам принято уступать дорогу, и ничего с этим не поделаешь. Если в пути случается встретить отару овец, приходится останавливать машину и ждать, пока они пройдут мимо.

Говорят, что хорошему пастуху достаточно одного взгляда, чтобы определить, сколько в отаре овец. Наверное, это так и есть. Но лично я не смог бы сказать, сколько овец было в отаре, которую я встретил на пути из города Крисгчоч в Дунедин. Было ли их две или три тысячи, я не знаю. Но насколько хватало глаз, везде были овцы.

За ними присматривали два пастуха и собака, – хотя правильней было бы сказать собака и два пастуха, потому что собака, похоже, выполняла всю работу.

Видели бы вы эту собаку! Казалось, она находилась одновременно повсюду, бросаясь туда и сюда, контролируя каждую овцу, следя за тем, чтобы ни одна из них не отстала или не выбилась из отары.

Подойдя ближе к нашей машине, отара свернула влево на проселочную дорогу, ведущую к новым пастбищам, раскинувшимся на вершинах зеленых холмов.

Я подумал: "Наверняка некоторые овцы пойдут вперед и пропустят поворот". Но нет. Только не с такой собакой! Метнувшись молнией, она уже была здесь, громким лаем направляя овец на проселочную дорогу.

Пока я терпеливо ожидал, передо мной прошли сотни и сотни овец – зрелище, которого я не забуду никогда!

Наблюдая эту картину, я размышлял о том, какими послушными были овцы, поступая именно так, как от них требовалось, и ни одна из них не причиняла ни малейшего беспокойства. Как было бы замечательно, подумал я, если бы и дети всегда вели себя точно так же!

Но оказалось, что не все овцы были такими послушными. Как только последняя овца свернула с шоссе на проселок, водители скопившихся автомобилей начали заводить моторы, готовые продолжить свой путь; и тут один маленький ягненок неожиданно развернулся и побежал обратно к шоссе.

Он петлял между машинами, направляясь в ту сторону, откуда двигалась отара. Возможно, он думал, что никто не заметит его бегства, поскольку он находился в самом конце отары. У него появился шанс, ведь собака была так занята в голове отары.

Но собака удивила его молниеносной реакцией. Трудно понять, каким образом она смогла заметить одного непослушного ягненка. Но она его заметила. Ей понадобилось гораздо меньше времени на то, чтобы преградить ягненку путь и направить его обратно к отаре, чем требуется мне, чтобы рассказать об этом. Когда ягненок начал упрямиться и упираться, собака придвинулась к нему поближе. Видел бы ты ее свирепую морду! Она могла бы испугать кого угодно. Наконец ягненок снова был в отаре, пастухи со своим отважным псом направились вперед, и машины опять помчались по шоссе.

Продолжая свой путь, я все думал об этом непослушном ягненке и о том, как он похож на некоторых знакомых мне ребят.

На того мальчика, который частенько пытается "острить" и досаждает учителям. На ту девочку, которая хочет, чтобы всегда исполнялись все ее прихоти, и противится маминым желаниям, создавая тем самым множество проблем. А тебе приходилось наблюдать кого-нибудь, похожего на этого ягненка?

Может ли быть так, что этот маленький непослушный ягненок – ты сам?

Почему оставили Лэсли

Лэсли постоянно о чем-нибудь забывал. Если мама посылала его в магазин, то к тому времени, когда он добирался до города, он забывал, что она наказывала купить.

Если папа просил его помыть машину, он не вспоминал о ней, пока не видел, как папа выезжает из гаража, отправляясь на работу, Тогда-то он вспоминал, но – увы! – было рке слишком поздно.

Он забывал взять в школу учебники, забывал, куда клал ручку или карандаш, забывал, какое домашнее задание задавал учитель.

И не то чтобы у него была плохая память или что-то вроде того. Его память была абсолютно нормальной, если речь шла о бейсболе, плавании, катании на коньках и других вещах, которые его интересовали. Конечно, он никогда не забывал о времени приема пищи. Он недобросовестно относился только к тому, что не очень хотел делать.

Однажды учитель объявил классу, что планирует особую познавательную поездку на природу, на пляж, находившийся в нескольких километрах от города. Там они все вместе будут изучать жизнь птиц, рыб и зверей на воле.

От радости все захлопали в ладоши. Такая поездка обещала быть в большей мере праздником, нежели уроком.

Какой замечательный будет день – да еще и пикник на природе.

– Но есть кое-что, о чем все вы должны помнить, – сказал учитель. – Если вы хотите отправиться в эту поездку, каждый из вас должен принести записку, подписанную одним из родителей, разрешающих вам ехать. Иначе вам придется остаться. Это очень важно. Исключений не будет.

На следующее утро все дети принесли записки. Все, кроме Лэсли, Он, как обычно, забыл. И дело не в том, что он не хотел отправиться в поездку. Этого он очень хотел. Просто он не хотел утруждать себя хлопотами, связанными с получением такой записки. Он подумал, что все равно она не будет иметь такою уж большого значения. Поэтому он о ней забыл.

И вот настал долгожданный день поездки к океану. Взволнованные и возбужденные ребята выстроились в шеренгу, сжимая в руках пакеты с едой и ожидая посадки в автобус

Учитель прошелся вдоль шеренги, внимательно оглядывая каждого из них. Тут его взгляд остановился на Лэсли.

– Ты принес записку? – спросил он. Лэсли стал красным как рак,

– Извините, – сказал он, – я снова забыл,

– Тогда и ты меня извини, – промолвил учитель, – Тебе придется остаться,

– Я сейчас сбегаю за ней, – заволновался Лэсли. – До моего дома не очень далеко.

– У нас нет времени, – сказал учитель. – Мы сейчас отправляемся. Все в автобус!

Ребята бросились занимать места. Затем водитель завел мотор, и все уехали, помахав руками на прощание стоявшему на обочине Лэсли.

Лэсли глазам своим не верил. Они уехали без него! И к тому же в такую замечательную поездку! И все из-за того, что он забыл принести какую-то жалкую записку! Он смотрел на автобус, исчезавший вдали, и по его щеке катилась слеза.

Но каким бы тяжелым ни был этот урок, Лэсли просто необходимо было его усвоить. После этого он стал куда более внимательным в отношении того, о чем нужно было помнить.

Как Дорис потеряла голос

Дорис была всего лишь маленькой семилетней девочкой, когда с ней произошло нечто ужасное. Она была весьма смышленой и так хорошо успевала в школе, что мама ею очень гордилась.

Но у Дорис был один недостаток – она всегда и все хотела делать по-своему, независимо от того, что ей говорила мама. Иногда она соглашалась: "Да, мамочкам, а затем все равно делала то, что хотела.

Проблема возникла относительно пути, которым Дорис должна была ходить в школу. Мама хотела, чтобы ее дочь ходила одной дорогой, а Дорис предпочитала пользоваться другой, поэтому в доме царило несогласие.

– Дорогая, – сказала мама однажды утром. – Я хочу, чтобы ты не срезала дорогу по этим закоулкам. Мальчишки там порой ведут себя очень грубо, и мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Пожалуйста, держись главных улиц, и тогда все будет в порядке.

– Но, мамочка, – умоляла Дорис. – Эти закоулки совсем безопасные. Я много раз заглядывала туда, и они почти всегда пустые. Если бы я ходила в школу этой дорогой, я бы сэкономила много времени.

– В результате ты сэкономишь не более пяти минут, – возразила мама, – И я предпочла бы, чтобы ты тратила больше времени на дорогу, но была в безопасности.

– Все же я не понимаю, почему я должна ходить этой дорогой, – недовольно буркнула Дорис

– Может быть, и не понимаешь, – сказала мама. – Но помни, я хочу, чтобы ты держалась главных улиц.

Надув губы, Дорис отправилась в школу. И так как слова мамы были еще свежи в памяти, она пошла длинным, окружным путем. Но позже, днем, возвращаясь до-. мой, она начала думать, что права была не мама, а она.

"Не могу понять, почему мама не хочет, чтобы я ходила домой короткой дорогой, – говорила она себе. – Мама просто не понимает. Если бы она сама была маленькой девочкой, такой же уставшей и голодной, как я, она бы срезала путь, Я знаю, срезала бы".

Так она рассуждала, пока не убедила себя в том, что кратчайший путь в этот день будет вполне безопасным.

Так оно и вышло. На улицах почти никого не было, и Дорис благополучно добралась до дома, чрезвычайно довольная собой. Но она не призналась маме, какой дорогой она вернулась.

На следующий день все было точно так же. И на следующий, и на следующий,.. Иногда, вспоминая, как мама боится закоулков, Дорис с улыбкой думала; "Мама просто не бывает здесь". Но маме она так и не призналась в этом.

Но вот однажды случилось то, чего так боялась мама.

Возвращаясь в этот день домой, Дорис заметила группу мальчишек возле кондитерского магазина. Поскольку все они были увлечены игрой, она не обратила на них внимания,4 пока не подошла достаточно близко, чтобы разглядеть их. Только тогда она увидела, что мальчишки, гоняясь взад и вперед по улице, за неимением .мяча пинают старые консервные банки, гнилые капустные кочаны и помидоры – словом, все, что попадалось на пути.

Вдруг они заметили Дорис, которая к тому времени в целях безопасности перешла на другую сторону улицы.

– Целься в нее! – закричали мальчишки и начали со всей силы швырять все, что могли.

Дорис бросилась наутек, но было поздно. Через мгновение они гнались за ней по улице, словно стая волков, и каждый из них с силой швырял в нее все, что только попадалось под руку, громко крича:

– Целься в нее!

Бедная малышка Дорис не сумела убежать от них, и вскоре ее красивое платьице представляло собой ужасное зрелище!

Конечно, никто не намеревался поранить ее, но вдруг она вскрикнула, ухватилась за горло и упала на дорогу.

Мальчишки окружили ее, пытаясь понять, что произошло.

– У нее из горла идет кровь! – сказал один из ребят постарше. – Наверное, кто-нибудь попал камнем.

Это действительно было так, но никто не хотел признаваться. Да и какой смысл имело теперь выяснять, кто виноват? Несчастье уже случилось.

Мальчишки пытались добиться от Дорис, что с ней, но она не отвечала, И тогда они не на шутку испугались, и один из них побежал за полицейским. Тот поднял Дорис на руки и отнес ее домой.

– Дорис! Что произошло? – воскликнула мама, открывая дверь. – Дорис! Что с тобой?

Но Дорис все еще не могла говорить.

Не переставая расспрашивать дочь, мама умыла ее, обработала ранку, но Дорис так и не проронила ни слова. Было похоже, что она пытается что-то сказать, но не может, И тут мама ужасно испугалась и повела ее к врачу. Обследовав девочку, тот сказал, что ей в гортань угодил камень и, возможно, она никогда больше не сможет говорить.

Спустя несколько дней они вместе отправились к специалисту, но и тот сказал то же самое, что и детский врач. Из его кабинета они вышли очень расстроенные,

Дорис никогда больше не сможет говорить! Всякий раз, когда мама оставалась одна, она плакала. А Дорис часто думала о том, как глупо было с ее стороны не слушаться маму. Как дорого она заплатила за свое непослушание!

Минуло несколько месяцев. Рана в горле Дорис зажила, но она по-прежнему не могла произнести ни слова. К этому времени мама уже свыклась с мыслью, что никогда больше не услышит звонкого, милого голоска дочки.

Но как-то раз раздался стук в дверь. Мама открыла ее и обнаружила на пороге продавца книг

– Нет, спасибо, – поблагодарила она – Не сегодня.

– Но это детские книжки, – сказал он. – Возможно, у вас есть сынишка или дочь,..

Тут мама подумала о Дорис и пригласила продавца книг войти в дом.

Увидев Дорис, продавец достал несколько книг – среди них были и "Вечерние рассказы дядюшки Артура" – и начал рассказывать девочке о них. Он спросил Дорис, нравятся ли ей картинки, но ответа не последовало. Удивленный, он повернулся к маме, но та только поднесла палец к губам и покачала головой,

– О, извините, – сказал продавец, – Я не сразу понял. Есть ли какая-нибудь надежда?

– Никакой, – ответила мама. – Совсем никакой. Мы обращались ко всем специалистам, каких только знаем.

– Есть еще кое-кто, кто мог бы помочь, – промолвил продавец,

– Кто же это? – взволнованно спросила мама.

– Великий Целитель. Вы пробовали обратиться к Иисусу?

– Нет, -– ответила мама, поникнув головой, – не пробовали,

-: Вы не возражаете, если я попрошу Его об этом? – спросил продавец.

– Нет, конечно же, нет, – сказала мама, – Если вам угодно.

Итак, продавец преклонил колени возле Дорис и начал молиться – и такими простыми словами, – чтобы Иисус, если Ему будет угодно, Своей великой любовью облегчил страдания девочки и вернул ей голос.

После этого продавец поднялся на ноги и, пообещав позже принести заказанные мамой книги, попрощался.

Когда через неделю он пришел вновь, его ожидал сюрприз.

Подходя к дому, он увидел Дорис, со всех ног бегущую ему навстречу,

– Мы так рады, что вы пришли! – закричала она, беря ею руку в свои ручки. – Мы всю неделю ждали вас!

– Дорогая мол! – воскликнул продавец. – Ты действительно заговорила?!

– Да! Да! – кричала она, – Это произошло сразу же после того, как вы ушли. Я побежала за вами, чтобы сказать об этом, но вы были уже слишком далеко.

Когда они все вместе обсуждали это удивительное событие и благодарили Иисуса, Который так: сильно любил детей, за то, что Он сделал для Дорис, на глазах у всех блестели слезы.

Алан и чердак

Алану было хорошо известно, что нельзя забираться на чердак. И мама, и папа снова и снова напоминали ему об этом. Но тем не менее он по-прежнему горел желанием попасть туда.

Почему? Не знаю. Возможно, потому, что там было так мрачно и таинственно. Возможно, потому, что там хранились его старые игрушки. Возможно, безо всякой причины, а просто потому, что ему запретили лазить туда.

Уж таковы некоторые маленькие мальчики. Только запрети им что-нибудь делать, и они не успокоятся до тех пор, пока не добьются своего.

Иногда Алан взбирался вверх по чердачной лестнице, открывал люк чердака и заглядывал внутрь. Вслед за этим снизу раздавался знакомый голос:

– Алан, что т делаешь там наверху? И он снова спускался вниз.

– Но почему мне нельзя забраться на чердак? – бывало спрашивал он,

– Потому что там нет пола, – отвечала мама, – Я тебе сто раз говорила об этом. Если ты ступишь мимо стропил, ты можешь провалиться вниз и сильно ушибиться.

– Я бы не ступил мимо стропил, – уверял Алан. – Я бы прошел по ним так же хорошо, как папа, и не провалился бы, и не ушибся.

– Это ты так думаешь, – говорила мама, – В любом случае не смей туда залезать.

Как-то во время уборки спальни маме послышался странный шум над головой. Она замерла и прислушалась.

Да, кто-то перемещался по чердаку. Может быть, крыса? Или птица?

Нет– Скрипели стропила. Должно быть, кто-то ходил по ним. Кто бы это мог быть?

Это не мог быть отец, потому что он уехал на работу. Тогда кто же еще? Конечно, не Алан. Ведь ему столько раз строго-настрого запрещали подниматься туда!

– Алан, это ты там наверху? – позвала мама. Ответа не последовало. Но скрип прекратился. Мама на мгновение перестала протирать пыль, выжидая и прислушиваясь.

Вскоре скрип возобновился.

– Алан! Ты на чердаке? – позвала мама. Скрип снова затих. Теперь сомнений не было.

– Алан! – крикнула мама. – Сейчас же спускайся вниз!

И он спустился – но не таким образом, как она ожидала.

Неожиданно раздался громкий треск и обвалилась часть потолка, слегка задев маму. Затем появилась пара кедов, за ними показались две ноги, а потом – и Алан собственной персоной.

К счастью, он упал на кровать, поэтому, если не считать заноз, которые он всадил в руки, отделался он лишь легким испугом.

Конечно, когда вернулся домой отец и увидел, что ему предстоит немало потрудиться, чтобы привести все в порядок, Алан почувствовал нечто более ощутимое, чем занозы. И ощутил это другой частью тела!

Во всяком случае, он сам признался мне, что тогда он в первый и последний раз поднялся на чердак и в последний раз ослушался родителей.

Не нарочно

Пэтси, одна из самых славных девочек в школе, сидела на скамейке на игровой площадке, вытянув перед собой ноги, и разговаривала со своей подругой.

Неожиданно мимо пробежала группа девочек. Одна из них, споткнувшись о ноги Пэтси, упала. Поднявшись, она буквально кипела от злости.

– Ты – гадкая, противная! – крикнула она. – Ты специально поставила мне подножку!

– Да нет же, Моника, нет, – промолвила Пэтси. – Это получилось нечаянно. Я прошу извинить меня.

– Это не было нечаянно! – резко ответила Моника, – Я знаю тебя. Ты меня ненавидишь, и поэтому сделала это.

– Я вовсе не ненавижу тебя, правда, – мягко сказала Пэтси – В этот момент я даже не думала о тебе.

– Я расквитаюсь с тобой, расквитаюсь, – пообещала Моника. – Подожди, вот увидишь.

Заметив толпу и недоумевая, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор, к ним подошла учительница,

– Что случилось на этот раз? – спросила она,

-– Пэтси поставила мне подножку, – гневно сказала Моника. – К тому же нарочно,

– Честное слово, не нарочно, – оправдывалась Пэтси, – Наверное, я слишком далеко вытянула ноги, и она о них споткнулась. Это получилось нечаянно.

Учительница хорошо знала обеих девочек.

– Моника, – сказала она – если Пэтси говорит, что не делала этого нарочно, ты должна ей поверить. У нее нет никакой причины ставить тебе подножку, и ты не должна ее в этом обвинять. Часто вещи, которые, казалось бы, делаются "нарочно", на самом деле – чистая случайность.

Моника отвернулась, ворча себе под нос угрозы в один прекрасный день за все отомстить, и толпа разошлась. Вскоре все забыли о случившемся.

Однако два или три дня спустя им представился случай обо всем вспомнить Вот как это произошло.

Девочки играли в бейсбол, Пэтси ударила битой и послала мяч над землей, Моника поймала его и ударила по нему со всей силы. Но подача оказалась неточной, и мяч угодил Пэтси в голову,

– Ой! – вскрикнула Пэтси, изо всех сил стараясь не расплакаться.

Игроки столпились вокруг нее, чтобы посмотреть, насколько сильно она была ушиблена.

– Это Моника специально, – произнес кто-то, – Такая гадкая, пыталась отомстить.

– Вовсе нет! – горячо крикнула та. – Это была случайность. Мяч пошел в сторону.

И тогда Пэтси продемонстрировала свою сердечность.

– Все в порядке, Моника, – сказала она. – Я не сомневаюсь, что это была случайность. Я знаю, ты не хотела задеть меня. И я уверена, что ты не стала бы специально делать это.

И тут все события и все те недобрые слова, которые она сказала Пэтси всего день или два тому назад, всплыли в памяти Моники.

– Как это великодушно с твоей стороны, – тихонько промолвила она – И знаешь, Пэтси, я действительно сделала это нечаянно, поверь,

– Я уверена, что нечаянно, – сказала Пэтси, пытаясь улыбнуться и потирая голову в ушибленном месте.

Остальные девочки начали занимать свои игровые позиции, чувствуя, что произошло что-то очень хорошее,

И так оно и было. Пэтси продемонстрировала умение прощать, а Моника поняла, что зачастую вещи, которые кажутся нам намеренными, на самом деле являются случайностями.

С этого дня Пэтси и Моника стали лучшими подругами.

Границы мира

Несколько лет тому назад я ехал на машине по красивому современному шоссе, тянувшемуся вдоль Тихоокеанского побережья от Мексики до Канады, когда неожиданно на моем пути встретилась одна весьма необычная арка.

Сначала мне показалось, что она находится вовсе не на месте, потому что она стояла в стороне от всего, без какой-либо ограды, и я недоумевал, как могли построить такую красивую арку в столь неподходящем месте.

Но, подъехав ближе, я догадался о причине – эта арка стояла на невидимой линии, отделяющей Канаду от Соединенных Штатов, границе, которая тянется более чем на пять тысяч шестьсот километров через леса, прерии, озера и горы от одного побережья океана к другому, без единого укрепления или какой-нибудь огневой точки, которая защищала бы ее.

Это настоящая граница мира.

Эта красивая и внушительная арка – символ нерушимой дружбы и доброй воли между двумя странами.

На одной ее стороне начертаны слова: "Братья, живущие вместе в единстве".

На другой стороне – не менее прекрасные слова: "Дети одной матери".

Наверху, по одному с каждой стороны, развеваются флаги обоих государств - американский и канадский.

Но больше всего я был потрясен воротами.

"Воротами? – удивитесь вы. -– Когда нет ограды?"

Да! Самыми забавными из когда-либо виданных мною маленьких ворот, настолько миниатюрными, настолько тонкими и непрочными, что если бы кто-нибудь когда-нибудь закрыл их, то порывы ветра сорвали бы их!

Но над самыми воротами, в том месте, где они подвешены, с наружной стороны арки видны слова надежды: "Пусть эти порота никогда не закроются".

Как было бы замечательно, если б такие арки были построены на границах между всеми странами!

Каким чудесным стал бы мир, в котором мы живем, если бы все укрепления и ограды, все укрытия и траншеи, все "железные" занавесы и "бамбуковые" шторы, тянущиеся на многие тысячи километров по поверхности земного шара, были бы заменены вот такими знаками доброй поли и дружбы! Как много различных проблем было бы сразу же решено!

Хотя, наверное, это и невозможно при нынешнем положении вещей, это не должно препятствовать всем читателям этой книги – девочкам и мальчикам – возводить арки мира везде, где только можно, и стараться всегда сквозь них смотреть на других детей и их проблемы.

И хотя мы не в силах переделать границы между государствами, мы, по крайней мере, можем увидеть, что между нашим сердцем и сердцами всех, живущих в этом мире, не существует барьеров вражды. В наших отношениях с другими людьми - с ребятами в школе, с соседями, бедными или богатыми, образованными или невежественными, – давайте помнить о том, что мы "дети одной матери". Насколько это в наших силах, давайте постараемся быть братьями, "живущими вместе в единстве". Пусть ворота наших сердец будут открыты взаимопониманию и любви ко всем, без каких-либо национальных или расовых границ.

Питер и тыквенные семена

– Мама, – сказал как-то раз Питер, – как бы я хотел заработать немного денег.

– Но, дорогой, – удивилась мама, – разве ты уже не зарабатываешь деньги? Ты помогаешь мне по дому, а я каждую неделю даю тебе за это немного денег.

– Да, конечно, – согласился Питер. – Но я имею в виду настоящие деньги, те, которые зарабатывают взрослые. Ну, ты знаешь, зарплату.

– О, Питер, я надеюсь, что и ты, когда вырастешь, станешь получать зарплату, – сказала мама. – У тебя для этого будет достаточно времени.

– Но я хочу получать ее сейчас, – настаивал Питер. – Разве не могу я пойти, например, на ферму к господину Джонсону и поработать на него.

– Думаю, можешь, если он даст тебе работу. Но, знаешь, ты пока еще маленький мальчик, Я сомневаюсь, что он захочет беспокоиться из-за тебя.

– Но ведь ты спросишь его? – умолял Питер. – Просто спроси его. Он всегда может сказать "нет".

Наконец после долгих уговоров мама пообещала над этим подумать. На следующий день она поговорила с фермером Джонсоном, и тот согласился, чтобы Питер провел на ферме одну неделю своих каникул, работая за оговоренную плату каждое утро. А если он будет хорошо выполнять порученную работу, днем сможет поиграть.

Естественно, что, выходя из дома с небольшим рюкзачком, в котором лежали пижама, расческа, зубная щетка и другие вещи, которые могли ему понадобиться на первой в его жизни работе, Питер чувствовал себя совсем взрослым.

Фермер Джонсон радушно принял его и тут же дал задание – выполнять нехитрую работу по дому.

Как-то утром, когда подошло время приступать к работе, Джонсон объявил Питеру, что в этот день у него есть особое задание для мальчика.

– Питер, – сказал он. – Я хочу, чтобы сегодня утром ты помог мне в одном деле. Ты сможешь выполнить что-то очень важное и сделать это именно так, как я сказку тебе?

– О да! – ответил взволнованный Питер, – Конечно, выполню. Что это за работа?

– Пойдем со мной, – произнес фермер Джонсон, – И ты скоро узнаешь.

Сначала они зашли во двор, где фермер Джонсон захватил с собой семилитровое ведро тыквенных семян. Затем они отправились в поле, полностью готовое к севу.

Питеру было не совсем ясно, что бы все это значило, однако он предполагал, что его работа будет каким-то образом связана с этими семенами. Возможно, ему придется держать ведро, пока фермер Джонсон будет сажать семена.

– А теперь слушай, – сказал фермер Джонсон. – Видишь это поле?

– Да, – ответил Питер, думая о том, что никогда в жизни не видел такого огромного поля.

– Так вот, я хочу, чтобы ты посадил здесь вот эти тыквенные семена. И я хочу, чтобы это было сделано очень тщательно,

– Вы имеете в виду меня? – переспросил Питер, не веря своим ушам.

– Да, тебя, – подтвердил фермер Джонсон. – Я хочу, чтобы сначала ты прошел по первой борозде, через каждые десять шагов положил в нее по три семени и присыпал их сверху землей. Затем, когда ты доберешься до конца первого ряда, перейди на следующий и проделай то же, идя обратно. Так и продолжай, пока ведро не опустеет.

– Хорошо, господин Джонсон, – ответил Питер, гордый тем, что ему наконец поручили настоящую работу.

– Ты хорошо понял, что от тебя требуется?

– Да, по три семени в каждую лунку и десять шагов между лунками.

– Молодец! – улыбнулся фермер Джонсон. – А теперь я, пожалуй, пойду. Да, кстати. Как только закончишь, можешь сходить искупаться.

– Ой, спасибо, господин Джонсон, – радостно ответил Питер. – О. Я быстро.

"Посмотрим!" – сказал про себя фермер Джонсон, отправляясь по своим делам, ч Тем временем Питер бодро взялся за работу,

– Три семени – десять шагов, три семени – десять шагов, – считал он вслух.

Спустя некоторое время он, медленно продвигаясь, бормотал чуть слышно:

– Три семени. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, три семени. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь; девять, десять, три семени...

Дойдя наконец до конца первого ряда, Питер нетерпеливо обернулся назад, чтобы посмотреть на то место, с которого он начал. Он едва мог его разглядеть - так далеко оно было.

После этого он взглянул в ведро, и радости у него поубавилось. Казалось, оно было таким же полным, как с самого начала!

"Как же так! – сказал он сам себе. – Я посадил все эти семена, а их как будто столько же. Придется поднапрячься, если уж я решил искупаться".

Итак, он передвинулся на соседнюю борозду и начал долгий, медленный путь назад к тому месту, с которого он начал, И снова: три семени – десять шагов, три семени – десять шагов.

Наконец был окончен и этот ряд, Питер снова заглянул в ведро и чуть не расплакался. По правде говоря, семян стало меньше, но ненамного!

К этому времени он чуть-чуть устал, да и было уже довольно жарко. Заглядывая в огромное ведро с семенами, которые еще предстояло посадить, он признался себе, что если будет продолжать в том же духе, то ни за что не успеет искупаться, хотя фермер Джонсон и позволил ему.

И тут у него в голове зародилась коварная мысль.

"Интересно, – сказал он себе. – А не все ли равно, если каждый раз я буду выкладывать четыре или, скажем, пять семян? Тогда ведро опустеет гораздо быстрее. А фермер Джонсон никогда об этом не узнает, ведь семена будут засыпаны землей".

Он постоял, подумал, посмотрел на солнце, которое припекало все жарче, снова вспомнил о купании и решился на этот шаг.

Теперь его норма была другой: пять семян – десять шагов, пять семян – десять шагов.

Наконец он дошел до конца третьего ряда и, повернув назад, таким же образом закончил четвертый. Но, увы, и теперь ведро казалось почти таким же полным, как и прежде. Уставший, упавший духом, Питер присел на землю.

"Джонсон не должен был давать мне столько работы, – подумал он. – Ему следовало бы знать, что я ни за что не смогу посадить все эти семена да еще успеть искупаться. Он наверняка знал, что мне не удастся искупаться. Я уверен в этом. Но ведь я не могу ему сказать, что не закончил работу. Придется мне работать, и работать, и работать, пока... Но минуточку. Если нет ничего страшного в том, чтобы сажать по пять семян, почему бы мне не сажать по шесть или семь?"

Так он и прошел следующие два ряда; десять шагов – семь семян, десять шагов – семь семян. Работе, казалось, не было конца.

Прошло уже довольно много времени, и казалось, что даже при том, что он опускал по семь семян в лунку, ведро не опорожнялось быстрее.

"Мне все равно, – сказал себе Питер. – Я посажу все семена, чего бы мне это ни стоило. И обязательно искупаюсь. Каждый раз я буду опускать по пригоршне семян".

Он снова приступил к работе, усталый и раздраженный. Теперь это выглядело так: десять шагов – пригоршня семян, десять шагов – пригоршня семян.

Таким образом, ведро, конечно, вскоре опустело. С огромным облегчением Питер перевернул его вверх дном и поспешил к пруду.

Но почему-то купание не доставляло удовольствия, В душе у Питера возникло странное чувство неловкости. Он не мог объяснить себе причину этого, и чувство беспокойства не покидало его.

Фермер Джонсон окликнул его и спросил, окончил ли он свою работу,

– Да, – ответил Питер. – Все сделано.

Но вновь то же странное чувство встревожило его.

– Молодец! – похвалил его фермер Джонсон. Однако на этот раз похвала не порадовала Питера, как прежде.

Вечером тога же дня Питер вернулся домой. Мама поинтересовалась, понравилось ли ему проведенное на ферме время, и он ответил: "Все в порядке". Но в душе он чувствовал, что далеко не все было в порядке. Он продолжал переживать из-за тыквенных семян. И неожиданно его осенило: ведь все они взойдут! Его бросало то в жар, то в холод. Он преклонил колени рядом со своей кроватью и попросил Бога, чтобы не все семена взошли.

Но, хотя он и молился, они все равно взошли. Через несколько дней ростки были хорошо видны над землей.

Как раз к этому времени фермер Джонсон отправился в поле, чтобы выяснить, каким образом Питер смог закончить свою работу столь неожиданно быстро.

На лице его появилась странная улыбка человека" который понял все.

Они – Питер и фермер Джонсон – не встретились, пока не отправились в следующий раз в церковь.

И получилось так, что Джонсон вошел в одну дверь, а Питер – в другую, и неожиданно они столкнулись лицом к лицу в середине прохода.

Питеру показалось, что настал судный день. Он бы с радостью повернулся и убежал, если б только мог, но неведомая сила приковала его к месту. Он ничего не видел, кроме фермера Джонсона и миллионов тыквенных семян за ним. Губы у него дрожали.

Фермер Джонсон взглянул на него и все понял, У него было доброе сердце, и он почувствовал, что Питер надолго запомнит полученный урок.

– Не плачь, – прошептал он на ухо Питеру. – Но запомни, что семена, которые ты сеешь в своей жизни, обязательно всходят. "Что посеет человек, то и пожнете

В знак прощения он сжал руку Питера, и мальчик пожалел, что не может прямо сейчас выйти из церкви и заново засеять то поле.

Захваченный приливом

Я рассказал уже так много историй о разных девочках и мальчиках, что, пожалуй, пора поведать историю о себе.

В моей Библии против одного из текстов написаны три слова: "Переправа к Северному Уисту", И каждый раз, когда я смотрю на них, они воскрешают в памяти самое волнующее мое приключение.

Много лет тому назад – не скажу точно, сколько, – когда мне было пятнадцать лет, я решил поступить в миссионерский колледж. Для того чтобы собрать нужную сумму денег, я договорился с одним издательством, которое с тех времен выпустило в свет миллионы экземпляров "Вечерних рассказов", все лето продавать издаваемые им библейские книги.

Похоже, мой возраст никто не принял во внимание, и меня послали на Гебридские острова, находящиеся у западного побережья Шотландии, Там я вскоре и оказался, совсем один, и колесил на велосипеде по пустынным, продуваемым ветрами островам. День за днем стучался я в двери домов, изо всех сил стараясь заинтересовать людей книгами, которые возил с собой.

Несколько недель я жил в Сторнвее, каждый день разъезжая по острову из конца в конец, добираясь до деревень, находившихся на противоположной его стороне. О, какими изматывающими были эти путешествия – двадцать километров без единого дома на всем пути; а порой всю дорогу в лицо мне хлестал дождь или ветер. Каждый день я забирался все дальше, пока не добрался до самого маяка, находившегося на крайней северной точке острова. Кстати, хранитель маяка оказался очень добрым чело веком. Я хорошо его помню, потому что он купил у меня книгу!

После того как я сделал все, что мог, на острове Льюис, я переправился в лодке на соседний остров под названием Северный УИСТ; здесь нашел в небольшом, крытом соломой домике комнату, которая сдавалась внаем и где вокруг моей кровати всю ночь резвились крысы.

На этом острове была окружная дорога, и я исколесил ее всю, заезжая во множество незнакомых мест, где, я уверен, мои ровесники никогда еще не питались продавать книги. Наконец и с этим островом было покончено, и я раздумывал, куда двинуться дальше. Итак, я начал исследовать южное направление, так как мне сказали, что на соседний остров я смогу перейти вброд во время отлива Мне очень понравилась эта идея, потому что, перебравшись вброд, я сэкономил бы на билете за переправу.

Спустившись однажды утром к броду, я тщательно осмотрел его. Было время отлива, и издали казалось, что все, что мне предстоит сделать, – это перейти по песку прямо к небольшому островку, затем, снова по песку, к следующему острову. Но, подойдя ближе, я убедился, что все было не так просто. Песок пересекали каналы, наполненные водой, шириной от трех до шести метров. Насколько они были глубоки, я не знал. Во всяком случае, я сразу понял, что мне придется снять туфли и перейти вброд по крайней мере часть водной преграды.

В этот момент я заметил двух мужчин, начавших переправу. Несколько минут я наблюдал за ними, запоминая места, где они пересекали каналы. Я также заметил, что они торопились, но в тот момент не понял почему. Я подумал, что, возможно, у них просто есть какое-то срочное дело на соседнем острове. Но их поспешность, как оказалось позже, была вызвана куда более веской причиной.

Я снял туфли и носки, связав шнурки, перекинул туфли через шею и последовал за мужчинами. Без особого труда я пересек первый канал, потому что хорошо помнил, где прошли мужчины, и глубина воды там была всего несколько сантиметров. Но когда я достиг второго канала, то уже не был твердо уверен, там ли я нахожусь. Войдя в него, я обнаружил, что он был гораздо глубже, чем я ожидал. Поэтому я выбрался на песок, завернул штанины брюк выше колена и предпринял еще одну попытку– Но вода все же была слишком глубока. Однако я всерьез не обеспокоился и продолжал ходить взад и вперед по песку, пока не обнаружил место, где я мог благополучно переправиться.

Но, добравшись до третьего канала, находившегося почти посередине переправы, я почувствовал легкую тревогу. Я заметил, что он стал гораздо шире, чем был, когда я впервые взглянул на него. Но даже и теперь весь ужас правды не дошел до моего сознания. Если бы я был старше, то, возможно, понял бы, какую опасную затею я предпринял; однако я, об этом и не подозревал, а рядом не было никого, кто мог бы меня предостеречь.

К этому времени я совсем забыл то место, где переправлялись мужчины, поэтому мне приходилось надеяться только на себя, рассчитывая найти мелководье. Но на этот раз мне это никак не удавалось.

И тут мое внимание привлекло то, что вода уже не была неподвижна, как прежде. Она двигалась, к тому же довольно стремительно. Мимо меня проплывали обрывки водорослей, ветки и кора деревьев, морская пена. Приближался прилив!

Я повернулся в сторону океана. Никогда не забуду зрелища, которое предстало перед моими глазами. Вместо обширного, но ограниченного песчаного пространства я увидел бескрайние океанские просторы. Мне тогда показалось – и это впечатление никогда не сотрется из моей памяти, – что весь огромный Атлантический океан неуклонно движется на меня.

Песчаный островок, на котором я стоял, таял на глазах, С каждым мгновением канал передо мной становился все глубже и глубже. Через несколько минут место, где я стоял, скроется под толщей воды, Я понял, что должен немедленно действовать, или меня смоет неистовым, неумолимо наступающим приливом Нельзя было терять ни минуты.

Но что мне было делать? Если я не знал дороги, когда канал еще был мелким, как я мог найти ее теперь, когда он стал вдвое глубже и продолжал растекаться по песку во все стороны.

Но каким-то образом, даже в таком отчаянном положении, я вдруг почувствовал уверенность в том, что Бог не оставит меня. Это было неподходящее время для длинных молитв. Каждый миг был на вес золота. Я помню, что попросил Господа провести меня, и, призвав на помощь все свое мужество, погрузился в пучину канала.

Уже бесполезно было пытаться спасти брюки. Вода достигла колен, поднялась выше пояса и постепенно поднималась все выше и выше. Неужели дно под моими ногами будет уходить все дальше и дальше? На мгновение я засомневался, не принял ли я ошибочное решение и не лучше ли будет развернуться и попытаться найти дорогу обратно, через каналы, которые я пересек до этого? Но один взгляд назад убедил меня в том, что теперь такой маршрут был бы невозможен. Нигде не было видно песка, все пространство позади меня было покрыто водой. Теперь было бы невозможно найти мелководье. Вода все глубже и глубже – неужели это конец?

Но что это? Земля снова как будто бы начала подниматься под моими ногами- Да, должно быть, я преодолел полпути! Становилось заметно мельче.

Однако впереди меня ожидали другие каналы, теперь сплошь покрытые водой, которые еще предстояло пересечь. Как я перебрался через них, не могу сказать. Как сейчас вижу себя, мечущегося по пояс в воде взад и вперед, нащупывающего ногами мелководье, – а вокруг4 лишь бушующие воды великого Атлантического океана!

Да, мне удалось найти дорогу, иначе я не писал бы сейчас этот рассказ. Вконец обессиленный, я выполз на остров, к которому так уверенно направился менее часа тому назад. Позволю читателям самим представить, на кого я был похож в своей насквозь промокшей одежде. Какой жалкий вид я имел! Если бы поблизости оказались дети, представляю, как бы они смеялись надо мной.

Ко мне подошел пожилой человек и сказал – будто я сам этого не знал! – что я был на волосок от гибели.

Он наблюдал за мной все это время и уже не надеялся, что я выберусь живым Он оказался очень добрым и нашел кого-то, кто переправил меня обратно в лодке; и я вернулся в свою комнату, чтобы обсушиться и поблагодарить Бога за то, что Он уберег меня от беды.

И теперь, думаю, ясно, почему я отметил в Библии этот текст. Он находится в 43-й главе Книги Исайи, стихи 2 и 3, Я не моху не чувствовать, что они написаны для меня, потому что они звучат так: "Будешь ли переходить через воды, Я с тобою, – через реки ли, они не потопят тебя... Ибо Я – Господь, Бог твой. Спаситель твой".

Как Терри получил свой поезд

Уже очень давно – казалось, долгие-долгие годы – Терри хотел иметь электропоезд. Когда ему случалось увидеть его в каком-нибудь магазине, он не отрываясь смотрел на него, пока мама не оттаскивала его от витрины. Ему казалось, что, если бы у него был свой собственный электропоезд, он стал бы самым счастливым мальчиком на свете.

Снова и снова подходил он к отцу и просил;

– Папочка, ну пожалуйста, купи мне электропоезд к Рождеству.

Но каждый раз отец отвечал:

– Извини, Терри, он слишком дорогой. Я не в состоянии его купить, правда, не в состоянии, как бы я этого ни хотел

Но Терри не переставал надеяться, что он сам, может быть, сможет его купить. Однако главная проблема заключалась в том, что у Терри никогда не задерживались деньги. Если ему давали монетку в четверть доллара или в десять центов, он тут же тратил ее на конфеты или какую-нибудь мелочь, и, таким образом, ему никак не удавалось накопить денег на такую дорогую вещь, как электропоезд.

Однажды, вернувшись из школы, он вбежал в дом чрезвычайно взволнованный.

– Папа! – закричал, он. – Папа! В школе один мальчик, у которого есть электропоезд, хочет его продать. Можно я его куплю?

– Конечно, можно, сынок, – ответил папа. – Если у тебя есть достаточно денег.

Видите ли, папа прекрасно знал о слабости Терри в отношении денег Он даже частенько говаривал, что у Терри "дырявый карман".

– У меня вообще нет денег, – сказал упавший духом Терри. – По крайней мере, кроме тех десяти центов, которые ты мне дал вчера. Их я еще не потратил.

– Сколько этот мальчик хочет за свой поезд? – спросил папа.

– Всею лишь двадцать долларов, – ответил Терри. – И он говорит, что это очень дешево, потому что, кроме поезда, есть еще и вагоны, и рельсы, и все остальное.

– Двадцать долларов! – воскликнул папа. – Возможно, это и недорого, но сейчас для нас это большая сумма. Боюсь, твои десять центов не очень-то помогут.

– И я боюсь, что не помогут, – согласился Терри.

– А ты знаешь, сколько монеток по десять центов в двадцати долларах? – спросил папа.

– Нет, – сознался Терри. – Я никогда не подсчитывал.

– Что ж, их там двести, – сказал папа.

– Фью! – присвистнул Терри. – Как много! Папа, но я подумал, что, может быть, ты захочешь купить этот поезд...

– Нет, спасибо, – произнес папа. – Как раз сейчас он мне совсем не нужен. Но, во всяком случае, спасибо.

Терри решил попробовать зайти с другой стороны.

– А если бы я набрал двести монеток в десять центов. – начал он.

– Ха, ха, ха! – рассмеялся папа. – Чтобы ты скопил двести монеток! Да ты бы никогда не скопил и полдюжины,

– Папа, но я никогда раньше и не помышлял об электропоезде, да еще о таком.

– Знаешь, ты же давным-давно твердишь об электропоезде, – сказал папа. – И пока скопил всею одну монетку в десять центов. Не похоже, чтобы ты его очень хотел.

При этих словах Терри слегка покраснел, но на этот раз он был полон решимости.

o– Вот что, папа, – произнес он, – с этого момента я буду копить деньги. А когда я соберу двести монеток, я куплю этот поезд.

– Боюсь, он успеет заржаветь к тому времени, когда ты его купишь, – сказал, улыбаясь, папа – Но вот что я сделаю. Когда ты скопишь десять монеток – если тебе это вообще удастся, – я дам тебе еще десять, И так далее, покуда у тебя не будет достаточно денег.

– Правда, папа? – воскликнул Терри, радостно улыбаясь, – Теперь я смогу купить поезд,

– Я бы на твоем месте не загадывал, – усмехнулся папа, чувствуя, что его вклад был достаточно весом– – Ведь у тебя впереди долгий путь. Кстати, как ты намереваешься заработать столько денег?

– Я хочу прямо сейчас пойти к миссис Браун и попросить ее позволить мне каждую неделю косить ее лужайку. Потом я попрошу мистера Моргана разрешить подметать листья в его саду. Потом я".

– На этот раз ты говоришь толково, – одобрил его папа. – Отлично. Возможно, я тоже мог бы найти тебе кое-какую работу, если тебя это интересует.

– Конечно, – обрадовался Терри, – Ой, палочка, я уже будто слышу, как поезд ездит по моей спальне!

Итак, Терри приступил к осуществлению своего грандиозного плана. Вместо того чтобы попусту тратить время, он использовал его на дело, собирая монету за монетой. Конечно, это было непросто, но ведь все хорошее чего-то стоит. Бывало, когда приходили друзья и звали его поиграть в мяч или поплавать, он говорил: "Не могу, меня ждет работа". Было нелегко, ужасно нелегко наблюдать, как ребята уходят без него, но как только Терри начинал чувствовать соблазн бросить все и бежать за ними, он вспоминал об электропоезде и принимался за дело.

Да, к тому же он перестал тратить деньги на всякие мелочи, такие, как дешевые игрушки, которые ломались через несколько минут. Вместо этого он собирал свои драгоценные монетки и складывал их в копилку. Конечно же, всякий раз, когда у Терри набиралось очередных десять монеток, он просил у папы еще десять.

Папа был озадачен. Каждую неделю или две ему приходилось выплачивать по десять монеток. Но он не возражал против этого, потому что видел: Терри усваивает уроки огромной важности.

Проходили месяцы, и драгоценная копилка становилась все тяжелее и тяжелее. Но однажды, как раз накануне своего дня рождения, Терри пережил потрясение.

В этот день он вернулся из школы убитый горем. В глазах его стояли слезы, щеки были мокрыми, а носовой платок был скомкан и влажен.

– Что случилось? – спросил отец.

– Он продал его, – ответил поникший Терри, – И теперь у меня не будет поезда.

– Как плохо, – огорчился папа. – Очень плохо. Но, признаюсь тебе, Терри, я все время боялся этого. Нельзя было рассчитывать, что мальчик станет ждать так долго.

– Я знаю, но я думал, что он подождет, – сказал -Терри, – Представь, продать поезд как раз в тот момент, когда я был готов купить его!

– Ну что ж, – попытался успокоить его папа. – Теперь ты сможешь потратить свои деньги на что-нибудь еще. Не сомневаюсь, появится множество других вещей, которые ты захочешь иметь.

– Я не хочу ничего другого! – воскликнул Терри. – Как обидно! Было нечестно с его стороны продать поезд.

– Не принимай все так близко к сердцу, – сказал папа. – Давай вместе немного прогуляемся и постараемся об этом забыть.

– Прогуляемся?! – спросил изумленный Терри. – Я не хочу прогуливаться! И вообще, я никогда в жизни не забуду об этом!

– Но это будет всего лишь небольшая прогулка наверх, – произнес папа, улыбаясь.

– Наверх? – удивился заинтригованный Терри. – Почему наверх?

– Пойдем, сам увидишь, – сказал папа, увлекая его за собой.

Совершенно сбитый с толку, Терри последовал за отцом. Когда он вошел в свою спальню, ею заплаканное лицо вдруг озарилось радостью. Он был там, на полу – тот самый электропоезд, который он так давно хотел иметь и ради которого так усердно трудился.

– Да это же мой поезд! – воскликнул Терри, – Как он сюда попал?

Его лицо сияло от счастья.

– Он просто приехал, – сказал папа,

– Да ладно! Он не мог приехать сам.

– Конечно, – ответил папа, – Несколько недель тому назад я купил его у того мальчика. Когда я увидел, как ты трудишься ради этого поезда, я подумал, что будет очень несправедлив если мальчик устанет ждать твоих денег и продаст его кому-нибудь еще. Мне нравилось наблюдать, как мой сын усердно трудится и старательно экономит ради того, чтоб сбылась его мечта.

– Ура! – завопил Терри, перепрыгивая через свою кровать, – Знаешь, папа, если ты когда-нибудь захочешь поиграть с этим поездом, всегда пожалуйста.

– Спасибо! – улыбнулся папа. И они оба уселись на полу и нажали кнопку "пуск".

Наша Земля и Космос

– Мамочка, как велика наша Земля? – спросила как-то Ирис. Она и ее брат Норман подсели к пылающему камину, чтобы как обычно услышать вечерний рассказ. Б тот день по телевизору они смотрели, как по Луне ходят люди, и видели на заднем плане на фоне черного неба темно-голубую Землю.

– Как велика Земля? – повторила мама. – Она очень большая. Если бы ты захотела обойти вокруг земного шара, тебе пришлось бы преодолеть десятки тысяч километров, перебраться через горы и пустыни, реки и океаны, и на это ушли бы годы.

– Вот это да! Как бы я устала, когда вернулась! – воскликнула Ирис.

– Я уверена, что устала бы, – сказала мама. – Расстояние, пройденное тобой, было бы в двенадцать тысяч раз длиннее, чем дорога в три километра от нас до города.

– А сколько времени потребовалось бы, чтобы уйти так далеко? – спросил Норман.

Мама засмеялась.

– Я не смогу подсчитать это в уме. Возьми карандаш и бумагу, и я помогу тебе. Если бы за день ты проходил пятнадцать километров, может быть, восемнадцать – ну да " идя по экватору.

Спустя несколько минут ответ был готов.

– Почти семь лет! – воскликнул Норман. – Какая огромная Земля!

– По телевизору, с Луны, она выглядела довольно маленькой, – вставила Ирис.

– Ну, – начала мама, – если допустить, что Земля размером с бейсбольный мяч Нормана, Луна будет выглядеть, как большой мраморный шарик, который облетает вокруг него приблизительно в течение месяца. Теперь представьте себе, что этот бейсбольный мяч вместе с мраморным шариком, кружащимся вокруг него, за год совершает оборот вокруг яркого шара размером где-то с наш дом – Солнца, Вращаясь, бейсбольный мяч поворачивается вокруг своей оси. У людей, катающихся на нем (они меньше, чем пылинки на мяче Нормана), день на освещенной половине, которая повернута к Солнцу, и ночь – на темной стороне, противоположной от Солнца, Конечно, для того, чтобы достичь размеров Земли, вам потребовались бы миллиарды и миллиарды бейсбольных мячей и миллиарды и миллиарды пылинок, для того чтобы представить себе число людей, живущих на ней.

– Мама, – спросил Норман, – а сколько времени требуется астронавтам, чтобы добраться до Луны?

– Сначала космический корабль выводится на околоземную орбиту, Затем, когда он покидает орбиту, Луна все еще находится очень далеко – примерно в четырехстах тысячах километров, или десяти оборотах вокруг Земли. На Такое путешествие уходит три дня. Когда астронавты взлетают, для того чтобы выйти на околоземную орбиту, они летят со скоростью около тридцати тысяч километров в час, а затем еще быстрее, чтобы вырваться с околоземной орбиты к Луне.

– Ого! – воскликнула Ирис. – Как быстро! Как же им удается везти с собой столько горючего?

– Они не весь путь пользуются горючим, – пояснил Норман. – Как только корабль набирает нужную скорость, астронавты выключают двигатель и летят по инерции. Они снова включают двигатель, только когда хотят изменить курс Но зато у них достаточно пищи и кислорода для путешествия я оба конца.

– А как насчет путешествия к Солнцу? – спросила Ирис, – Астронавты когда-нибудь отправятся туда?

– Было бы глупо с их стороны даже пытаться, – сказала мама. – И они никогда не сделают этого. Видишь ли, Солнце – огромный огненный шар, в тысячи раз больше нашей Земли, и никто не решился бы лететь к нему. Космический корабль сгорел бы задолго до того, как попытался бы приблизиться к нему.

– Если оно такое горячее, – спросил Норман, – почему же оно не сожжет нас?

– Потому что оно в ста сорока семи миллионах километров от нас, – ответила мама. – – Это приблизительно в сто раз дальше, чем Луна, Но даже при этом нам порой кажется, что оно почти сжигает нас летом.

– А звезды? – спросила Ирис – Они ближе?

– О нет, – сказала мама, – гораздо дальше. Ближайшая к нам звезда примерно в триста тысяч раз дальше, чем Солнце.

– Какое огромное-преогромное расстояние! – воскликнула Ирис.

– Да, – согласилась мама. – Оно слишком велико для нашего понимания. Мы не можем даже представить себе его, И что удивительно, звезды, какими бы маленькими они нам ни казались, – на самом деле громадные, такие же, как наше Солнце. Многие из них даже еще больше. Они кажутся маленькими только потому, что значительно удалены от нас.

– А сколько всего звезд? – поинтересовалась Ирис.

– Я не знаю, – ответила мама, – И никто не знает. Если ты посмотришь в небо в ясную ночь, ты сможешь увидеть их примерно три тысячи, но если ты взглянешь в обычный телескоп, ты увидишь их где-то в сто раз больше. И чем мощнее телескоп, тем больше звезд ты сможешь обнаружить. До сих пор еще никто не увидел всех звезд.

– А некоторые звезды в самом деле такие же яркие и горячие, как наше Солнце? – спросил Норман.

– Да, – ответила мама, – И, насколько нам известно, они освещают другие миры, похожие на наш, и согревают других людей, похожих на нас.

– В каком замечательном мире мы живем! – воскликнул Норман.

– Да, и чем больше о нем узнаешь, – сказала мама, – тем прекраснее он кажется. Наша Земля, и Луна, и Солнце, и звезды движутся, и все они движутся в совершенном порядке. Каждую ночь мы знаем, где какую звезду можно найти, и по Солнцу определяем время дня. Вы никогда не слышали и не услышите, чтобы столкнулись две звезды или чтобы Луна улетела в космос.

– Но как все это получается? – удивилась Ирис.

– Интересно то, что некоторые люди в наше время говорят, будто все это произошло случайно, но я им не верю. Кто-то первым должен был все придумать и распланировать. Б самых первых стихах Библии сказано, кто и как это сделал. Именно эти стихи прочитали в рождественский сочельник, находясь на лунной орбите, астронавты космического корабля "Аполлон-8" – первые люди, облетевшие вокруг Луны: "В начале сотворил Бог небо и землю,,."

Мама взяла в руки Библию.

– Я прочту вам, что говорит псалмопевец Давид: "Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его – все воинство их... ибо Он сказал, – и сделалось. (Пс. 32:6)

– А теперь я прочитаю вам кое-что еще, – продолжала мама. – Б Новом Завете говорится, что именно Иисус сотворил эту замечательную Вселенную. Послушайте вот это; "Ибо Им (Иисусом) создано все, что на небесах и что на земле", все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит" (Кол. 1:16, 17).

– Тогда Иисус должен был жита на небесах до того, как пришел Младенцем на землю, – сказала Ирис.

– Ну конечно же, – сказала мама. – Вы это знаете. Когда Он рос, Он сказал, что был со Своим Отцом "прежде бытия мира" (Ия. 17:5). И так как Он сотворил этот мир, и так хорошо знал его, и так сильно любил людей в нем, Он оставил Свое чудесное Царство и пришел к нам, чтобы жить среди людей и умереть. Ему было больно оттого, что один из Его миров оступился и больше не любит Его. Поэтому Иисус пришел в этот мир, чтобы он узнал о Его любви и чтобы впоследствии Он смог бы сделать его таким же прекрасным, каким он был прежде... Но постойте-ка, вам обоим уже пора идти в постель, Давайте вознесем молитвы, а завтра вечером я продолжу свой рассказ.

Иисус все знает и обо всех заботится

В одном красивом старинном гимне говорится, что Иисус все знает и обо всех заботится,

И Он действительно заботится обо всех, особенно о маленьких детях. Ты спросишь, откуда у меня такая уверенность? Во-первых, благодаря всем тем письмам, которые я получаю. Они написаны самыми разными почерками и пришли от самых разных детей из различных мест. В них говорится о том, как Иисус любит этих детей и по-особенному заботится о них. Некоторые дети рассказывают о том, как они молились, когда прочли в первых томах "Вечерних рассказов" об ответах на детские молитвы.

Каждый из них пришел ко Христу со своей проблемой, и все обнаружили, что Он – "самый что ни на есть настоящий помощник в беде". Может быть, и тебе следует сделать то же самое?

В почтовом ящике

Первое письмо, о котором я хочу рассказать, пришло от маленькой девочки по имени Лили, которая однажды гостила у своих друзей в деревне под названием Пулокс-хилл, находящейся невдалеке от Бедфорта, что в Англии.

Находясь там, она любила получать письма от мамы, которая жила в Лондоне.

Лили писала мне:

"Однажды я получила от мамы маленькую бандероль и, открыв ее, обнаружила внутри записку, где говорилось, что в бандероли я найду шиллинг (что составляет примерно пятнадцать центов). Я снова и снова искала этот шиллинг, но его там не было".

Лили тщательно разгладила каждый листочек, но шиллинга нигде не было. Она очень расстроилась из-за пропажи, потому что для нее шиллинг значил очень много. Уже давным-давно у нее не было такой суммы на расходы, и неизвестно, когда теперь мама сможет выслать ей еще один шиллинг.

В своем горе она обратилась к Господу.

"Когда я в ту ночь молилась, – писала она, – я попросила Бога помочь мне найти шиллинг. Я была уверена, что Он поможет".

И что, вы думаете, произошло? Что-то очень необыкновенное. На следующее утро, когда пришел с письмом почтальон, он обратился к Лили:

– Помнишь ту бандероль, которую я принес тебе вчера?

– Да, – ответила Лили, – помню. Она была из Лондона от моей мамы.

– С ней было все в порядке? – спросил почтальон.

– Нет, – ответила Лили. – Мама написала, что вложила шиллинг, но его там не было.

– Вот он, – сказал почтальон. – Когда вчера я вернулся домой, на дне своей сумки я обнаружил шиллинг. Я пытался понять, как он мог там оказаться, и мне в голову пришла мысль, что он мог выпасть из твоей бандероли, потому что обертка в углу неплотно прилегала.

Была ли Лили рада получить свой утерянный шиллинг? Ну конечно, да!

"И это доказывает, – написала она, – что Бог действительно отвечает на молитвы".

Несомненно, Лили. Да будет благословенно твое милое сердечко!

Почему Бад вернулся

Вот письмо от маленькой девочки по имени Эрвин, живущей в Техасе. Она рассказывает о том, как молилась за своего брата, а ведь для маленькой девочки это очень благородный поступок!

Ее брат Бад решил уйти из дома. Мама и Эрвин снова и снова умоляли его остаться, но он принял решение, и, казалось, ничто уже не в силах изменить его, И вот чемодан упакован, и через несколько минут за братом должен зайти друг. Потом юноши уедут прочь, и кто знает, когда они вернутся.

Эрвин в последний раз обратилась с просьбой к Баду не уходить, но все было тщетно. Он взял чемодан и вышел на крыльцо ждать друга. Не зная, что еще предпринять, Эрвин бросилась в свою спальню, упала на колени и воззвала к Иисусу, умоляя, чтобы Он изменил решение брата и тот избежал бы этой ошибки. И в этот момент открылась дверь, и вошел Бад, Эрвин бросилась к нему навстречу.

– Я остаюсь, – сказал он, после чего вышел на крыльцо, чтобы переговорить со своим другом, который только что подъехал, Бад сообщил ему, что решил остаться с мамой и Эрвин. Машина уехала, а Бад вернулся в дом и распаковал чемодан.

"Он так и не узнал, – пишет Эрвин, – что заставило его изменить решение, но я это знаю".

Не кажется ли вам, что Эрвин – просто замечательная сестренка!

Спасенные от пожара

А вот история, которую мне поведала в письме маленькая девочка по имени Катрин, живущая в штате Небраска, где все это и случилось. Это очень волнующая история, и произошла она, когда Катрин было чуть меньше шести лет.

Пожар начался в прерии и продвигался по направлению к поселку, в котором жила Катрин, Все, кроме Катрин и ее мамы, которые плохо себя чувствовали, бросились на борьбу с огнем. Но все усилия были тщетны. Огонь распространялся все дальше и дальше, охватывая дома, фермы, конюшни, амбары – все, что встречалось на его пути. И теперь он двигался по направлению к дому Катрин, Сильный ветер разбрасывал повсюду горящую дранку, грозя в любой момент поджечь крышу.

– Давай обратимся к Иисусу, – крикнула Катрин маме, падая на колени и умоляя Бога спасти их от пожара.

Закончив свою короткую молитву, она повернулась к маме и с сияющим лицом сказала:

– Теперь наш дом не сгорит– Я знаю, что не сгорит. Иисус не допустит этого.

Как раз в этот момент ветер переменился, и надвигающаяся огненная стена, словно невидимой рукой, была отнесена в сторону. Дом Катрин совсем не пострадал.

Какая удивительная вера в маленьком ребенке!

Потерянный учебник

Мариан и Норма, жившие в городе Беркли, штат Калифорния, торопливо собирались в школу. Уже пора было выходить, когда Мариан обнаружила, что недоставало одного учебника.

– Где английская азбука? – спросила она.

– А разве она не у тебя? – удивилась Норма, – Мы должны взять ее с собой. Сегодня мы будем по ней читать.

– Нет, у меня ее нет, – сказала Мариан, еще раз проверив все свои вещи. - Где же она может быть?

– Ну, быстрее! – торопила ее Норма. – Мы опоздаем в школу!

– Но нам нужно найти азбуку– Может быть, поищем ее вместе?

Девочки снова и снова обыскали все, начиная от кухни и заканчивая спальней, но книги нигде на было.

Таяли драгоценные минуты. Еще немного, и они не успеют вовремя в школу, а они очень не любили опаздывать!

– Норма! – сказала Мариан. – Давай попросим Иисуса помочь нам. Может быть, Он сразу же подскажет нам, где книга.

– Давай, – согласилась Норма.

Итак, девочки вместе преклонили колени и произнесли короткую молитву – на большую времени у них не было. Она было проста: "Иисус, пожалуйста, помоги нам найти азбуку!"

Когда они поднялись на ноги, Мариан воскликнула:

– Я знаю, мы не смотрели в одном месте! Она могла упасть со стола в ящик для мусора! Норма, быстрее, побежим посмотрим!

Что они и сделали, И действительно, на самом дне ящика лежала азбука. Они радостно и осторожно достали ее и побежали в школу, прибыв как раз в тот момент, когда перестал звенеть звонок.

Гора отходов Ричарда

Ричард носился по дому как заведенный. Он всегда мечтал что-нибудь "изобрести", и наконец это ему удалось. Его огромный "огненный шар", над которым он трудился в течение нескольких недель, был почти готов. Оставались лишь кое-какие мелочи, а затем можно будет поджечь вату, укрепленную на днище, и наблюдать, как огромный бумажный шар наполнится горячим воздухом и взмоет ввысь.

Для Ричарда это будет знаменательный день, потому что придут все ею друзья, чтобы посмотреть на грандиозное зрелище. Еще задолго до того, как он разработал свою конструкцию, Ричард рассказал им обо всем. Он был уверен, что ребята ахнут от удивления, когда увидят результат.

И я могу вас заверить – это действительно было нечто, достойное внимания. Потребовалось немало труда, чтобы смастерить шар, достигавший двух метров в высоту и полутора метров в диаметре. Сначала Ричард изготовил каркас из очень легкой и прочной проволоки. Затем он нарезал из папиросной бумаги длинные разноцветные полоски определенной формы, похожие на дольки апельсина, так что, склеенные вместе и натянутые на проволочный каркас, они походили на огромный бумажный глобус. А какой трудной задачей было склеивание краев бумаги! Как часто она рвалась или приклеивалась не в том месте!

На самом дне каркаса было закреплено проволочное кольцо, в центре которого с помощью проволоки Ричард приладил комок ваты, пропитанный горючим, который предстояло поджечь в соответствующий момент, чтобы нагреть воздух внутри шара.

Наконец все было готово к проведению грандиозного эксперимента. Все друзья столпились вокруг, нетерпеливо ожидая той минуты, когда шар взмоет ввысь.

Однако Ричард не торопился. Он хотел насладиться этим моментом триумфа, которого он так долго ждал и ради которого так усердно трудился. Он долго объяснял устройство шара и то, почему он обязательно должен подняться в воздух. Снова и снова отвечал он на многочисленные вопросы, которые задавали ему мальчики.

Наконец с чрезвычайной важностью Ричард поднес спичку к комку ваты. Тот вспыхнул, и ребята отступили назад, наблюдая за тем, как нагревается воздух и огромный бумажный шар постепенно наполняется им.

– Он поднимается! – взволнованно закричал Ричард, – Он поднимается! Он пошел вверх!

Ричард радостно захлопал в ладоши. Но вдруг под порывом ветра пламя метнулось к бумаге. Спасти шар времени не было. Через мгновение, весь охваченный пламенем, он рухнул на землю. Бедный Ричард! Убитый горем, он бросился в дом, стремясь укрыться от друзей, которые возлагали такие большие надежды на него и на его широко разрекламированное "изобретение". Ему было стыдно за то, что он так много наговорил о шаре, еще ничего толком не добившись, И на это ушли недели напряженного труда, которому он отдавал все свое свободное время. И от всего этого не осталось ничего, кроме горстки пепла и спутанной проволоки!

Позже в тот вечер папа нашел его в спальне,

– Ну надо же было ему загореться! – стонал Ричард.

– Не переживай так, – успокоил его папа – В этом бренном мире происходят дела и похуже. Не беда, что дружище-шар сгорел, но ведь ты так усердно трудился, пытаясь сделать что-то стоящее.

– И все впустую, – сквозь слезы произнес Ричард,

– Нет, не впустую, – возразил папа. – Только подумай, сколько нового ты узнал, сколько всего прочел о воздушных шарах, скольким ловким приемам – как сгибать проволоку, склеивать бумагу – научился. Все это не пропало даром, когда-нибудь это обязательно пригодится, вот увидишь.

– Но я так хотел что-нибудь изобрести, – всхлипывал Ричард.

– Знаю, – сказал папа, – Но заслуживающие внимания изобретения не делаются так просто. Вспомни об Эдисоне, Как долго он проводил эксперименты, прежде чем подарить миру замечательные открытия: электрический свет, фотографию и много другое. Ты думаешь, он все это изобрел сразу? Конечно, нет! Он снова и снова трудился над этим, дерзая и терпя неудачи, и снова дерзая.

– Неделями, так же, как я? Да, папа? – спросил Ричард.

-Да, а порой годами, – успокоил его папа – И он претерпел столько неудач, что просто чудо, как он не сдался и продолжал трудиться. Видел бы ты его гору отходов.

– Гору отходов? – переспросил удивленный Ричард.

– Ну да! – подтвердил папа. – Я слышал, их показывают каждому, кто приходит посмотреть его старые рабочие мастерские. Каждый раз, когда эксперимент не удавался, он все выбрасывал и начинал работать заново. Он не позволял неудачам погасить его пыл. И ты тоже не должен сдаваться. Смастери другой воздушный шар, лучше прежнего. Сконструируй его так, чтобы он не загорелся. Выясни, что было неправильно, и сделай все как надо. В этом смысл всех стоящих изобретений.

– Уж если у Эдисона была целая гора отходов, думаю, я не должен переживать из-за своей маленькой кучки пепла, – сказал повеселевший Ричард. – Завтра же начну делать новый воздушный шар.

– Правильно, – одобрил папа. – Это и есть боевой настрой победителя. У каждого настоящего изобретателя скапливается немало отходов, и сегодня ты положил хорошее начало на пути к успеху.

"Я здесь, сэр!"

– Морис! – познал папа. – Иди сюда! Я хочу, чтобы ты мне помог!

Ответа не последовало. Отец продолжил работу.

На обочине дороги была сгружена огромная куча дров, заготовленных на зиму, и отец спешил перенести ее в сарай до наступления темноты.

Спустя некоторое время он снова позвал, на этот раз более настойчиво.

– Морис! Где ты? По-прежнему ответа не последовало.

Отец раздумывал, что лучше сделать – оставить кучу дров и отправиться на поиски сына или продолжать работать одному. Он решил работать дальше.

Однако через некоторое время он опять подумал о Морисе. "Почему бы парню не прийти и не помочь? – спросил он себя. – Возможно, он в это время читает, устроившись в удобном кресле".

Отец снова позвал:

– Морис! Я жду тебя!

– А-а-а, – раздался откуда-то из дома сонный голос – Ты меня звал?

– Да, звал, – ответил отец. – Иди сюда и помоги мне перенести дрова в сарай.

Последовала долгая пауза.

– Морис, ты идешь? – поинтересовался отец. – Или мне придется прийти и вытащить тебя?

– Ох, наверное, придется самому прийти, – раздался сонный голос. И через несколько минут из входной двери, держа руки в карманах, появился Морис.

– Что я должен делать? – спросил он.

– Ты и сам это видишь, – ответил отец. – Мы должны до наступления темноты расчистить проход от дров. Иди сюда быстрее.

Морис взглянул на огромную кучу и начал грузить поленья в тележку, а отец отвозил ее в сарай. Начав работать, Морис мог трудиться хорошо, но он очень нуждался в подталкивании.

Когда все было окончено и последнее полено было отвезено в сарай, отец повернулся к Морису.

– Спасибо, сынок, – сказал он. – Ты хороший помощник. Мне нравится, когда ты работаешь со мной. Если бы ты сразу откликнулся на мою просьбу, ты был бы вообще замечательным. Интересно, мог бы ты исправить этот свой недостаток?

– Знаешь, всегда так трудно начать, – промолвил Морис. – Особенно когда ты еще чем-то увлечен.

– Позволь мне рассказать тебе одну историю, – предложил отец.

Морис тут же весь обратился в слух. Он любил разные истории.

– Может быть, ты слышал или читал о человеке по имени сэр Эрнст Шаклтон?

– Ты имеешь в виду того, кто открыл Южный Полюс?

– Да. Итак, однажды, планируя экспедицию в Антарктику, он решил, что ему очень пригодится человек, которого звали Уайлд – самый надежный и преданный помощник во всех его прежних путешествиях. Но Шаклтон нигде не мог его разыскать. Ему сказали, что Уайлд отправился на охоту на крупную дичь куда-то в Центральную Африку и найти его невозможно.

– Тебе лучше оставить попытки отыскать его, – посоветовал ему друг. – Если он в Африке, тебе никогда это не удастся. Более того, если он охотится на крупную дичь, то вряд ли захочет отправиться снова в Антарктику.

– Но мне нужно, чтобы рядом со мной был Уайлд – ответил Шаклтон.

– Лучше плыви без него, – сказал друг. – Ты не сможешь разыскать его. Но если даже и найдешь, он все равно не поедет с тобой.

– Если Уайлд узнает, что я отправляюсь в эту экспедицию, он поедет, – возразил Шаклтон– – Я уверен, что поедет, где бы он ни находился, в Африке или где-то еще.

– Не стоит себя обманывать, – промолвил друг.

И в этот момент раздался стук в дверь. На пороге стоял мальчик-посыльный с визитной карточкой в руке,

– Сэр, внизу господин, который хочет вас видеть, – сообщил он. – Пригласить войти?

Шаклтон взглянул на визитную карточку.

– "Франк Уайлд", – прочитал он– – Это Уайлд! Он здесь! – воскликнул Шаклтон. – Пусть войдет!

Светясь улыбками, старые друзья встретились и обменялись рукопожатиями.

– Но каким образом? Почему? – начал Шаклтон. – Я думал, ты охотишься на крупную дичь в Африке.

– Охотился, сэр, – ответил Уайлд, – Но, услышав, что вы отправляетесь в экспедицию, я бросил все и прибыл сюда.

Затем, становясь по стойке "смирно" и отдавая честь, он сказал:

– Я здесь, сэр! Капитан, какие будут приказания?

– Морис, ты согласен, что Уайлд поступил достойно? Он не дожидался, пока его позовут, а просто почувствовал, что в нем нуждаются, и прибыл сам. Он бросил все, чем занимался в тот момент, и поспешил туда, куда, как он знал, звал его долг службы.

– Его поступок заслуживает восхищения, – согласился Морис.

– Я хотел бы... – начал отец.

– Знаю, – перебил его Морис Он все прекрасно понял.

Когда в следующий раз отцу потребовалась его помощь, незамедлительно последовал бодрый возглас:

– Я здесь, сэр! Капитан, какие будут приказания?

Спутанный комок

Было время каникул, стояла хорошая погода, и Джорджу захотелось иметь воздушный змей.

Это было, конечно, не единственным, но, во всяком случае, самым большим его желанием.

– Папочка, – обратился он к отцу. – Ты только пойди и посмотри, какой красивый змей продается в магазине на углу. Это именно то, что я хочу.

– Я тебе верю, – сказал папа, не проявляя особенного интереса к услышанному.

– Ну пойди же и взгляни на него, – умолял Джордж.

– Я видел огромное количество воздушных змеев, – ответил папа.

– Но это новая конструкция, – настаивал Джордж. – И я очень хочу его иметь. Если мы не пойдем сейчас же, его там уже не будет.

– Ах, не будь таким нетерпеливым, – сказал отец. – Вовсе незачем торопиться.

– Да нет же, есть зачем, правда. Понимаешь, если мы не купим его, кто-нибудь другой сделает это, Я видел, как один мальчик только что заглянул Б магазин, И я уверен, ему понравился именно этот змей.

– Ну и пусть его купит, – сказал папа.

– Ну нет, папа, – умолял Джордж. – Кроме того, он стоит всего один доллар.

Отец явно заинтересовался.

– Всего один доллар? А кто собирается его заплатить?

– Конечно, я. Если.,, э-э-э.,. если ты одолжишь мне его.

– Ага! – сказал отец. – Мне кажется, я это уже слышал раньше.

Джордж снова пошел в атаку. Он заявил, что у него никогда в жизни не было воздушного змея, а у других мальчиков были. У некоторых даже два или три. И если бы у него был воздушный змей, он был бы очень-очень счастлив. Он бы никому больше не надоедал. Папа мог бы спокойно читать свои газеты, и никто бы не мешал ему, И папу не просили бы запускать змея или сматывать бечевку, если только он сам не захочет этого. Таким образом, воздушный змей действительно стал бы самым великим из благ, обретенных когда-либо семьей, И это всего лишь за один доллар, который торжественно обещано вернуть в последующие двенадцать месяцев.

Убежденный в добрых намерениях Джорджа, папа наконец сдался и обнаружил, что его уже ведут к магазину на углу.

– Бот он! Бот он! – воскликнул Джордж. – Он все еще здесь! Папа, как я рад, что никто не купил его, пока ты раздумывал!

– Ты хочешь сказать, как жаль! Кстати, тебе не кажется, что он довольно маленький и бумага очень тонкая?

– Конечно, – согласился Джордж. – Большой был бы лучше, но он дороже стоит.

– Да, понимаю.

Минут двадцать они поговорили с продавщицей магазина о воздушных змеях, после чего отец стал беднее на доллар и пятьдесят центов.

Они решили купить большой змей, а тот, за доллар, отправился обратно на витрину.

Джордж был в восторге.

– Я верну тебе деньги, – пылко пообещал он.

– Да, конечно, – согласился папа, рисуя себе картину того, как выплата долга растягивается на два года вместо одного.

Когда они выходили из магазина, папа кое-что заметил.

– А где твоя бечевка? – поинтересовался он.

– Бечевка? – переспросил Джордж,

– Да, бечевка, – повторил папа. – Ты ее купил?

– Зачем?,. Э-э. Нет, – жалобно ответил Джордж. – Я.., Я как-то не подумал о ней. Разве бечевку не дают вместе со змеем?

– Обычно нет. Бечевка обойдется тебе еще в семьдесят центов.

Джордж сник.

– Боюсь, мне придется одолжить и их, – сказал он. Папа засмеялся.

– Я дам их тебе, сынок. Но помни, чем бы ты ни занимался, не разматывай моток бечевки до тех пор, пока не решишь ею воспользоваться. Тогда намотай ее на толстый конец палки

– Ага, я знаю, что с ней делать, – сказал Джордж. – Я со всем справлюсь.

Они вышли из магазина, в котором папа вместо доллара оставил два доллара двадцать центов, и вернулись домой.

Наступило время обеда, но Джордж не появлялся.

– Джордж! – позвал папа, – Ты где? Вошла мама.

– Все в порядке, – сказала она. – У Джорджа небольшая проблема, он скоро придет.

Но Джордж вовсе не появился. Папа отправился выяснить, в чем дело. Он обнаружил сына в соседней комнате с мотком бечевки на полу. Вернее, с грудой бечевки, так как вместо мотка на полу лежал спутанный комок. Бедный Джордж сидел рядом с ним, что-то вытягивая, проталкивая, скручивая и раскручивая. На его лице было написано крайнее уныние.

– Что все это значит? – спросил отец, – Это и есть тот аккуратный моток бечевки, который мы купили сегодня утром?

Джордж поднял на него полные отчаяния и страха глаза и, не произнеся ни слова, вернулся к своей, казалось, нескончаемой работе.

– Джордж, как это случилось? – вновь спросил его отец. – Ты что, размотал бечевку прежде, чем намотать ее на палку?

Джордж кивнул, и на пол упала слеза.

– Что ж, – сказал папа. – Ты поступил очень своевольно. Ты – нетерпеливый и непослушный мальчик.

Джордж. И ты заслуживаешь наказания.

– Заслуживаю, – согласился Джордж.

Что касается спутанного комка... Мама приложила к нему руки, и тетушка приложила к нему руки, и сестра приложила к нему руки, и, конечно, папа тоже. И не прошло и двух дней, как папины один доллар и пятьдесят центов взмыли в воздух на конце той самой бечевки.

Теперь всякий .раз, увидев в небе воздушный змей, Джордж вспоминает свои ошибки и снова наполняется решимостью больше никогда не повторять их.

Горящие костры

То был замечательный вечер – вечер шестого мая тысяча девятьсот тридцать пятого года, когда народ Англии гигантским костром отмечал серебряный юбилей правления короля Георга VI.

Этот костер был зажжен самим королем в Гайд-парке, венчая собой разнообразные празднества того дня.

Мне кажется, я и теперь вижу вздымающееся в небо пламя того костра, длинными огненными языками пронзающее мрак и освещающее лица многих тысяч людей, собравшихся там, чтобы полюбоваться этим великолепием.

После тою как король в своем дворце нажал на кнопку, которая должна была зажечь этот гигантский костер, по всей стране были зажжены сотни других костров. От холма к холму неслась радостная весть о том, что правление короля длилось ,уже двадцать пять лет.

По всей стране люди забирались на самые высокие места, чтобы видеть яркое пламя костров. Кое-кто насчитал их более тридцати.

Я уверен, что каждая девочка или мальчик, видевшие эти костры, никогда не забудут этого зрелища. Б кострах есть что-то очень романтическое. Они наводят на мысли о минувших днях, о которых ты читал в книжках по истории. В старые времена костры часто использовались в качестве сигналов. До того как были изобретены радио и телефон, они являлись самым лучшим и быстрым способом передачи новостей.

Но кроме костров, сложенных из сучьев деревьев и просмоленных бочек, которые горят час, а потом гаснут, существуют и другие костры. И хотя ты не видел того юбилейного костра, ты не можешь не замечать костров, о которых я говорю. В это замечательное время, в которое мы с тобой живем, пламя их видно сегодня вечером и будет видно каждый вечер.

Помнишь, однажды Иисус сказал, что, перед тем как вернуться снова, Он оповестит мир о Своем пришествии при помощи особенных "знаков" – тех или иных событий, по которым люди узнают, что день Его пришествия приближается.

"И будут знамения.," – сказал Он (Лк. 27:25).

Это можно понять и так: "Я зажгу костры – да, костры, в каждой стране земного шара, чтобы по их яркому свету всякий человек узнал, что час Моего возвращения близок".

Эти обещанные костры зажжены. Если ты захочешь, ты можешь увидеть их – пылающие повсюду вокруг тебя костры.

Взгляни на чудесные изобретения сегодняшнего дня – самолеты, которые летают быстрее звука; ракеты, которые совершают путешествия в тысячи километров; космические корабли, доставляющие на другие планеты научные приборы и людей. Разве это не знаки того, что мы живем в пору "последнего времени"? Каждое из этих изобретений – пылающий костер, свидетельствующий о том, что Иисус скоро грядет.

Посмотри, какой ужасный страх перед будущим закрадывается в сердца людей при мысли об атомных бомбах. Безусловно, это то самое "уныние народов и недоумение", которое, по словам Иисуса, будет господствовать накануне Его возвращения (Лк, 21:25).

Посмотри, как Евангелие Иисуса проповедуется сегодня во всем мире. Достигала ли когда-нибудь такого размаха миссионерская деятельность? Нет, никогда. А Иисус сказал, что, когда Его Евангелие будет проповедоваться по всему миру как свидетельство для всех народов, "тогда придет конец" (Мф. 24:14). Это еще один костер, и существует немало других костров, пылающих и каждой стране, несущих всем людям весть о том, что пришествие Господа близко.

Что означают они для пас? Если мы отдали Ему свои сердца, нам не о чем беспокоиться. Мысль о скором пришествии Христа приносит радость и счастье Его детям.

Ведь Тот, Кто спустится с небес во всей Своей славе, будет не иной Иисус, но "Сей Иисус", Который когда-то жил в Палестине, Который заключал в объятия маленьких детей, чтобы благословить их, и Который сказал: "Пустите детей приходить ко Мне,.. 1160 таковых есть Царствие Божие" (Л4к. 10:14). Когда Он вернется, Он будет Таким же добрым, Таким же любящим, Таким же приветливым и сострадательным, как и прежде, но будет к тому же увенчан короной как "Царь царствующих и Господь господствующих".

На протяжении многих веков люди не раз ошибочно назначали дату пришествия Иисуса, но Он все не приходил. Многие, потеряв терпение, перестали ждать. Они ушли прочь, говоря: "Он никогда не придет. Бесполезно ждать".

Но другие, те, кто любит Господа, протиснулись сквозь толпу, чтобы занять места тех, кто разуверился. Поэтому сегодня в мире везде есть люди, в ожидании смотрящие на небо.

Однажды Иисус придет. Никто не знает этого дня и часа, но обещанные знамения, эти пылающие костры пророчества, словно говорят нам: "Осталось недолго ждать того момента, когда мы увидим нашего Царя".

И что тогда? Ты ведь обрадуешься И ты тоже будешь рад увидеть Его?

Я надеюсь на это, потому что Он вернется, чтобы собрать к Себе Своих детей и взять их с Собой в прекрасный небесный дом, где вечно будут царить радость и счастье. Для тех, кто любит Его, у Него имеются прекрасные планы, которые всех изумят и у всех вызовут восхищение.

Поэтому мы должны быть готовы к Его пришествию, ожидая Его. И, увидев первый признак Его появления, мы должны быть готовы с радостью воскликнуть: "Вот Он, Бог наш! на Него мы уповали, и Он спас нас! Сей есть Господь ... возрадуемся и возвеселимся во спасении Его!" (Ис. 25:9).

И какой это будет дивный праздник! Какой день воссоединения всех тех, кто любит Его!

В четыре раза больше

Джон был приучен отдавать Богу десятину – десятую часть всех заработанных денег. Ведь это – святое дело, и в Библии говорится, что люди, неукоснительно следующие этому установлению, могут быть всегда уверены в том, что им с небес воздастся особым благословением.

Заработав свои первые в жизни деньги, Джон аккуратно отсчитал десятину для Господа, Ее он положил на блюдо для пожертвований а церкви. Если, подрабатывая посыльным, он получал пятьдесят центов, пять центов он откладывал для Бога. Если, помогая вымыть чью-то машину, он получал доллар, то откладывал десять центов.

Год за годом он продолжал распределять деньги подобным образом. Но, став взрослее, Джон как-то обратил внимание на то, что у его школьных друзей появились такие вещи, которых он не мог себе позволить, и тогда он начал уменьшать сумму, причитающуюся Богу. Джон не признался в этом маме, потому что знал, как она расстроится. А чтобы не терзаться угрызениями совести, он записывал в маленький блокнотик все, что должен был возвратить Богу, но не возвратил. Он дал себе слово, что в один прекрасный день, когда заработает достаточно денег, он обязательно все вернет.

Тот день, конечно, не настал. Такие дни никогда не настают. Поэтому цифра в записной книжке Джона все росла и росла, а вероятность того, что он когда-нибудь вернет эту сумму, становилась все меньше и меньше.

Как-то раз он вернулся из школы чрезвычайно взволнованный известием о предстоящей загородной поездке. Их учитель запланировал замечательную прогулку на природу с катанием на лодках и вкусными лакомствами – одним словом, все сулило огромное удовольствие. Единственным препятствием были связанные с этим расходы. Каждому поездка должна была обойтись в три доллара.

– УВЫ, – сказала мама, – я не смогу заплатить эту сумму. Если ты так хочешь поехать, тебе придется потратить часть собственных денег.

Джон понурил голову. Он действительно очень хотел вместе со всем классом отправиться на эту прогулку, но разве мог он потратить еще какую-то часть своих денег, когда уже и так много должен Богу.

Поднявшись наверх, он достал из ящика стола свои сбережения и записную книжку и начал подсчитывать деньги, чтобы узнать, какой суммой он располагает.

– Двадцать пять центов, пятьдесят центов, один доллар, один доллар пятьдесят центов, один доллар и семьдесят пять центов, два доллара, – считал он. – Два доллара и пятьдесят центов, два доллара и семьдесят пять центов, три доллара.

У него было достаточно денег, как раз нужная сумма. Выходит, он может отправиться на пикник!

Но тут его взгляд упал на маленькую записную книжку. Медленно открыв ее, он снова начал подсчитывать, И чем дольше он считал, тем тяжелее становилось у него на сердце.

Возможно ли, чтобы он так много был должен Богу? Один доллар, два доллара, три доллара!

Как ужасно! Если он возвратит Богу все, что должен, у него ничего не останется! И тогда он не сможет отправиться на пикник. Что же делать?

Он находился в очень затруднительном положении. Но тут дверь тихо отворилась, и в комнату вошла мама. Джон быстро убрал деньги и записную книжку в ящик стола и закрыл его.

Но мама каким-то образом догадалась, в чем дело. Мамы обычно обо всем догадываются, не правда ли?

Присев на постель Джона, мама взяла его Библию и начала медленно листать ее, пока не дошла до третьей главы Книги Малахии. И тогда она прочитала вслух хорошо знакомые слова: "Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня, Скажете; "чем обкрадываем мы Тебя?" десятиною и приношениями,… Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моем была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка?" (Мал. 3:8-30).

Джон много раз слышал, как мама читает эти строки, но почему-то именно сегодня они произвели на него более сильное впечатление, чем когда-либо прежде.

– Мама, – сказал он, – я решил не ехать на пикник.

– Не ехать? – удивилась мама. -– Но почему, дорогой.

– Видишь ли,,, что ж, я скажу тебе. Я накопил всего три доллара, и все эти деньги я должен Богу. Не знаю, сколько уже я не возвращал десятину, и теперь, вместо того чтобы отправиться на пикник, я заплачу свой долг. Мне очень нелегко, поэтому, пожалуйста, возьми эти деньги, чтобы они не искушали меня.

Джон отдал свои драгоценные три доллара маме, которая не сразу нашлась, что сказать.

– Я думаю, – промолвила она после паузы, – что ты принял верное решение, Джон. И я уверена, что каким-то образом все образуется. Знаешь, когда мы хотим порадовать Бога, Он совершает удивительные вещи. И когда Он открывает отверстия небесные, Он открывает их настежь.

Следующие несколько дней были особенно тяжелыми для Джона. Казалось, поминутно кто-нибудь из одноклассников спрашивал его, поедет ли он на пикник, и он вынужден был отвечать: "Нет, на этот раз нет. После чего раздавались вопросы: "А почему нет? Что-нибудь случилось? Ты себя плохо чувствуешь? Твоя мама больна? Ты не хочешь ехать?" И ему приходилось отвечать на них, умалчивая при этом о главном.

Наконец этот день настал. Джону казалось, он будет самым тяжелым из всех неудачных дней – видеть, как друзья отправляются в путь, а самому при этом остаться дома.

И вот ранним утром к ним в дверь позвонил почтальон. У него было письмо для Джона от одного родственника, жившего на островах Вест-Индии. В письме находился чек на двенадцать долларов – ровно в четыре раза больше той суммы, которую Джон отдал Богу. В итоге Джон отправился в загородную поездку. И, конечно, в тот день не было счастливее мальчика, чем он. Отверстия небесные и на этот раз широко открылись – так же как безгранично широка любовь Бога.

История воздушных полетов

Ты когда-нибудь хотел летать, как птица? Царь Давид хотел этого, и он так сказал о своем желании: "Кто дал бы мне крылья, как у голубят" (Пс. 54:7).

Задолго до того, как были изобретены аэропланы, – многие люди предпринимали всевозможные попытки, чтобы научиться летать. Нередко они прикрепляли к рукам огромные крылья и прыгали с какой-нибудь высокой стены или склона горы, надеясь, что если они будут махать руками, то смогут лететь. Как известно, все эти попытки терпели крах.

Б 1782 году двум братьям Монгольфье, жившим во Франции в городке Аннонэ, что неподалеку от Лиона, пришла на ум блестящая идея. Когда они наблюдали за перемещением облаков, их неожиданно осенило, что если им удастся запрятать в объемистый легкий мешок что-нибудь, схожее с облаком, то, возможно, благодаря этому мешок поднимется в воздух.

Итак, они изготовили огромный мешок и какое-то время держали его над огнем, чтобы он наполнился дымом, К их великому изумлению и восторгу, мешок поднялся в воздух! Они, конечно, думали, что это дым поднял мешок, и прошло некоторое время, прежде чем они поняли, что "чудо" для них сотворил не дым, а нагретый воздух.

Снова и снова братья проводили эксперименты, пока наконец, вдохновленные своим успехом, они решились произвести публичный подъем шара. 5 июня 1783 года они привезли свои воздушный тар на обширное открытое пространство и наполнили его воздухом над огнем. Отпущенный, шар быстро поднялся на большую высоту, оставался в воздухе около десяти минут и затем опустился на землю в двух с половиной километрах от места подъема.

Зрители были в восторге, и новость об удивительном событии вскоре облетела весь мир– Никогда прежде не случалось ничего подобного. Для повторения эксперимента был проведен сбор денежных пожертвований.

Первыми воздушными путешественниками стали овца, петух и утка. Закрытые в клетке, которая была закреплена на одном из воздушных шаров братьев Монгольфъе, 19 сентября 1783 года они были подняты в воздух в присутствии короля и королевы Франции. Испытуемые оставались в воздухе на значительной высоте в течение восьми минут, а после приземления были найдены живыми и здоровыми, если не считать того, что овца повредила петуху правое крыло.

Прошло около месяца, прежде чем впервые человек поднялся в воздух. Это был француз по имени Розье, который 15 октября 1783 года доверил свою жизнь закрепленному на земле воздушному шару. Он несколько раз повторил эксперимент и продемонстрировал собравшимся, что можно было взять с собой огонь, чтобы поддерживать шар надутым в воздухе. Розье был настолько уверен в собственной безопасности, что 21 ноября рискнул подняться в непривязанном воздушном шаре, в котором он какое-то время дрейфовал по ветру, после чего благополучно приземлился.

Увлечение воздушными шарами перекинулось из Франции в Англию, где был изготовлен первый воздушный шар, достигавший трех с половиной метров в диаметре и наполнявшийся водородом– Он был поднят в воздух в Лондоне 25 ноября 1783 года, что вызвало огромное волнение.

Б начале следующего года в графстве Кент был поднят в воздух шар, вполовину меньше предыдущего, и случайно вышло так, что он первым пересек Ла-Манш, так как ею отнесло ветром до города Варнетон во французской Фландрии.

Спустя полгода первый воздушный шар был поднят в Шотландии. Сотни зрителей наблюдали, как господин Тайтлер взлетел в Эдинбурге на воздушном шаре,

В то время как господин Тайтлер проводил эксперимент л Шотландии, некто Винцент Лунарди готовился к своему первому подъему в Лондоне. Его воздушный шар был предметом всеобщего интереса, волнение поднялось невероятное. Огромная толпа собралась на это удивительное зрелище.

Лунарди взял с собой наверх голубя и кота. Сам тар был снабжен веслами, с помощью которых воздухоплаватель надеялся им управлять. Голубь улетел, а одно весло отломилось. Какая-то женщина, увидев падающее весло и решив, что это Лунарди, от испуга упала в обморок и вскоре после этого скончалась.

В это время в здании суда шло заседание, на котором слушалось одно весьма важное дело. Но когда я небе появился воздушный шар, присяжные спешно вынесли вердикт "Не виновен" и устремились наружу, чтобы наблюдать это удивительное зрелище. Король проводил совещание, но, когда появился шар, обсуждение было тут же прервано.

Первый перелет через Ла-Манш двумя отважными воздухоплавателями – доктором Джоном Джефрье и Жаном Пьером Бланшаром – оказался для обоих серьезным испытанием. Они вылетели из Дувра 7 января 1785 года Пролетев одну треть пути, они заметили, что снижаются, и выбросили из шара все, что могли. Шар поднялся вверх, но, когда оставалось пролететь около четверти пути, снова начал снижаться. Когда путешественники приблизились к воде, они решили раздеться и выбросить за борт всю одежду, после чего шар снова поднялся. Их отнесло на побережье Франции, где они и высадились в Гинесском лесу, совершенно закоченевшие, но все же очень счастливые. Слава о них прогремела по всему миру.

Увлечение воздухоплаванием не стихало, и спустя некоторое время было построено несколько больших воздушных шаров. В 1836 году один такой шар был запущен из Лондона, в течение восемнадцати часов полета он покрыл расстояние в четыреста семьдесят километров и приземлился в городе Насса в Германии. Он стал известен как великий воздушный шар Насса и, доставленный обратно в Англию, был использован еще для нескольких полетов.

В 1863 году к огромному воздушному шару был прикреплен небольшой дом, выполненный из особых прутьев. Он был двухэтажным и, согласно официальному докладу, в нем были "небольшая типография, фотолаборатория, буфет, туалет и т. д. – Этот небольшой дом вмещал тринадцать человек и достаточное для длительного путешествия количество пищи. Но из-за несчастного случая путешествие продлилось всего два часа.

Однако спустя четырнадцать дней был предпринят еще один полет; на этот раз воздушный шар оставался в воздухе в течение семнадцати часов и покрыл расстояние в шестьсот сорок километров. Приземляясь, он был захвачен сильным порывом ветра, отчего его протащило по земле. Все путешественники получили травмы.

Со дня первого полета воздушного шара изобретатели пытались придумать какое-нибудь приспособление, которое помогало бы управлять шаром в воздухе, вместо того чтобы находиться во власти ветра.

Пытались использовать всевозможные педали и весла, но безуспешно. Для приведения в движение пропеллеров пробовали применять даже легкие паровые двигатели, но они были слишком опасными – одной искры было бы достаточно, чтобы наполненный газом шар разорвало в клочья. В 1872 году один изобретатель взял с собой в воздух восемь человек, которые должны были вращать пропеллер, но и это не помогло лететь против ветра.

Только изобретение бензинового двигателя позволило решить проблему перемещения воздушных шаров в воздухе. Такие двигатели сочетали огромную мощность с малым весом и поэтому наиболее подходили для этой цели. Однако не все первые попытки их применения были успешными, произошло несколько серьезных несчастных случаев. Так, бензиновый двигатель, использованный в 1897 году доктором Уолфером, послужил причиной взрыва, вследствие чего изобретатель погиб.

Граф Фердинанд фон Цеппелин начал свои эксперименты в том же 1897 году. Он задумал построить летательный аппарат овальной формы на алюминиевом каркасе, который перемещался бы благодаря двигателю внутреннего сгорания. Первый его аппарат был испытан в 1900 году; тогда за десять минут аппарат пролетел пять с половиной километров. Последовали усовершенствования, и во время первой мировой войны его дирижабли выполняли важные задания, летая на большие расстояния.

Другие огромные и мощные летательные аппараты снова и снова пересекали Атлантику. Но так, как немало этих громад разбилось, то со временем их перестали делать.

К тому же более тяжелые, чем воздух, аппараты оказались более надежными и быстрыми. Сегодня трудно поверить, что в начале двадцатого столетия не существовало такою аппарата, который мог бы лишь при помощи собственною двигателя оторваться от земли и при этом еще и везти человека. Но положение действительно было таковым, пока братья Райт не смастерили в 1903 году свой огромный летательный аппарат, по форме напоминавший коробку, снабдив его бензиновым двигателем. Тогда впервые был совершен удачный полет на аэроплане.

Конечно, к тому времени были изготовлены десятки летательных моделей и проведено множество экспериментов.

Самой сложной проблемой являлось отсутствие мощного двигателя, достаточно легкого и способного поднять аппарат в воздух. Был испытан паровой двигатель, но вес парового котла, воды и горючего оказался слишком велик. Почти сразу же после изобретения бензинового двигателя он был испытан в летательных аппаратах. Именно использование бензинового двигателя обусловило успех братьев Райт в их историческом перелете в Китти Хок, штат Северная Каролина, а также всех последующих удачных перелетов других авиаторов.

После решения этой проблемы в конструирование и строительство аэропланов были привнесены значительные новшества.

Во время первой мировой войны аэропланы активно использовались в боевых действиях, что дало толчок их дальнейшему совершенствованию.

В 1927 году Чарлз Линдберг совершил первый автономный безостановочный перелет через Атлантику.

Воздушные силы стали решающим фактором в ходе второй мировой войны. К концу войны были созданы реактивные двигатели. Гражданские самолеты стали занимать все более важное место в дальних торговых и пассажирских перевозках.

Сегодня услугами авиапочты и грузоперевозок пользуются почти во всех уголках земли, а всего один реактивный самолет переносит через континенты и океаны более трехсот пассажиров одновременно. Ты, например, можешь отправиться обычным авиарейсом из Бостона на восток вокруг земного шара и вернуться обратно в Бостон менее чем через шестьдесят часов.

И это еще не все. С одной стороны, разрабатываются сверхзвуковые самолеты, движущиеся быстрее звука, с другой – все активнее используются вертолеты и небольшие частные самолеты. Кто знает, может быть, в один прекрасный день мальчики и девочки станут летать на них в школу.

Мальчишки, запускающие сегодня в небо управляемые модели самолетов, мечтают о том, что когда-нибудь смогут управлять огромными реактивными лайнерами; а некоторые из них мечтают и о других полетах, далеко за пределы атмосферы, по земной орбите или на Луну, а может быть, и еще дальше.

Однако самое замечательное – это то, что все, кто больше всею на свете любят Иисуса и готовы к встрече с Ним, смогут при Его Втором пришествии отправиться с Ним в космическое путешествие к небесам, где находится престол Божий.

Маленькая тень

Что ты видишь позади себя в ясный, солнечный день? Конечно, тень. И что происходит, если ты пытаешься от нее убежать? Она бежит за тобой так же быстро, как и ты, так ведь? Как бы ты ни старался, ты не сможешь от нее избавиться. А почему? Потому что она – твоя. Она принадлежит тебе.

Так вот, то же самое было и с Рональдом, только с небольшой разницей. У него было две тени! Первая была обычной тенью, которая следует по пятам за каждой девочкой и каждым мальчиком, а вторая – догадываешься – да, второй была его младшая сестренка! Не было никакой возможности их разлучить. Куда бы он ни шел, она шла за ним. Что бы он ни делал, она делала то же самое. Что бы он ни говорил, она повторяла слово в слово. Поэтому Рональд прозвал ее своей "маленькой тенью".

Беспокоила ли она его? Ничуть. Рональд был рад тому, что у него есть такая настоящая, живая тень. Будучи большим и сильным девятилетним мальчиком, он считал, что не было в мире никого милее и красивее, чем его младшая сестренка; а она в свои четыре года смотрела на него как на самого замечательного старшего брата, о каком только может мечтать маленькая девочка.

И они повсюду сопровождали друг друга! Тебе могло бы показаться, что они связаны ниточкой, но это было не так. Их связывали невидимые узы любви.

Если Рональд забирался на дерево в саду, младшая сестренка карабкалась за ним так высоко, как только могла. Если он срывал яблоко, и она срывала яблоко; а когда он слезал вниз, она тоже спускалась следом за ним.

Рядом с воротами сохранился пень давным-давно срубленного перечного дерева. Если Рональд садился на один его корень, .младшая сестренка обязательно усаживалась на другой.

Если Рональд говорил: "Я иду играть в песочницу", младшая сестренка вторила: "И я", и они вместе удалялись с лопатками и ведерками.

Играя или работая, они всегда были вместе. Если Рональд отправлялся подметать парадное крыльцо и ступеньки, что входило в его ежедневные обязанности, младшая сестренка тоже брала свою щетку и мела так старательно, как только могла. Единственной проблемой в таком случае было то, что она не всегда мела в нужном направлении, но Рональд не возражал, потому что для него было таким удовольствием наблюдать, как она изо всех силенок старается помочь ему.

Если Рональд шел полизать огород из своей большой лейки, младшая сестренка следовала за ним со своей маленькой леечкой. Там они вместе замечательно проводили время, пока их одежда и обувь не становились куда более мокрыми, чем растения, и маме приходилось звать их обсушиться.

Если Рональд усаживался с книгой, через несколько мгновений младшая сестренка присоединялась к нему и устраивалась рядом со своей книжкой. Конечно, она еще не могла читать, но ей нравилось делать вид, что она занята тем же, чем и брат. Забавным было то, что, если Рональд начинал читать вслух, младшая сестренка тоже старательно "читала" вслух, хотя на самом деле она щебетала обо всем, что приходило ей на ум, давая полю фантазии.

В правило Рональда входило каждое утро произносить молитву, и с той же обязательностью, с которой он преклонял колени у стула, младшая сестренка спешила к тому же стулу и склоняла колени рядом с братом. Когда он молился, она тоже молилась; и в этот момент ангелы, должно быть, склонялись низко-низко, чтобы уловить каждое драгоценное слово, слетающее с ее нежных губ, даже если она и не всегда просила о том, о чем нужно.

Но самыми забавными были попытки младшей сестренки копировать своею брата за столом. Она следила за каждым его движением и делала в точности то же самое, хорошее или плохое, культурное или не очень. Если Рональд на мгновение забывал о хороших манерах и клал в рот слишком большой кусок, то через минуту младшая сестренка тоже сидела с набитым ртом. Если Рональд, увы, начинал есть с ножа, младшая сестренка тут же брала нож и начинала есть так же, как он, пока мама не делала им замечание о том, как некрасиво они себя ведут.

Иногда Рональд заявлял: "Я не хочу морковь и репу на обед. Тут же с другою конца стола вторило эхо: "Я не хочу морковь и репу на обед". Точно так же, как Рональд выражал недовольство по поводу еды, младшая сестренка и тут вторила ему, и не потому, что она любила только то, что любил Рональд, а просто, чтобы поступать так же, как он. Если он воротил нос от рисового пудинга, она, подражая ему, тоже проявляла недовольство.

Но однажды Рональд осознал, насколько велика была его ответственность. Как-то раз, возвратившись из школы, где он после уроков играл на площадке с довольно невоспитанными мальчиками, он случайно произнес одно нехорошее слово. Тут же он услышал, как сестренка повторила его. Конечно, у нее не было ни малейшего представления о том, что оно могло значить, было ли оно плохим или хорошим, но, слетев с ее милых губок, оно прозвучало просто чудовищно! Рональд был потрясен. Подумать только, чтобы он, так сильно любивший свою младшую сестренку, мог научить ее произносить такое нехорошее слово!

И тогда он вспомнил, что она копировала его буквально во всем, что она в самом деле была его "маленькой тенью"; и не сходя с места Рональд твердо решил никогда больше не говорить и не делать ничего, что могло бы пойти во вред сестренке. Он должен быть для нее достойным примером просто потому, что она хочет во всем и везде следовать за ним. Ему вдруг открылся новый смысл тех прекрасных слов, которым научил его папа:

Я буду честным, потому что есть те, кто доверяет мне.

Я буду чистым, потому что есть те, кому это нужно. Я буду сильным, потому что вокруг много страданий. Я буду храбрым, потому что ко многому нужно быть готовым.

"Есть те, кто доверяет мне, – повторил про себя Рональд. – Должно быть, здесь говорится о моей сестренке, потому что никто не доверяет мне так, как она. Ради нее я должен быть честным, чистым, сильным и храбрым".

И он действительно приложил все силы, чтобы быть таким.

Пикник и туча

Эту историю рассказала мне милая девочка по имени Ганна из одной южно-американской страны.

Однажды Ганна вернулась домой и застала маму, которая преподавала в церковной школе, сильно обеспокоенной тем, что на нужды школы не хватало денег. Были нужны новые парты, новые учебники, краска для стен и множество других вещей, но школьный совет заявил: "Нет средств".

Все это было весьма удручающим, и порой мама даже подумывала о том, чтобы оставить работу.

– Все бесполезно, – сказала она Ганне. – Я так больше не могу. Это нечестно по отношению к детям.

– Почему бы нам самим не попытаться достать денег? – спросила Ганна.

– Ничего не выйдет, – ответила мама. – Мы уже пробовали, но безрезультатно.

– А можно мне попробовать? – не отступала Ганна, а надо сказать, что ей было всего-то чуть больше тринадцати лет. – В один из вечеров я организую грандиозный пикник с концертом духовной музыки и пения и приглашу множество людей. Я буду продавать им еду, а вся выручка пойдет на приобретение парт, книг и краски.

– Спасибо, дорогая, – улыбнулась мама. – Ты очень заботлива. Но подумай о всей той работе, которую придется проделать. Ты не сможешь одна подготовить все это, а я сейчас очень занята.

– Да я и не собираюсь браться за все одна, – сказала Ганна. – Я попрошу друзей помочь мне, и тебе не придется ничего делать.

Ганна была так уверена в том, что со всем справится, что Бог поможет ей и пикник будет иметь успех, что мама наконец разрешила ей сделать все так, как она хочет.

После такого хорошего начала Ганна первым делом разослала всем в городе приглашения, призывающие посетить концерт и получить удовольствие от угощения.

Для пикника было выбрано последнее воскресенье июля. По мере того как оно приближалось, Ганна все больше и больше вовлекалась в водоворот дел, стремясь закончить все приготовления. Она не хотела, чтобы что-то сорвалось.

Но в субботу утром, накануне пикника, погода, увы, изменилась. Начался дождь. Вскоре земля стала сырой.

– Как плохо, – сказала мама. – Боюсь, тебе придется отменить пикник. Никто не захочет выбираться на природу в такую погоду, когда земля такая мокрая.

– Я не собираюсь его отменять, – отвечала Ганна. – Все будет в порядке, я знаю. Бог подарил мне идею провести пикник, и я знаю – Он не позволит, чтобы праздник не удался, Я уверена, Он не допустит этого.

Воскресное утро выдалось чудесным и ясным. В чистом небе сияло солнце, и все обещало такой прекрасный день, о каком можно было только мечтать.

Ганна была в восторге.

– Я же говорила тебе, мамочка! – воскликнула она. – Я знала – все будет в порядке, И народ все-таки соберется.

Она разожгла во дворе огонь и поставила на него огромную кастрюлю, в которой собиралась готовить главное блюдо, то самое, которое, как она надеялась, принесет основную часть доходов на нужды школы.

Настроение у нее было прекрасным. Но гут небо заволокли тучи, и все вокруг потемнело.

– Наверное, приближается гроза, – сказала мама – Лучше сразу занести кастрюлю в дом.

– Нет, мама, – ответила Ганна. – Я оставлю ее во дворе. Я верю, что сегодня не будет никакого дождя, Я знаю, что Бог ответит на мою молитву.

– Но разве ты не видишь эту тучу? – удивилась мама, – Гроза вот-вот разразится.

– Я вижу тучу, – спокойно ответила Ганна, – Но за этой тучей – Бог, и Он не позволит, чтобы пошел дождь.

В своем письме ко мне Ганна рассказала, что вспомнила о "Вечерних рассказах" и о всех тех детях, которые обращались к Иисусу с просьбами о помощи и трудные минуты. И тогда, глядя то на кастрюлю, то на тучу, она снова и снова молилась, чтобы дождь не пошел.

Ганна продолжала заниматься последними приготовлениями, уверенная в том, что Бог не позволит ненастью испортить пикник.

И дождь так и не пошел. Огромную черную тучу постепенно унесло прочь, и наконец снова выглянуло солнце. Но, увы, было слишком поздно.

Туча распугала всех. На пикник никто не пришел.

Сердце бедной Ганны сжималось от боли. Она едва сдерживала слезы.

Столько много еды, и нет никого, кто мог бы съесть ее!

– Не нужно было готовить так много, – сказала мама. – Я предупреждала тебя, что в такую погоду это может случиться.

– Все будет в порядке, – ответила Ганна, изо всех сил стараясь не расплакаться. – Я уверена, что все будет в порядке. Если Бог прогнал тучу, Он и привести людей сможет, ведь так?

Время тянулось медленно. На пикник собралось всего несколько человек. К шести часам большая часть еды все еще оставалась нераспроданной.

Тут подошло время духовного концерта, подготовленною Ганной и ее друзьями. Они пели песни об Иисусе и Его любви, и все больше и больше людей подходили и тихо опускались на свободные места.

Когда концерт закончился, кто-то сказал:

– Я проголодался. Осталось что-нибудь поесть?

– Да, – обрадовалась Ганна, – И даже много. Казалось, всем сразу же захотелось есть. Гости направились к столам с угощением, и вскоре все было раскуплено.

Таким образом мама получила деньги, необходимые для школы, а Ганна открыла для себя кое-что новое о молитве.

– Мама, – сказала она, – я так рада, что не потеряла веры, когда Бог не ответил на мою молитву именно так, как я этого хотела. Он ответил на нее по-другому. Я попросила Его, чтобы Он привел людей на пикник. А Он и людей привел, и помог собрать денег для школы.

Стив-верхолаз

Стиву частенько доводилось видеть, как его отец забирался на высокие труднодоступные церковные колокольни и дымовые трубы, чтобы покрасить или отремонтировать их. И он дал себе слово, что когда-нибудь тоже станет верхолазом.

Однако это случилось раньше, чем он ожидал.

Как-то раз, прогуливаясь по улице, он увидел группу людей, столпившихся у старой методистской церкви. Сначала Стив подумал, что они пришли на свадьбу или похороны, но тут он заметил, что все смотрят вверх, а некоторые указывают на что-то.

Он поспешил туда и тоже стал смотреть вверх, но не увидел ничего, кроме замысловатого, крытого дранкой старинного купола, однако в нем не было ничего особенного. Он видел его до этого сотни раз и неоднократно наблюдал, как его отец взбирался туда.

– Куда все смотрят? – спросил Стив мужчину, стоявшего рядом.

– Разве ты не видишь? – удивился тот, не сводя глаз с купола и указывая на что-то.

– Не вижу чего? – не понял Стив.

– Птицу.

– Птицу? – переспросил Стив, – Какую птицу? Я не вижу никакой птицы.

– Неужто ты не видишь птицу, привязанную к вершине колокольни?

Стив громко рассмеялся– Кто-нибудь когда-нибудь слыхал, чтобы птица была привязана к вершине колокольни? Но тут он снова посмотрел вверх и сразу же перестал смеяться– Мужчина и не думал шутить. Там действительно была птица. И она действительно была привязана к верхушке колокольни.

– Но ведь это молодой голубь! – воскликнул он. – И к одной его лапке привязан кусок веревки.

– Совершенно верно, – сказал мужчина.– Но скажи, пожалуйста, как другой конец веревки мог оказаться привязанным к колокольне?

– Не знаю, – произнес Стив. – Думаю, он за что-нибудь зацепился, когда голубь пролетал мимо. Это ж надо было такому случиться!

Тем временем подходили все новые люди, и теперь толпа стала сталь большой, что преградила движение на проезжей части улицы Все смотрели вверх, наблюдая, как бедный голубь пытается освободиться. Он отлетал настолько, насколько позволяла веревку после чего падал на колокольню. Больно стукнувшись, он снова взлетал, но лишь с тем, чтобы опять упасть.

– Бедная птичка! – воскликнул кто-то.

-– Кто-нибудь должен взять ружье и пристрелить ее! – раздался чей-то голос.

– Нет, пожалуйста, не делайте этого! – испугался Стив, всегда любивший птиц, – Я заберусь вверх и достану ее.

– Чтобы ты забрался наверх и достал ее?! – недоверчиво произнес тот же голос – Ты не сможешь этого сделать. Чтобы взобраться туда, нужен верхолаз!

– Как раз им я и собираюсь стать когда-нибудь, – аса-зал Стив, проталкиваясь сквозь толпу к дверям церкви.

К счастью, они были открыты. Проскользнув внутрь, он взбежал по ступенькам, затем – наверх, к лестнице, ведущей к люку, который выходил на колокольню. Вскоре он был на крыше.

Неожиданно снизу донеслись изумленные восклицания. На церковной крыше появился мальчик!

– Спускайся вниз! – громко закричал кто-то. – Что ты там делаешь? Спускайся, тебе говорят!

Но Стив и не думал спускаться. Вместо этого он осторожно направился к основанию колокольни. Там он снял ботинки и носки и начал карабкаться вверх. Плотно прижавшись к колокольне, он умудрялся цепляться за такие места, которые никто больше, пожалуй, не нашел бы.

Теперь взгляды всех переместились с плененного голубя на мальчика.

– Спускайся вниз! Спускайся вниз! – кричали одновременно несколько человек. -Ты упадешь! Ты свернешь себе шею! Спускайся вниз!

Но Стив упорно карабкался вверх, сантиметр за сантиметром, сантиметр за сантиметром. Люди, собравшиеся внизу, не могли понять, как он удерживался там. Но он старался все делать так, как это делал его отец, забираясь по железным крючьям, вбитым тут и там в помощь верхолазам. Смотря только вверх и ни на секунду не оглядываясь вниз, он медленно, но верно двигался к тому месту, где веревка, удерживавшая голубя, зацепилась за торчащую кровельную дранку.

Тем временем толпа разрослась настолько, что заполнила всю улицу. Прибыли полицейские, чтобы расчистить проезжую часть, но забыли обо всем, взглянув вверх и с ужасом заметив там мальчика, вжавшегося в стену колокольни. Один из полицейских свистнул в свисток и приказал Стиву спускаться вниз. Но Стив не слышал его.

– Он сейчас упадет! Он сейчас упадет! – в ужасе закричала какая-то женщина.

– Спускайся вниз! Спускайся, тебе говорят! – доносилось снизу до Стива. Но он постепенно взбирался все выше и выше.

И вот он уже почти у цели. Осторожно протянув вперед руку, он схватил веревку.

Внизу воцарилась мертвая тишина. Все затаили дыхание, со страхом ожидая, что он упадет. Он ни за что не сможет удержаться там одной рукой, дергая при этом другой веревку.

Но он сумел! И, ко всеобщему изумлению, освободив веревку, он не отпустил ее, как все полагали. Вместо этого он начал тянуть ее на себя!

– О нет! – закричали в толпе, – Неужто он хочет попытаться поймать голубя?

Однако Стив делал именно это. Медленно и очень осторожно он продолжал тянуть веревку на себя, постепенно сокращая расстояние между собой и птицей. Затем он схватил ее, и вот голубь уже в ею руке.

Толпа замерла в изумлении. Как он собирается спуститься вниз с птицей, зажатой в одной руке? Он непременно упадет!

И что же, думаете, сделал тогда Стив? Каким-то образом он запихнул бьющуюся птицу за пазуху, застегнул рубашку, а затем, когда обе его руки были свободны, начал спускаться вниз.

Толпа со страхом и трепетом наблюдала, как он спускался все ниже и ниже.

Наконец он добрался до основания колокольни. Быстро надев носки и ботинки, он добежал по крыше к люку.

У людей вырвался вздох облегчения, когда он появился внизу живой и невредимый.

Вокруг него тут же столпились ребятишки, и кто-то восхищенно воскликнул:

– Ну разве он не храбрец! Он рисковал своей жизнью ради спасения голубя!

(Но, когда он в тот вечер вернулся домой, папа сказал ему кое-что другое.)

Когда я услышал эту историю, то сразу вспомнил Того, Кто отдал Свою жизнь ради других. Он тоже взобрался на вершину, но не колокольни, а креста; Он пожертвовал всем, чтобы спасти не птицу, а девочек и мальчиков всей земли.

Ты знаешь, о Ком я говорю, – об Иисусе, Друге всех детей. А почему Он это сделал? Чтобы и тебя, и меня, и всех-всех крепко прижать к Своей груди и уже вечно удерживать подле Себя.

Таинственный всадник

Я надеюсь, что тебе повезло и у тебя есть бабушка. Если это так, при первой же возможности попроси ее рассказать о том, что происходило с ней, когда она была маленькой девочкой. Я не удивлюсь, если окажется, что эти истории будут самыми интересными из всего, что тебе доводилось услышать прежде.

Бабушка Мак Алпин была как раз такой замечательной рассказчицей. И хотя ей исполнилось уже девяносто лет, она помнила о своем детстве почти все, а уж как внуки и правнуки любили ее слушать!

Однажды вечером Франк и Бесси были у нее в гостях и начали уговаривать ее рассказать им какую-нибудь из своих замечательных историй далекой старины.

– Бабушка, пожалуйста! – просила Бесси. – Всего лишь одну. Мы так любим слушать твои истории.

– Ну пожалуйста! – вторил Франк, – Знаешь, ту, о таинственном всаднике, которую ты обещала рассказать.

На лице бабушки появилась улыбка.

– Ну хорошо, – согласилась она – Устраивайтесь поудобнее и слушайте.

Франк и Бесси придвинулись к бабушке поближе, уважительно и нетерпеливо глядя на нее. Они знали, какое редкостное удовольствие их ожидает.

– Это произошло, – начала бабушка, – когда мне было всего пять лет, но я помню все так, будто это случилось вчера. Но сама история началась еще раньше. Сто лет тому назад или около того мой прадедушка вместе с семьей покинул родину и отправился в плавание к берегам Америки. Они осели в Новой Англии. Дети выросли и перебрались на свои собственные фермы. В одной из таких семей родился мой отец. Еще будучи молодым человеком, он слышал рассказы людей об удивительном Западе.

Далеко, там, где садится солнце, на многие тысячи километров простираются чудесные леса, в которых растут самые огромные деревья, когда-либо виданные человеком. Земля там такая плодородная, что родит самую замечательную пшеницу. И вообще, там есть все, что только душе угодно.

Мой отец прислушивался к этим рассказам. Они казались ему такими многообещающими, именно об этом он и мечтал. Он поговорил с моей мамой, и, поразмыслив, они решили отправиться туда.

Это означало, что им предстоял долгий путь в пять тысяч километров через обширные прерии, через реки и леса, через горные перевалы. И большую часть пути все их имущество будет погружено в старый крытый фургон, который должны были тянуть два вола.

– Расскажи нам о крытом фургоне, – попросила Бесси.

– Хорошо, только коротко, – согласилась бабушка, – так как мы еще не добрались до самой истории. В основном крытые фургоны делали из прочных досок. Они были водонепроницаемыми, чтобы во время переправы через реки служить в качестве лодок.

Обычно путешествовали по нескольку семей вместе, не столько ради компании, сколько для того, чтобы защищаться от индейцев, которые часто атаковали подобные караваны, желая вытеснить со своих земель белых людей, стремившихся там осесть.

– И ты путешествовала в таком крытом фургоне? – спросила Бесси, глядя на бабушку широко открытыми от удивления глазами.

– Ну да, -– ответила бабушка. – Мне было всего пять лет, когда мы отразились в путь, но все, что случилось за время того очень долгого путешествия, до сих пор стоит у меня перед глазами.

– А сколько оно длилось? – поинтересовался Франк.

– Больше шести месяцев, – ответила бабушка. – Мы выехали из дома в апреле, как только сошел снег, и только в октябре вдали показалось гора Худ, находившаяся далеко на западе в штате Орегон. Кроме нашего, в караване насчитывалось еще семь-восемь других фургонов, и день за днем мы постепенно продвигались вперед, насколько быстро могли идти волы.

Некоторые дни выдавались очень жаркими, и тогда все мы испытывали ужасную жажду. Думаю, волы страдали больше нас, потому что им приходилось везти нагруженные фургоны, Я помню, был день, когда мы многие-многие километры ехали без глотка воды. Неожиданно волы остановились. Они отказывались тащить фургон дальше. Отец снял с них ярмо, и неожиданно они побежали. Оказывается, они за милю увидели или почуяли воду, но были слишком измождены, чтобы тащить фургон дальше.

– Вы их поймали? – спросил Франк.

– Да, конечно, – ответила бабушка. – Это было несложно. Они всего лишь хотели пить. После этого мы продолжили путь.

– А всадник, таинственный всадник, – когда появится он? – торопила ее Бесси.

– Подожди немного, – сказала бабушка. – В свое время мы доберемся и до него. Сначала должны были произойти другие события. Так мы ехали день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, и бедные волы становились все более и более измученными, их копыта стирались все сильнее. Отец не позволял им отдыхать слишком долго, так как знал, что нам необходимо переправиться через горы прежде, чем выпадет снег. К тому же подходили к концу запасы продуктов. Каждому из нас выделялась определенная порция в день и не более того, потому что, как сказал отец, если произойдет какая-нибудь задержка и иссякнут съестные запасы, мы умрем посреди пути.

Вот так мы и продвигались на запад – волы становились все более и более усталыми, а отец – все более и более обеспокоенным. Наконец мы начали подниматься в горы, которые назывались Каскад. Я не могу понять, каким образом кто-то мог находить путь, ведь тогда не было удобных дорог, как в наши дни; местность была такой дикой и скалистой, и мы несколько раз чуть не вывалились из фургона. Но все же мы продвигались вперед, взбираясь все выше и выше; потные, изнуренные быки задыхались, а отец изо всех сил толкал фургон сзади.

Наконец мы достигли гребня, откуда была видна гора Худ, – ее белая вершина блестела в лучах утреннего солнца. Мы знали, что впереди нас ожидают еще долгие дни пути, но тогда нам показалось, что наше путешествие почти закончилось.

Б то самое утро один из наших волов издох – восхождение на гору оказалось для него слишком трудным, У нас остался всего один вол, а один он ни за что не смог бы тащить тяжелый фургон. Отец просто не представлял, что делать. Он поговорил с людьми из других фургонов. Все нам сочувствовали, но ничем не могли помочь. Их волы были также на грани истощения, и еды почти не осталось. Они решили, что должны продолжать путь без нас. Так они и сделали.

Я хорошо помню, какие чувства мы испытывали, когда последний фургон скрылся из виду на крутой, извилистой тропе, А мы остались одни на горной вершине, без какой-либо возможности двигаться дальше и с запасами еды, которых нам хватило бы еще на два-три дня.

Подкрался вечер. Было очень холодно. Отец боялся, что выпадет снег – что нам делать тогда? Он развел костер и дал нам немного поесть, а затем меня уложили спать. Но они с мамой остались сидеть у костра, пытаясь найти выход из положения.

Вскоре отец сказал:

– Несомненно, великий Бог, Который хранил нас весь этот долгий путь, проведя нас через столько препятствий, не оставит нас и сейчас Давай преклоним колени здесь, на этой горной вершине, и расскажем Ему о нашем бедственном положении.

И вот они вместе преклонили в темноте колени; и холодный ветер пронизывал их насквозь, пока они говорили Богу о том, что случилось и как они верят в то, что Он спасет их. Затем они поднялись с колен и немного погодя легли спать.

Наступила ночь. Яркие, холодные звезды смотрели сверху на наш одинокий фургон. Наступила полночь, час ночи, два, три. Только-только начинало светать, когда отец проснулся. Тишину нарушали странные звуки.

Цок! Цок! Цок!

– Лошади! – негромко произнес отец.

– Думаешь, это индейцы – прошептала мама, в испуге прижимаясь к нему. – Я уверена" их здесь должно быть много.

– Не знаю, – ответил отец, голос его был спокойным и твердым. – Подождем и увидим.

Они молча стояли рядом с фургоном, прислушиваясь и выжидая, в то время как стук конских копыт раздавался все ближе и ближе.

Неожиданно в темноте послышался голос

– Эй, там! – крикнул кто-то.

– Кто это? – спросил отец.

– Друг, – прозвучало в ответ,

В тусклом утреннем свете отец мог различить только силуэт человека верхом на лошади и еще одну лошадь рядом. Он пошел в сторону незнакомца, пытаясь понять, кто бы это мог быть.

– У вас проблемы? – спросил таинственный всадник.

– Да, – ответил отец– -– Мы в отчаянии. Один из наших волов издох, и мы брошены здесь на произвол судьбы почти без пищи.

Тут незнакомец поведал свою историю.

– Сегодня в два часа ночи, – начал он – я был внезапно разбужен, и ко мне словно воззвал голос: "В горах люди, попавшие в беду. Иди и помоги им". Я тут же встал, оседлал двух своих лошадей и отправился в путь. Я решил не останавливаться, пока не найду того, кто нуждается в моей помощи. Что я могу сделать для нас?

Таинственный всадник помог нам добраться до его жилища и накормил нас. Затем он одолжил нам вола, так что мы смогли благополучно завершить свое путешествие.

– А как звали таинственного всадника? – спросил Франк.

– Он нам не сказал этого, – ответила бабушка. – Он просто велел нам звать его полковником, так мы с тех пор его и звали.

– Но кто же сообщил ему о том, что вы в беде? – удивленно спросила Бесси.

– А вот это, – сказала бабушка, – и есть самое удивительное во всей истории, потому что нигде поблизости не было ни телеграфа, ни телефона. Все, что мог предпринять мой отец, так это поведать о случившемся Богу, а Бог сделал все остальное... Всю свою жизнь, – добавила она, – я всегда помнила о той ужасной ночи, проведенной в горах, и о том, как Бог послал нам на помощь таинственного всадника. И я хочу, чтобы вы, дети, помнили, что великий Бог, Которого мы любим и Которому служим, никогда не забывает обо всем том, что принадлежит Ему. "Заступник наш Бог Иакова", "Блаженны все, уповающие на Него" (Пс. 45:12; 2:12).

Забытые свертки

Подходили к концу рождественские приготовления, Все были очень заняты, стараясь доделать всю работу так, чтобы рождественский сочельник стал самым счастливым днем в году.

Детей выстроили в ряд, как солдатиков, и распределили между ними обязанности. Когда каждый занимался порученным ему делом в одно и то же время, оставалась надежда, что все будет окончено вовремя.

Задачей Генри было развезти свертки с подарками, которые мама собиралась отослать кое-кому из соседей.

– Смотри, ничего не забудь, -– сказала она ему, – Для некоторых эти подарки помогут превратить грустное Рождество в радостное– Поэтому постарайся ничего не забыть,

– Конечно, не забуду, – ответил Генри– – Я развезу все их прямо сейчас.

И он покатил на своем велосипеде, нагруженном свертками. Вскоре он вернулся обратно и тут же вновь уехал с другими свертками.

Все шло гладко, покуда Генри не встретил своих школьных друзей. Они весело проводили время и пригласили Генри присоединиться к ним.

Так как дома оставалось всего два свертка, которые предстояло отвезти, Генри решил, что не будет ничего страшного, если он останется с друзьями. Он сказал себе, что запросто сможет доставить те два свертка попозже вечером, И вообще – ведь было время рождественских каникул – почему бы ему немного не развлечься.

– Не могу же я все время работать, – пробормотал он.

Итак, он остался с друзьями, забыв и о свертках, и о времени.

Когда он вернулся домой, было уже очень поздно, настолько поздно, что он даже не вспомнил о свертках, потому что был обеспокоен лишь тем, как бы проскользнуть в дом незамеченным. Совесть подсказывала ему, что следовало бы вернуться пораньше и помочь остальным с работой.

Только в одиннадцать часов вечера мама обнаружила под кухонным столом два свертка.

– Ах, этот непослушный мальчишка! – воскликнула она. – Значит, он все-таки забыл! Я сейчас же разбужу его, пусть он отвезет эти свертки.

– Лучше не сейчас, – возразил папа. – Сильно подморозило, и дороги очень скользкие,

– Но их следует доставить именно сегодня, – сказала мама, убежденная в том, что ее планы непременно должны быть исполнены.

– В таком случае лучше это сделать нам самим, – сказал отец. -– Если они действительно должны быть доставлены сегодня.

– Хорошо, тогда сделаем это сами.

И хотя они чувствовали себя очень уставшими после всех дневных приготовлений, они отправились в путь.

– Если ты пойдешь по одному адресу, а я – по другому, – сказал отец, – то мы сэкономим время. Только будь очень осторожна, дороги покрыты льдом.

Они разошлись в разные стороны, Отец вскоре вернулся домой, но мамы все еще не было. Он недоумевал, где она может быть в столь поздний час. Может быть, с кем-нибудь разговаривает?

Прошло полчаса. Отец стал очень беспокоиться. Была уже почти полночь. Он решил отправиться на поиски. Он уже собирался открыть дверь, когда раздался стук. Это была мама. Бледная и встревоженная, она держала руку на весу.

– Я поскользнулась на льду, – сказала она, – и, кажется, сломала запястье. Скорее вызови врача!

Какое несчастье! К тому же накануне Рождества.

Утром, после того как проснулись дети, во всем доме воцарилось уныние. Исчезла вся радость рождественского праздника, потому что бедная мама лежала в постели и ей было очень больно. Кто же мог быть счастливым в такой момент?

Генри беспокоился больше остальных. Его мучили угрызения совести.

Если б только он не забыл о тех свертках! Если б только он сначала выполнил свои обязанности, а потом уже развлекался! Если б только он послушался маму! Все было бы совсем по-другому. Самым страшным наказанием для него было видеть, как страдает мама.

Конечно, он извинился перед ней и пообещал, что больше никогда ничего не забудет, но все равно нельзя было изменить того, что произошло.

Рождество было испорчено. Казалось, все приготовления были напрасными. Все чувствовали себя несчастными. Даже рождественская елка выглядела темной и мрачной, я все украшения казались столь неуместными.

И все из-за того, что маленький мальчик забыл свое обещание!

Однако несомненным было одно: покуда Генри будет жив, он никогда не забудет этого Рождества, этой страшной цены своей забывчивости.

Подарок к папиному дню рождения

Дорис была обеспокоена. До папиного дня рождения оставалось всего лишь две недели, а она никак не могла придумать, что ему подарить.

Это была извечная проблема. Казалось, у папы было все. Носовые платки? Были. Кремы для бритья? Были, Инструменты? Были. Галстуки? Все равно папа не любил, когда кто-нибудь покупал ему галстук. Он всегда говорил, что мужчина сам должен выбирать себе галстук. Носки? Ну, может быть, они ему и пригодились бы, но в носках не было ничего романтичного. Что же маленькой девочке купить своему папе ко дню рождения?

Дорис решила посоветоваться с мамой.

– Что мне купить папе ко дню рождения? – спросила она. – Я не могу придумать ничего такого, чего бы у него не было, кроме того, что он не захочет или что ему не понравится.

– Я тоже не знаю, – отвечала мама. – Вот если что-нибудь для его машины?

– Но это слишком дорого, – сказала Дорис.

– Знаю, – согласилась мама. – В этом-то и проблема. Если ему нужны какие-то мелочи, он сам, как только видит, покупает их. А крупные вещи слишком дорого стоят. Думаю, тебе лучше всего самой спросить его. Возможно, он тебе подскажет.

– Мне это не нравится, – возразила Дорис, – Потому что тогда это не будет секретом, а если нет секрета, какая вообще польза от подарков ко дню рождения.

– Я не знаю, что еще придумать, – призналась мама. Дорис еще раз все обдумала и решила, что все же лучше последовать маминому совету.

– Папочка, – обратилась она к отцу как-то вечером, – мне нужно тебя спросить о чем-то очень важном.

– О чем же, дорогая? – поинтересовался отец, поднимая ее и сажая к себе на колени. – Это секрет?

– Да, это большой секрет, – подтвердила Дорис. – И ты не должен был об этом знать, но мне все равно придется тебя спросить.

– Давай, – сказал папа. – В чем дело? Я никому не скажу.

– Я хотела спросить о твоем дне рождения, – ответила Дорис, – Я думала, думала, думала, что тебе подарить, и не смогла ничего придумать. Папочка, что бы ты хотел, чтобы я тебе подарила?

Папа прижал ее к себе.

– Как мило с твоей стороны так много думать обо мне, – улыбнулся он. – Это самое лучшее, что только может быть.

– Знаю, – сказала Дорис. – Но я хочу подарить тебе подарок и не знаю, что купить. Ты ведь не захочешь, чтобы я купила тебе галстук, а я не хочу дарить тебе носки, и.,.

– Моя дорогая! – воскликнул папа. – Мне очень приятно, что ты хочешь мне что-нибудь подарить.

– Но что ты сам хочешь? – взмолилась Дорис.

– Позволь мне подумать, – сказал папа, наморщив лоб. – Дай-ка подумать.

Дорис с надеждой и ожиданием смотрела на него.

– Знаю! – озорно блеснув глазами, воскликнул пана. – Я придумал, чего я очень хочу.

– Ой, здорово! – обрадовалась Дорис. – Что же это?

– Это то, чего я очень давно хотел, – таинственно произнес папа. – То, чего я хочу больше всего на свете.

– Я так рада, что ты что-то придумал, – сказала Дорис. – Надеюсь, это не слишком дорого?

– Нет, я так не думаю, – ответил папа. – Я уверен, что ты сможешь это себе позволить.

– Ну, скажи мне скорее, – торопила его Дорис.

– Хорошо, – согласился папа, – Я скажу тебе. То, чего я больше всего на свете хочу получить от своей дочурки, – это обещание.

– Обещание? – повторила Дорис, становясь вдруг очень рассудительной. – Но обещание не может быть подарком ко дню рождения.

– А это обещание может, – сказал папа.

– А что это за обещание? – спросила Дорис.

– Обещание, что дочка всегда будет говорить правду, – ответил папа.

Лицо Дорис удивленно вытянулось. Она вдруг вспомнила, как недавно соврала, а папа обнаружил это. Она вспомнила и о других случаях, когда она говорила неправду, и сейчас пыталась понять, догадался папа о них или нет.

– Такой подарок, – сказал папа, – был бы мне дороже, чем все носки, и галстуки, и носовые платки, и конфеты вместе взятые. Он даже дороже нового "Кадиллака", если бы ты могла мне его подарить.

Дорис по-прежнему молчала.

– Ты хочешь сделать мне такой подарок? – спросил папа – Я бы его очень высоко оценил,

– Я подумаю об этом, – ответила Дорис, слезая с отцовских коленей.

Когда настал день рождения папы, во время завтрака на его тарелке лежал конверт, на котором была надпись: "Очень личное, особый секрет". Внутри находилось послание, написанное рукой Дорис. Оно гласило:

"Дорогой папочка!

Я обещаю с настоящего момента с помощью Иисуса всегда говорить правду.

С огромной любовью. Дорис".

– Это мой самый лучший подарок, – сказал папа, крепко целуя Дорис. – Я буду вечно хранить его.

Он положил письмо в карман и, позавтракав, отправился на работу, и у него был такой счастливый вид, будто он выиграл приз в миллион долларов.

Они отдали самое лучшее

До Рождества оставалась только одна неделя, и все думали о рождественских подарках, Ева и Эдит составляли списки вещей, которые они надеялись найти в чулках для подарков. Мама некоторое время наблюдала за ними, а затем сказала:

– Знаете, дорогие, у вас уже так много игрушек, почему бы вам не раздать их детям, которым, возможно, в этом году не достанется много подарков?

Эдит и Ева с удивлением взглянули на нее. Они никогда не задумывались о чем-либо подобном.

– Разве есть такие дети, которым на Рождество не достанется подарков? – спросила Эдит,

– Ну, конечно, – ответила .мама, – и немало– Некоторые из них живут совсем рядом с нами. Вы знаете бедняжек Лауру и Китти, которые потеряли своих папу и маму в дорожной катастрофе. Должно быть, им очень грустно и одиноко.

– Конечно! – сказала Эдит, которую всегда отличало доброе сердце. – В этом году некому подарить им подарки – кроме той женщины, у которой они живут. Но мне кажется, она не очень любит детей.

– Давай посмотрим, что у нас есть, – предложила Ева, – И попробуем найти что-нибудь, что сможем подарить им.

Мама оставила их, с тем чтобы они могли все обсудить. Вскоре они вывалили из своего шкафа для игрушек кукол, мягких зверушек, мячи, детали от конструктора, краски, цветные мелки и всякую всячину, сложив асе это в кучу на полу кухни.

– Уфт что же мы подарим из всего этого? – вздохнула Ева, усаживаясь посреди игрушек.

– Не знаю, – сказала Эдит, – но, думаю, мы должны выбрать для бедняжек Лауры и Китти что-нибудь совсем особенное.

– Да, – согласилась Ева, устраиваясь поудобнее рядом с ней, – что-нибудь совсем особенное. Знаешь, что я подарю?

– Нет, а что? – спросила Эдит.

– Черного Красавца, – сказала Ева,

– Ах нет, не своего же драгоценного щенка! – воскликнула Эдит.

– Именно его, – решительно произнесла Ева

– Тогда я подарю Присциллу, – сказала Эдит. – Она понравится Лауре. Я уверена, что понравится.

– Но это твоя самая любимая кукла, – удивилась Ева.

– Да, – сказала Эдит, беря Присциллу в руки и прижимая ее к себе.

В этот момент на кухню вошла мама.

– Ах, мои дорогие! – воскликнула она. – Что за беспорядок? Я хочу сказать, сколько игрушек! Бы решили, какие игрушки хотите подарить?

– Да, – ответила ей Эдит, – Ева говорит, что хочет подарить Черного Красавца, а я подарю Присциллу.

– Но, милые мои, ведь это ваши любимые игрушки! – удивилась мама.

– Правильно, – согласилась Ева. – И мы хотим их подарить.

– Но если вы их подарите, вы не сможете получить их обратно, – напомнила мама.

– Знаем, – сказала Эдит.

– Ева, но ведь ты каждую ночь берешь с собой в постель Черного Красавца. Ты и в самом деле сможешь расстаться с ним?

– Угу, – кивнула Ева.

– Эдит, а ты всегда так сильно любила Присциллу. Ты действительно уверена, что хочешь подарить именно ее?

– Да, – решительно произнесла Эдит.

– Милые вы мои! – воскликнула мама, садясь между ними на пол и обнимая их обеих. – Думаю, вы – самые замечательные на свете девочки.

На следующий день Эдит искупала Присциллу и надела на нее самое лучшее платье. Затем она помогла Еве вычистить Черного Красавца и завязать ему на шее новую ленточку. Потом они сложили эти красивые игрушки в корзинку, накрыли ее и стали с нетерпением ждать рождественского сочельника.

Наконец этот великий день настал. Мама сказала, что девочки сами могут сходить к Лауре и Китти, на что те с радостью согласились.

Вместе держась за ручку корзинки, они постучали в дверь.

– Счастливою Рождества! – улыбаясь сказали девочки, когда открылась дверь и они вошли в дом.

– Счастливого Рождества! – ответили Лаура и Китти. – А что у вас в корзинке?

– Догадайтесь! – произнесли Эдит и Ева одновременно.

– Не знаем, – отвечали Лаура и Китти.

Тогда Эдит и Ева поставили корзинку на пол и подняли крышку.

– Ах! – воскликнули Лаура и Китти– – Какие красивые!

– Это тебе, – сказала Эдит, протягивая Лауре Присциллу.

– А это тебе, – добавила Ева, вручая Черного Красавца Китти.

– Ой, спасибо, спасибо! – закричали маленькие девочки, танцуя и прыгая от радости.

– Вы и представить себе не можете, – сказала немного погодя Лаура, гладя красивые золотистые волосы Присциллы, – но именно такую я просила Иисуса послать мне к Рождеству.

Когда Эдит и Ева вернулись домой, мама ждала их.

– Я никогда раньше не видела вас такими счастливыми! – удивилась она.

– Ах, мамочка! – воскликнули девочки. – Видела бы ты, как рады были эти малышки!

– Вот это уже настоящее рождественское настроение, – сказала мама. – Принося счастье другим, мы и сами становимся счастливее.

– И знаешь, что сказала одна из девчушек? – спросила Эдит.

– Нет, – ответила мама. – А что она сказала?

– Она сказала, что попросила Иисуса послать ей к Рождеству именно такую куклу, как Присцилла.

– Как замечательно! – воскликнула мама.

– Я так рада, что отдала самое лучшее, что у меня было! – сказала Эдит.

– И я, – добавила Ева.

– И я, – улыбнулась мама, крепко обнимая и целуя их обеих.

Шами и крокодил

Хотя Шами был одним из самых одаренных учеников в миссионерской школе, он проявлял куда больше способностей во время игр, нежели во время учебы, подобно многим другим мальчикам, которых я знаю.

Он посещал эту школу уже третий год, но все еще не отдал свое сердце Иисусу, хотя многие ребята это сделали. Чего он всегда желал, так это "расслабиться", и отказывался бросить плохие привычки, которых у него было достаточно.

Порой попечители миссии готовы были отправить Шами домой, но снова и снова прощали его и позволяли ему остаться. Они надеялись, что однажды случится нечто, что наполнит сердце Шами любовью к Господу.

Несмотря на все непослушание Шами, другие мальчики очень любили его, возможно, из-за того, что он был замечательным пловцом. Во всевозможных соревнованиях он неизменно оставлял всех позади, и это делало его своего рода героем.

Однажды, когда компания мальчишек стояла на берегу большой, широкой реки, куда они ходили купаться, один из ребят бросил Шами вызов – переплыть на другую сторону и обратно.

Никто прежде не делал этого. Это было строго запрещено. Из-за течения и обилия крокодилов ребятам полагалось оставаться в безопасном бассейне. Но ведь вы знаете, мальчишки всегда ищут новых приключений.

Вот и на этот раз, как только Шами заколебался, они начали подтрунивать над ним.

– Ты испугался, – сказал один.

– Нисколько, – ответил Шами.

– Ты не сможешь заплыть так далеко, – усмехнулся другой.

– Смогу, – произнес Шами.

– Тогда почему же ты не делаешь этого? – спросил третий.

– Может быть, и сделаю, – сказал Щами, – Может быть.

Но так как он не поплыл тут же, они продолжали свои насмешки.

– Покажи, как ты это сможешь! – закричали они. – Мы засечем время и посмотрим, за сколько ты сможешь проплыть туда и обратно!

– Хорошо, – согласился Шами. – Я попробую.

– Берегись крокодилов! – крикнул кто-то, когда Шами скользнул в воду.

– Меня не волнуют крокодилы, – ответил он. – Я плаваю быстрее их.

И он поплыл. Сильными гребками он рассекал течение. Вот он уже на середине реки. Пока все, затаив дыхание, наблюдали за его заплывом, Шами все ближе и ближе подплывал к противоположному берегу.

Наконец он прекратил грести, встал на ноги и выбрался из воды. При этом все мальчишки захлопали в ладоши и закричали:

– Молодец, Шами! Молодец!

Шами немного посидел на берегу, чтобы набраться сил для обратного пути. Затем, подбадриваемый возгласами мальчиков, он вошел в воду и начал долгий путь обратно.

Вот тут-то это и произошло.

Шами находился в воде не более двух или трех минут, когда кто-то из ребят заметил что-то длинное, бесшумно двигавшееся по направлению к Шами. Оно было похоже на плывущее бревно, но только с неприятными, жестокими глазами, видневшимися над самой поверхностью воды.

– Крокодил! – взволнованно закричал мальчик, указывая на огромную рептилию.

Тогда все увидели ее и завопили:

– Шами, берегись! Прямо позади тебя крокодил! Шами услышал предостережение, оглянулся назад и увидел ужасную тварь, плывущую прямо на него.

Он чуть не выпрыгнул из воды. Никогда в жизни не плавал он так быстро.

Он всегда думал, что сможет обогнать крокодила. Но сможет ли на самом деле? Сможет ли?

Все с ужасом следили за страшной гонкой.

Какое-то время было похоже, что Шами может выиграть. Он с бешеной скоростью бросился вперед. Но ни один мальчик не смог бы долго выдержать такого темпа. Постепенно расстояние между ними сокращалось. Крокодил подплывал все ближе и ближе.

Неожиданно последовал всплеск, треск, и бедный Шами исчез под водой.

С дикими криками ужаса мальчики бросились к миссии.

Когда директор миссии услышал о случившемся, он тут же вызвал спасательные бригады. Крокодилы, пояснил он, не едят свою добычу сразу же, как поймают ее, Они частенько вытаскивают ее на берег и оставляют там на некоторое время. Таким образом, оставался один шанс из ста, что Шами еще, может быть, жив.

Итак, спасательные бригады взялись за работу, прочесывая шаг за шагом оба берега вверх и вниз по течению.

Тем временем Шами, затянутый под воду, потерял сознание. Затем в узком заливчике, скрытом кустами, крокодил навалил на него ила, веток и камней, при этом, к счастью, оставив его голову над поверхностью воды.

Вскоре Шами очнулся и обнаружил себя в логове крокодила.

Представьте себе, как он был напуган! Он готов был кричать от страха. Но в этот момент он вспомнил о том, чему его учили в миссионерской школе. Он подумал об Иисусе.

– Иисус! – воскликнул он. – Спаси меня! Спаси меня от крокодила! И я вечно буду Твоим!

Несмотря на свой громкий крик, он расслышал топот множества ног. Вскоре он увидел людей из спасательной бригады. Они быстро освободили его от палок и камней, положили на носилки и понесли в миссионерский госпиталь.

Если бы тебе довелось сегодня побывать в этой миссии, находящейся в самом сердце Африки, ты бы встретился там с Шами. Из-за того, что крокодил тогда повредил ему ноги, он теперь вынужден ходить на костылях. Но, похоже, его это не удручает. Его лицо неизменно светится радостью и добротой. Он – один из самых замечательных христиан, которых только можно встретить.

Как Бобби "откопал" велосипед

Слыхали ли вы о чем-либо подобном подумать только, "откопал" велосипед! Это еще что такое?

Но это правда. Он действительно был "откопан".

"В таком случае, к тому времени, когда велосипед был откопан, он весь заржавел", – скажете вы.

Да нет, не заржавел. Он сверкал ярче некуда, абсолютно новый и красивый.

Вот как все произошло.

Бобби, которому в то время было одиннадцать лет, очень давно хотел иметь велосипед. Снова и снова просил он отца купить его. Но каждый раз слышал в ответ:

– Извини, Бобби, но сейчас денег на велосипед нет. Боюсь, тебе придется подождать еще немного.

Таким образом, Бобби все ждал и ждал, а тем временем всем его друзьям купили велосипеды – кому-то к Рождеству, а кому-то ко дню рождения.

– Но ведь есть же какой-то способ заработать достаточно денег на велосипед, – сказал как-то Бобби.

– Вот теперь ты говоришь толково, – одобрил отец. – Насколько я знаю, это самый лучший способ достать денег на все, что мы хотим. Заработать их! Бобби, если ты действительно заработаешь на этот велосипед, я уверен, ты получишь от него в десять раз больше удовольствия, чем если бы тебе его подарил какой-нибудь богатый дядюшка.

– Но как я могу заработать денег? – спросил Бобби.

– Видишь ли, – начал отец, – я очень беспокоюсь из-за огорода, который нужно вскопать. Так как у меня самого на это совершенно нет времени, мне придется кого-то нанять. Так вот, если ты готов вскопать его глубоко и тщательно, как положено, и добросовестно выполоть все сорняки, я буду рад принять тебя на работу.

– И ты в самом деле заплатишь мне столько же, сколько заплатил бы кому-то другому? – недоверчиво спросил Бобби.

– Заплачу, – пообещал отец. – Тебе потребуется больше времени, чем рабочему с электрокультиватором, но все равно сумма, которую я заплатил бы ему, для тебя будет точно такой же. Так как насчет этого, Бобби?

– Я начинаю сейчас же, – сказал Бобби, – если ты покажешь мне, что и как надо делать.

И он начал работать.

Видели бы вы, как он копал! С каким энтузиазмом, с каким упорством! Рано утром, перед тем как отправиться в школу, Бобби работал в огороде и снова принимался за дело днем, когда возвращался домой. Метр за метром продвигался он вперед, без малейшего ропота, без единой жалобы, и никому никогда не нужно было принуждать его делать это. Он работал так, как будто он действительно любил свое дело, как будто он хотел вскопать огород, как никто другой не смог бы сделать этого. Он даже столь тщательно разравнивал поверхность почвы, что вскоре она выглядела, как огромный коричневый стол.

Отец был в восторге и заявил, что он даже предпочел бы, чтобы огород вскопал именно Бобби, а не кто-то другой. При этих словах Бобби весь сиял от гордости и удовольствия и продолжал работать еще усерднее и быстрее, чем прежде. Маме иногда даже приходилось заставлять его прерваться, чтобы пообедать.

Не раз он задерживался в огороде после наступления темноты, и все недоумевали, как он мог видеть, куда направлять лопату.

Наконец долгое, трудное задание было выполнено, и как радостно билось сердце Бобби, когда в один прекрасный день он подошел к отцу и сказал:

– Папа, все сделано!

После этого настал еще более счастливый момент – когда папа заплатил ему за работу.

Бобби положил деньги в карман, чувствуя себя богачом. Затем было немало другой работы. А потом настал тот день, когда Бобби с отцом отправились в город, чтобы выбрать велосипед. Относился ли Бобби бережливо к своим деньгам? Я должен сказать, да! Он обследовал каждый велосипед с предельной тщательностью и задавал бедным продавцам всевозможные каверзные вопросы. Наконец он сделал свой выбор, заплатил деньги и вышел из магазина со своим драгоценным приобретением.

Большую часть пути Бобби пришлось везти его, потому что папа не разрешил ему ехать по дороге при таком оживленном движении. Но Бобби было все равно, потому что даже держаться за седло и руль велосипеда было для него огромным счастьем. И когда он сравнивал свои велосипед с велосипедами других мальчиков, живших по соседству, ему казалось, что его велосипед был самым лучшим.

И я открою вам тайну: Бобби до сих пор любит свой велосипед, хотя тому уже пять лет и Бобби уже слишком вырос для него. Как видите, купленный на честно заработанные деньги, он стал гораздо дороже, чем если бы это был просто подарок.

Может быть, и у вас есть что-нибудь такое, о чем вы давно мечтаете, но из-за отсутствия денег не можете получить. Почему бы вам также не попытаться каким-то образом "откопать" это?

Люди Земли

Когда подошло время очередного вечернего рассказа, Норман и Ирис напомнили маме о ее обещании продолжить свое увлекательное повествование.

– Если бы ты рассказала нам, откуда произошли все люди на земле, – попросил Норман. -– Джонни сказал мне недавно в школе, что когда-то люди были обезьянами.

– Хороший вопрос, Норман, – сказала мама.

– И у всех у нас когда-то были хвосты? – хихикнула Ирис.

– Конечно, нет, – рассмеялась мама, – Мысль о том, что люди произошли от обезьян, неверна. Я расскажу вам правду. Помните, первая глава Книги Бытие повествует о том, откуда появился мир – деревья, цветы, животные и человек. Бог "сказал, – и сделалось" (Лк 32:9). Не знаю, сколько времени Бог обдумывал все, но, когда Он уже был готов действовать, Ему оставалось сказать слово, и то, чего Он хотел, начинало свое существование.

– Это напомнило мне слова Джонни, – вставил Норман. – Его учительница сказала, что сначала люди были чем-то вроде червей, и для того, чтобы "эволюционировать" в человека, им потребовались миллионы лет.

– Не думаю, чтобы учительница сказала "червей", – засомневалась мама. – Но многие люди убеждены, что мы произошли из низших форм жизни. Эти люди не верят в библейскую историю Творения. Слушайте: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Быт, 1:27). Разве здесь говорится, чтобы мы без Его участия выросли из чего-то похожего на червей?

– Я бы не хотела быть червяком, – перебила ее Ирис. -– Ведь так просто можно оказаться перерубленной надвое.

– Но слушайте дальше, – продолжала мама. – "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт. 2:7}, Вот истинная история о том, как появился человек. Снова и снова Библия говорит, что Бог создал человека. Нигде не упоминается, чтобы человек развивался миллионы лет.

– Но есть ли разница, во что верить? – задумчиво спросил Норман.

– Конечно, есть, – сказала мама. – Если человек произошел от какой-нибудь мерзкой твари, жившей в болоте и затем постепенно совершенствовавшейся, нет никакой причины любить Бога и поклоняться Ему. Но если человек был создан Иисусом, как я читала вам вчера вечером, по Его образу, тогда мы должны почитать Творца, заботиться о своем теле и помогать ближнему.

В наши дни люди сильно отличаются внешне от Адама и Евы, а также друг от друга. Существует немало различий в строении теля, в цвете волос, глаз и кожи. Люди делятся на группы, говорят на разных языках, по-разному мыслят и часто воюют друг с другом. Но все они – дети наших прародителей, которые были изначально созданы по образу Божьему.

– А что значит "по образу Божьему"? – спросил Норман.

– Я думаю, значение буквальное, – ответила мама. – Образ – значит схожесть; Бог создал человека, подобного Себе. И это особенно удивительно, если подумать, что именно Бог является Создателем и звезд, и Солнца, и Земли, и всего, что есть на ней. Бог создал человека, способного думать, выбирать, действовать, любить – жить так же, как живет Он Сам, только в меньшем пространстве. Но человек волен выбрать и неправильный путь.

– Значит, теперь люди не похожи на Бога, – сказал Норман.

– Не похожи, – подтвердила мама– – Если мы только не позволим Ему изменить наши сердца и помочь стать такими же, как Он своей жизни ты будешь встречаться с хорошими людьми, которые любят Бога и Его мир, которые "абсолютно преданны и верны" и испытывают радость, творя добро. Возможно, внешне они не будут выглядеть такими же прекрасными, каким, наверное, был Адам, когда вышел из-под руки Создателя, но часть сияния образа Божьего возвращается к ним.

– Как жаль, что это утеряно, – раздумчиво произнес Норман.

– Да, – согласилась мама, – и Иисус, должно быть, думает так же. Когда Он создавал человека, Он, вероятно, надеялся, что тот всегда будет прекрасен. Но мы знаем, что однажды Иисус придет опять, и тогда те, кто принадлежит Ему, станут подобными Ему, Библия говорит, что "когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть" (1 Ин. 3:2).

Намерения Бога

– Мама – попросил Норман, когда они в очередной раз втроем уселись у огня, – расскажи еще о сотворении мира.

– Хорошо, мои дорогие, -– сказала мама. -– Я начну с вопроса. Почему в неделе семь дней?

– Я об этом никогда не думал, – ответил Норман. – Полагаю, потому, что их всегда было семь.

– Да, это всегда было так, – подтвердила мама. – И тому есть особая причина. Сколько месяцев в году?

– Двенадцать, – ответила Ирис. – Январь, февраль.

– Правильно, – кивнула мама, – А почему?

– Это как-то связано с Луной, – предположил Норман.

– Да, – сказала мама. – Изначально месяцы отмечались оборотами Луны вокруг Земли – каждые тридцать или тридцать один день. А год в триста шестьдесят пять дней – чем он измеряется?

– Я знаю, – произнес Норман. – Это когда Земля делает полный оборот вокруг Солнца.

– Правильно, – согласилась мама. – На карте звездного неба есть определенные знаки, обозначающие месяцы и годы, но нет ничего, что означало бы недели. И тем не менее в неделе всегда ровно семь дней. Каждая неделя начинается с воскресенья и заканчивается субботой, А теперь я расскажу вам, с чего все началось.

Мама раскрыла Библию.

– Вторая глава Библии говорит о том, что в конце шестого дня сотворения недели были "совершены небо и земля", и затем "благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал" (Быт. 2:1).

Помните, как звучит четвертая заповедь? "Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой – суббота Господу Богу твоему." Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил, посему благословил Господь день субботний и освятил его"(Исх 20:3).

Это единственное объяснение, которое кто-либо может дать относительно продолжительности недели. Она начала существовать одновременно с миром, и каждый наступающий седьмой день должен напоминать нам о том, что библейская история сотворения мира истинна и что человек и его мир, Солнце, Луна и звезды были созданы рукой Бога.

И Тем, "чрез Которого и веки сотворил" (Евр. 1:2), был Иисус, мы говорили об этом вчера вечером. Итак, Иисус был Создателем и Господином субботы, Тем, Кто "почил в день седьмой от всех дел Своих", "и благословил седьмой день, и освятил его".

– А что произойдет с миром, когда придет Иисус? – поинтересовался Норман.

– Этот вопрос относится к другой теме, не так ли? – спросила мама. – Хотя он созвучен всему, о чем мы говорили. Изначально Иисус сотворил мир очень красивым и поместил в него два совершенных человеческих существа, созданных по Его образу– Он любил их и желал сделать для них все, чтобы они были счастливы. Но они совершили ошибку и поэтому потеряли все то прекрасное, чем могли бы обладать. А знаете ли вы, что случилось после того, как люди погрязли в пороках?

– Богу пришлось наслать потоп, – ответила Ирис, – Только Ной и его семья были спасены в ковчеге.

– Правильно, – согласилась мама, – Но как только численность людей снова увеличилась, они опять забыли Бога, Наконец Сам Иисус пришел в мир и очень ясно показал, как сильно Он любит всех нас. Пока Христос пребывал здесь, Он рассказал Своим апостолам кое-что из того, что Он намеревается для них сделать. Послушайте, что Он сказал: "В доме Отца Моего обителей много; а если бы не так, Я сказал бы вам: "Я иду приготовить место вам", И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я" (Ин, 14:2, 3).

– Если Иисус вернется на Землю и заберет на небо тех людей, которые любят. Его, что тогда случится с Землей?

– Библия повествует нам об этом, – сказала мама, – Иисус еще раз сотворит этот мир. Это будет совершенно новый мир, даже прекраснее, чем старый, когда он был создан впервые. Все зло и неправедность сгорят, а на их месте возникнет все то прекрасное, что Иисус давным-давно задумал для этого мира. В новом мире будет один огромный город, Божий золотой город, в котором вечно будут жить те, кто любит Христа. У них будут чудесные дома и сады, фруктовые деревья и цветы, и никогда не случится ничего, что могло бы сделать их несчастными. Там больше никто никогда не заплачет, потому что там не будет ни болезней, ни боли, и уже никто никогда не умрет.

– Я хотела бы жить там, – произнесла Ирис.

– И ты можешь, – заверила ее мама. – Все, кто любит Иисуса, разделят счастье жителей этого замечательного города.

– Так вот что произойдет с миром! – удивился Норман.

– Да, когда-нибудь, – сказала мама. – Именно об этом говорит нам Библия, поэтому, несомненно, это правда.

– Ты думаешь, Иисус скоро придет? – спросила Ирис.

– Думаю, скоро, – ответила мама, – Но, конечно, никто не смог бы сказать, когда именно. Он как-то сказал, что не придет, пока весь мир не услышит Евангельскую весть, только после этого Он вернется.

– Ирис, представляешь! Увидеть Самого Иисуса! – воскликнул Норман.

– Да, – улыбнулась мама. – Это кажется слишком замечательным, чтобы быть похожим на правду. Но мы должны позволить Иисусу помочь нам подготовиться к Его приходу. Только в этом случае мы сможем получить часть Его Царства, когда Он вернется.

Маленькая мисс Ворчунья

Конечно, это не было ее настоящим именем. Я не могу вам сказать, как ее на самом деле звали, потому что ее это ужасно расстроило бы. Имя "маленькая мисс Ворчунья" эта девочка получила от своего папы, и я думаю, вы уже догадались почему. Маленькая мисс Ворчунья была прямо-таки неиссякаемым источником ворчаний. Ей бы жить в городе Ворчунов, однако она там не жила. Она жила со своими мамой, папой и братишкой в красивом, уютном доме. По правде говоря, ей не из-за чего было ворчать, так как у нее был хороший дом, хорошая одежда и с избытком еды. Чего еще могла желать маленькая девочка? Кукол? У нее их было множество, у нее даже были коляска и кроватка для кукол. Конфет? Каждую неделю она получала по небольшому пакетику конфет. Денег? У нее был кошелек, заполненный наполовину деньгами, которые она копила на велосипед.

Вы спросите: "Так почему же она ворчала?"

Не знаю, но маленькие девочки иногда ведут себя так странно, не правда ли? Они всегда делают что-нибудь такое, чего от них никак не ожидаешь. Именно так обстояло дело с маленькой мисс Ворчуньей, Казалось, она никогда ничем не была довольна.

Ворчания! Ну прямо беда! Они начинались с самого утра, еще до того, как она вставала с постели. Обычно все начиналось с фразы; "Джимми, прекрати! После чего мама спрашивала: "Б чем дело?" И маленькая мисс Ворчунья недовольным голосом отвечала: "Джимми поет, а я хочу полежать в постели в тишине", или: "Джимми бросил в меня подушкой", или: "Джимми строит мне ужасные рожи".

За завтраком вполне обычным делом для маленькой мисс Ворчуньи было заявить: "Мне не нравится эта каша" или: "Если мне нельзя кукурузные хлопья, тогда я вообще ничего не буду есть".

Позже, когда ей было положено заниматься музыкой, она говорила; "Я не хочу заниматься, мои пальцы слишком холодные" или; "Я все играю и играю одну и ту же пьесу. Не хочу больше играть ее".

Но время обеда было самым худшим Почти каждый день, что бы мама ни поставила на стол, всему давалось определение "противное". Когда перед ней ставили тарелку, она обязательно находила что-нибудь, чего не любила, и бормотала про себя: "Опять эта противная еда!"

Время от времени пала приказывал ей за такое неприличное поведение выйти из-за стола и покинуть комнату, но это, казалось, не помогало 4 Папа нередко говорил, что, если она не перестанет ворчать, ему придется наказать ее.

Однажды во время обеда маленькая мисс Ворчунья снова начала ворчать.

– Мне совсем не нравится этот обед, – капризничала она. – Ты положила мне так много этой противной капусты!

– Дорогая, – напомнила мама, – помнишь, что тебе сказал папа? Тысячи детей были бы рады такому хорошему обеду, который тебе предлагают дома. Сегодня, прежде чем вернуться в школу, ты должна съесть все до последней крошки.

Маленькая мисс Ворчунья, зная, что папе лучше повиноваться, притворилась, что хорошо ест, но на самом деле едва притрагивалась к пище, поклевывая ее, как птичка.

Когда все закончили есть, маленькая мисс Ворчунья все еще сидела перед полной тарелкой. Папа вышел из-за стола, мама ушла на кухню, а девочка осталась наедине со своим обедом.

Тут из открытой двери донесся школьный звонок. Она знала, что ожидает ее в школе, если она опоздает. Поэтому она тихонько выскользнула из-за стола, надела пальто и выбежала через черный ход, ни с кем не попрощавшись.

Когда мама вернулась в столовую, то обнаружила, что дочки уже нет, а ее обед стоит недоеденным на столе.

"Хорошо, маленькая мисс Ворчунья, – сказала про себя мама, – Подожди и посмотришь, что будет!"

После школы маленькая мисс Ворчунья как всегда вернулась домой, совершенно забыв о том, как она поступила за обедом. Она почувствовала, что очень голодна.

Ужин был готов, и какой замечательный ужин! Маленькая мисс Ворчунья подумала даже, что кто-то особенный должен прийти в гости, потому что на столе стояли пирог, желе и другие вкусные вещи. Девочка уже предвкушала огромное удовольствие, которое она получит от еды.

Затем, как только все уселись за стол, в столовую вошла мама с недоеденным обедом маленькой мисс Ворчуньи.

– Маленькие девочки, – сказала она с едва заметной улыбкой, – должны научиться не ворчать при виде хорошей еды. Моя маленькая дочка должна доесть вот это, прежде чем ей достанется еще что-нибудь вкусное.

Как жалела маленькая мисс Ворчунья, что не съела вовремя обед! Теперь он выглядел вовсе неаппетитным и, конечно же, был совсем холодным. По ее щекам потекли слезы.

– Я н-н-не хочу эт-т-то есть, – заплакала она.

Все продолжали ужинать, и вскоре вкусных вещей поубавилось на столе. Маленькая мисс Ворчунья с надутыми губками тихонько сидела на стуле, и слезы струились по ее щекам

И тут ей в голову пришла мысль, что, если она не поспешит, ничего из десерта не останется. Она взяла вилку.

– Она все ест, – сказал Джимми.

– С твоей стороны не очень хорошо говорить так, – сделал замечание папа, который, так же как и мама, делал вид, что не замечает происходящего.

Через пять минут весь обед был съеден, и лицо маленькой мисс Ворчуньи озарилось улыбкой. Девочке повезло, и последний кусок пирога достался ей.

Когда в тот вечер дети легли в постель, папа сказал маме:

– Не думаю, чтобы она когда-нибудь еще стала ворчать по поводу еды.

И он оказался прав.

На экране телевизора

Хильда и Энджи любили смотреть телевизор. Они смотрели его буквально каждую свободную минуту.

Обе они, даже малышка Энджи, научились нажимать на нужные кнопки на пульте и теперь могли "настроиться" на все лучшие каналы не хуже мамы с папой.

Одна из девочек включала телевизор утром, едва поднявшись с постели, и они не выключали его вплоть до того момента, когда нужно было идти спать. Папы не было дома целый день, мама работала неполный день, поэтому летом девочки смотрели все, что хотели.

Однажды, когда они вдвоем уселись перед телевизором, с экрана донеслись сердитые голоса и звуки выстрелов.

– Здорово! – воскликнула Хильда, хлопая в ладоши. – Сейчас детский час, а показывают еще один боевик. Давай позовем маму посмотреть его.

Они вместе бросились на кухню, где мама готовила ужин.

– Мамочка! – закричали они. – Пошли посмотрим! Пожалуйста, быстрее. Уже стреляют- Будет так интересно! Ты должна это посмотреть!

– Я занята, – ответила мама. – Я не могу сейчас отлучаться.

– Ну, пошли же! Я знаю, там будет убийство, – сказала Хильда. – А может быть, даже несколько.

– Что? – в ужасе воскликнула мама.

– Убийство, – повторила с загадочной ноткой в голосе Хильда, – Мама, ну, ты знаешь, что это такое. Там будет множество убийств, Ну пожалуйста, поторопись!

Мама решила оставить дела и пойти в гостиную.

На экране мелькали преследующие одна другую машины и стреляющие люди. Звуки выстрелов наполнили комнату.

Хильда и Энджи снова уселись на свои места, их лица были напряженными от волнения.

Тут раздались вопли и стоны раненых людей, грохот врезавшихся друг в друга машин и опять стрельба.

– Теперь они мертвы, – прошептала крошка Энджи. – Наверное, многие из них умерли.

– Да! Да! – воскликнула Хильда, с трудом удерживаясь на месте. – Интересно, сколько убитых? Надеюсь, они поймали бандитов. Мама, разве это не здоровой!

– Прекратите! – крикнула мама. – Выключите телевизор! Я никогда не предполагала, что вы станете смотреть подобные фильмы. Это ужасно, ужасно!

-– Мамочка, но ведь это детский час, – захныкала Хильда, послушно направляясь к телевизору, чтобы выключить его.

– Детский это час или нет, – заявила мама, – но я не могу позволить моим маленьким девочкам смотреть и слушать подобные ужасные вещи. Неудивительно, что вас обеих так часто мучают ночные кошмары.

– Мама, ну можно еще немного посмотреть телевизор?

– Можно, только переключи на другой канал.

Хильда нажала на кнопку. Раздалась громкая музыка.

– Ой, ты только послушай! – обрадовалась Хильда, – Мамочка, разве тебе это не нравится? Это рок!

– Хильда! Ты меня удивляешь! – воскликнула мама. – Выключи это! Ты ни в коем случае не должна слушать такую жуткую музыку. Я никогда не думала...

– Но ее передают так часто, что мы к ней уже привыкли, – возразила Хильда.

– Хильда, – сердито сказала мама, – этому необходимо положить конец, Я не моту допустить, чтобы мои маленькие дочки слушали подобное.

– Мама, а можно включить телевизор, когда будут передачи, которые нам нравятся?

– Не раньше, чем вы научитесь видеть разницу между добром и злом, – ответила мама, – Пока вы явно еще не можете этого делать.

– А как можно узнать, хорошо это или нет? – спросила Энджи.

– Есть один способ, – пояснила мама, – Задолго до того, как появилось телевидение и радио, мать Джонам УЭСЛИ сказала своим детям, что, если они хотят знать, хорошо или плохо какое-либо развлечение, они должны следовать такому правилу: "Все, что ослабляет ваш разум, идет наперекор совести, затрудняет связь с Богом или препятствует тяге ко всему духовному, все, что превозносит ваше тело над разумом, – это грех".

– Я не поняла, что это значит, – сказала Хильда.

– Возможно, дорогая, это пока слишком глубокая мысль для тебя. – продолжала мама, – Она означает следующее: мы никогда не должны говорить, делать или слушать что-то такое, что могло бы не понравиться Иисусу или ослабить нашу любовь к Нему и ко всему, что Он любит, И я знаю, что Он не хочет, чтобы вы смотрели и слушали такие ужасные вещи, как сегодня. Мы должны научиться выбирать только хорошее, а остального избегать. Наши глаза и уши – это ворота в наш разум. И мы хотим открывать эти ворота только хорошему, доброму и закрывать их перед всем плохим.

После этого разговора Хильда и Энджи были куда более осмотрительными. Щелкал переключателем в поисках "хорошего", они неизменно спрашивали себя: "А хотел бы Иисус, чтобы мы это смотрели?"

И вскоре они сами могли почти так же верно, как мама, определить, какую программу стоит смотреть, а когда следует "захлопнуть ворота".

Для того чтобы захлопнуть ворота разума – ворота-уши, ворота-глаза, а также ворота-рот, – мальчикам и девочкам требуется определенное мужество. Очень давно я услышал историю о тех далеких временах, когда Лондондерри, город в Северной Ирландии, подвергался атакам вражеской армии. В то время как отцы города спорили, стоит ли пытаться спасти его или нужно открыть ворота и впустить неприятеля, группа мальчиков-подмастерьев, обучающихся ремеслу, подобралась к городским стенам и захлопнула ворота. Враг не смог войти, и город был спасен.

Как полезно было бы и тебе, когда ты в следующий раз почувствуешь соблазн посмотреть, послушать или сказать что-нибудь заведомо нехорошее, не забыть закрыть ворота!

Как тяжело порой закрывать ворота-уши! Но все же это нужно делать. И впредь, когда бы ни пришел враг, пытаясь проникнуть в твою крепость посредством какого-нибудь непристойного рассказа, грязных слов или каких-нибудь злых намерений, вспомни тогда храбрых подмастерий из Лондондерри и захлопни ворота!

Если случится так, что враг направится маршем к твоим воротам-глазам с нехорошими сценами по телевидению, или в журналах, или в виде каких-нибудь неприличных книг, тогда в очередной раз издай воинственный клич и захлопни ворота!

Если враг снова попытается подойти и проникнуть через ворога-рот, искушая тебя ненадлежащим образом воспользоваться твоим языком, тогда опять призови на помощь силу воли, чтобы уберечься от злых слов и резких выражений. Закрой ворота!

Таким образом ты защитишь замок своей души от всяческого зла и одержишь победу.

Подарок для бабушки

Маленькая Люси жила в одном очень бедном районе большого города, как раз напротив христианской миссии. Она была хорошей, доброй девочкой и любила посещать занятия по изучению Библии.

Как-то накануне Рождества учительница рассказала детям о подарках и о том, насколько важно не получать, а дарить их. Она процитировала слова Иисуса: "Блаженнее давать, нежели принимать", надеясь на то, что все мальчики и девочки в классе не забудут на Рождество проявить хотя бы небольшой знак внимания и любви к своим близким.

После этою Люси много думала над словами учительницы, пытаясь найти возможность подарить близким что-нибудь. Ее отец выдавал ей по двадцать пять центов в неделю на карманные расходы, но разве в наши дни на них купишь что-нибудь стоящее? Однако Люси думала, что как-нибудь постарается приобрести что-нибудь для мамы, папы, -младшего братишки и сестренки; но ведь есть еще и бабушка! Как же ей быть с бабушкой?!

Когда Люси в следующий раз отправилась на занятия библейской школы, то спросила учительницу, не будет ли Бог возражать, если в этом году она подарит бабушке только открытку. Учительница сказала, что Бог вовсе не станет возражать и что бабушка будет просто счастлива получить даже самый маленький подарок, если он будет преподнесен с любовью.

Итак, Люси начала искать для бабушки не очень дорогую открытку.

Однажды она ее увидела. Именно такую, как надо! На ней была изображена кошечка, и Люси вспомнила, что у бабушки только что потерялась ее старая полосатая кошка, которую бабушка так сильно любила. Поэтому она купила эту открытку, заплатив за нее всю недельную сумму карманных расходов.

Когда наступило Рождество, Люси вручила открытку бабушке, и та была очень рада! Она сказала, что кошечка на открытке выглядит точь-в-точь, как ее драгоценная полосатая кошка.

Это натолкнуло Люси на мысль.

"Когда-нибудь, – сказала она себе, – я куплю бабушке настоящую кошку. Как она будет счастлива!"

Спустя немного времени она отправилась в зоомагазин и спросила, сколько стоит кошка.

– Четыре доллара, – ответил продавец.

Люси поникла. Четыре доллара! Как, ради всего святого, она сможет когда-нибудь накопить четыре доллара? На это ушли бы все ее деньги за шестнадцать недель – целых четыре месяца!

Нет, ей это не по силам.

Тогда она подумала, что, может быть, Бог поможет ей. Бремя от времени, оставшись одна, когда никто не мог услышать ее, Люси шептала короткую молитву; "Дорогой Иисус! Пожалуйста, пошли мне четыре доллара, чтобы я могла купить бабушке кошечку".

Вера ее была велика– Идя по улице, она постоянно смотрела под ноги, надеясь увидеть на асфальте четыре доллара. Но все не находила их.

Прошел целый год. Снова приближалось Рождество, а у Люси все еще не было четырех долларов. Получалось, что она так и не сможет купить бабушке кошку.

"Дорогой Господь! Пожалуйста, помоги мне, – прошептала она однажды. - Я так хочу сделать мою бабушку счастливой!"

Как раз в этот момент она почувствовала, что об ее ноги кто-то трется. Взглянув вниз, она увидела красивую полосатую кошку.

На мгновение она почувствовала искушение подобрать ее и убежать домой, но нет, она сказала себе: "Я хотела бы взять ее, но не должна. Это было бы воровством".

И она была так рада, что не сделала этого! Потому что в следующий момент раздался женский голос:

– Похоже, ты очень понравилась моей кошке.

– Наверное, – сказала Люси. – Я люблю кошек. И моя бабушка тоже их любит, В прошлом году я подарила ей открытку с кошкой. А в этом году хотела подарить настоящую кошку, но в магазине они стоят четыре доллара, а Бог еще не послал мне таких денег.

– Что ж, – улыбнулась женщина, – я очень рада, что ты рассказала мне об этом. Видишь ли, у моей кошки через несколько дней будут котята, и, когда они достаточно подрастут, ты можешь прийти ко мне и выбрать одного для своей бабушки.

– Можно? – спросила Люси, и лицо ее посветлело. – Б самом деле можно? О, спасибо, спасибо вам огромное!

За день до Рождества Люси отправилась в дом той женщины и там увидела четыре маленьких красивых пушистых комочка. Она выбрала одного, который был больше всех похож на пропявшую бабушкину кошку.

Она еле дождалась следующего угря, когда могла отнести котенка бабушке.

Как удивлена и счастливя была бабушка! Но она обрадовалась еще больше, когда узнала, как все это произошло,

– Ну разве Бог не замечательный?! – воскликнула Люси, окончив свой рассказ.

– Несомненно, Он замечательный, – согласилась бабушка.

Честный Томми

Если бы тебе в один прекрасный день довелось найти на тротуаре кошелек, как бы ты поступил?

Полагаю, прежде всего ты бы посмотрел, есть ли в нем деньги, и если есть, то сколько. Конечно, они там есть! И что дальше?

Я слышу, как кто-то говорит: "Возьму деньги себе, а кошелек выброшу". Надеюсь, это не ты. Я знаю, что кое-кто из мальчиков и девочек мог бы так поступить, но только не те, кто старается угодить Господу Иисусу и следовать Его золотому правилу. Их первой мыслью должно быть: "Интересно, чей это кошелек? Как мне вернуть его владельцу' Я должен поступать с другими так, как хочу, чтобы они поступали со мной. Поэтому я должен как можно скорее найти владельца".

Если ты когда-нибудь терял кошелек или еще что-нибудь дорогое тебе, ты меня поймешь. Как ты хотел вернуть утерянную вещь, не так ли? Какое-то время этот предмет даже казался тебе самым важным в мире – как драхма или овца из притчи Иисуса. А если не удавалось вернуть его обратно, тебе уже всегда его недоставало, ведь так?

Что ж, это одна из причин, по которой ты должен попытаться разыскать владельца того, что ты нашел. Она заключается всего лишь в том, чтобы быть добрым, внимательным и поступать так, как поступил бы Иисус.

Другая причина состоит в том, что, пока ты не разыщешь истинного владельца, ты, по сути, воруешь, храня у себя ту вещь, которую ты нашел. Господь Бог сказал: "Не укради", а мы должны быть осмотрительны и никогда не нарушать Его заповедей.

Так как же насчет того кошелька, что с ним делать? Лучше всего отнести его в ближайший полицейский участок. Почему? Потому что обычно это самый быстрый способ вернуть вещь хозяину. Возможно, он уже заявил туда о пропаже и с надеждой ожидает, что нашедший окажется честным человеком и сдаст вещь в участок.

Кроме того, это защитит тебя в будущем, если вдруг когда-нибудь возникнет недоразумение. Может быть, кто-нибудь видел, как ты его поднял, или слышал о твоей "удаче" и причинит тебе неприятности. Но если ты сдашь кошелек в полицейский участок, то будешь абсолютно чист перед Богом и людьми.

Все это наводит меня на мысль о мальчике по имени Томми. В то время он жил в городе Санкт-Паул, штат Миннесота. Однажды, идя по улице, он заметил на тротуаре кошелек. Он подобрал его, заглянул внутрь и открыл рот от изумления. Кошелек был набит деньгами! Никогда в жизни не видел он столько денег. Купюры в десять долларов, в пять и один доллар. Всего пятьдесят три доллара. Вот это да! Каким, должно быть, огромным состоянием казалась ему эта сумма!

И что же Томми сделал с кошельком? Прежде всего, будучи умным мальчиком, он рассказал о своей находке маме. После чего они вместе отправились в полицейский участок и сдали кошелек. В полиции были очень довольны, что нашелся такой честный мальчик, и пообещали дать ему знать в случае, если кто-нибудь подаст заявление о пропаже кошелька.

Тем временем человек, потерявший этот кошелек, разыскивал его везде, где только можно. Он не мог вспомнить, где потерял его, однако был уверен, что его не украли. В конце концов кто-то из друзей посоветовал ему обратиться в полицию. Нетрудно догадаться, что произошло дальше, В полиции ему сказали, что молоденький парнишка действительно нашел кошелек на улице и принес его в участок, и если человек сможет достаточно точно описать свою пропажу, то получит ее обратно.

Представь себе удивление и радость этого человека, когда он обнаружил, что деньги в кошельке остались целы. Там было все, до единого доллара! Он был так рад этому, что договорился о встрече с Томми и незамедлительно выдал ему двадцать пять долларов! Он считал, что честность должна быть вознаграждена.

Затем каким-то образом об этом узнали газеты, "Честный Томми" попал в заголовки статей рядом с государственными деятелями и бейсболистами высшей лиги. К Томми пришел фотограф из газеты, снял его и поместил фотографию на первой странице центральной газеты Санкт-Паула. Таким образом, весь город узнал о его благородном поступке, и все гордились им. Тысячи людей прочитали статью и порадовались, что в Санкт-Пауле живет такой честный мальчик и что мама учит его повиноваться Божьим заповедям.

Фотография Томми, сделанная для газеты, теперь висит у него дома как постоянное напоминание ему самому, его брату и сестрам о том, что честность – благородная черта, и уроки честности должны быть усвоены в раннем возрасте.

И сейчас этот поступок несет ту же прекрасную весть в тысячи домов при помощи служения "Вечерних рассказов". Конечно, в тот давно минувший день в Санкт-Пауле Томми не мечтал о всем том добре, которое он повлечет, и о том примере, который он подаст, но он поступил так, как подсказывало ему сердце.

---