Вечерние рассказы (том 4)

Доллар Джо

Вот еще одна история, которая, уверен, тебе понравится, потому что она правдивая.

Джо было всего восемь лет. Его родители были бедными и не могли себе позволить давать ему слишком много денег на карманные расходы – всего лишь монетку в пять или десять центов, и то изредка.

Но вот однажды кто-то дал Джо доллар. Серебряный доллар! Миллионер не чувствует себя таким богатым, каким чувствовал себя Джо.

Он был так рад своему доллару, что постоянно доставал его из кармана, чтобы лишний раз взглянуть на него. Как ярко он сиял! И чего только на него не купишь!

Но спустя немного времени, в очередной раз опустив руку в карман, чтобы еще раз взглянуть на свой доллар, Джо обнаружил, что монеты там нет! Он вывернул все карманы – тщетно. Он ощупал всего себя – доллара нигде не было. Джо начал отчаянно обыскивать дом, сад, все места, где он мог побывать до этого. Но доллара нигде не было.

Подумать только, его единственный бесценный доллар исчез так быстро! Это было ужасно. Джо взмолился: "О Господи! Пожалуйста, помоги мне найти мой доллар!"

Но доллар так и не нашелся. Джо был в отчаянии.

Настал вечер. Поникший и расстроенный, Джо отправился спать. Уже в постели он вспомнил, что не помолился перед сном, и подумал: раз доллар безвозвратно потерян, уже бесполезно молиться. Лучше просто уснуть.

Но сон не шел. Как только Джо погружался в дрему, внутри у него точно звучал голос: "Джо, ведь ты не помолился".

Он переворачивался на другой бок и опять пытался уснуть, но происходило то же самое.

Джо ворочался в постели, пытаясь уснуть, но тот же голос внутри все повторял: "Джо, ведь ты не помолился".

В конце концов Джо сел в постели.

– Может быть, все же лучше помолиться, – сказал он сам себе.

После этих слов он встал с постели и преклонил в темноте колени.

– Ой! – вскрикнул он, почувствовав под коленом что-то холодное и твердое. Это был его доллар!

– О, дорогой Господь, – взмолился Джо. – Прости меня за то, что я сразу не захотел помолиться. Я так благодарен Тебе, что Ты помог мне найти пропавший доллар!

Слезы Иисуса

Как-то раз я услышал слова известного проповедника: "Я хочу жить так, чтобы осушить слезы Иисуса".

Слова эти заставили меня задуматься. Действительно ли плачет Иисус? И может ли кто-нибудь осушить Его слезы?

И тут я вспомнил один текст – самый короткий текст Библии: "Иисус прослезился" (Ии. 11:35).

Из этого текста становится ясно, что Иисус плакал, – и случилось это, когда Мария и Марфа оплакивали смерть своего брата Лазаря.

Еще Он плакал, когда с Елеонской горы глядел вниз, на Иерусалим. Он оплакивал несчастных жителей этого города, зная о тех страданиях, которые им предстояло перенести.

Он никогда не плакал о Себе – только о других.

Ты плачешь, когда больно ушибешься, или когда кто-нибудь обидит тебя, или когда мама отшлепает тебя за непослушание. Но Иисус не плакал даже на кресте. Когда солдаты забивали гвозди в Его руки, Он только снова и снова молился: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают" (Ак. 23:34).

Ну а сегодня Иисус плачет? Меня бы это не удивило. Если когда-то Он плакал при мысли о том, что должно было произойти с жителями Иерусалима, то что, по-твоему, Он должен испытывать, глядя с небес вниз, на наш огромный мир со всеми его горестями и печалями, зная о том, что ожидает этот мир?

Я думаю, когда Иисус видит всех дорогих Ему мальчиков и девочек, идущих неверным путем, вырастающих эгоистичными, недобрыми, черствыми, жестокими, то Он, должно быть, испытывает чувство горечи, особенно при мысли о том, что ни один из них никогда не увидит того прекрасного Царства, которое Он готовит для всех, кто любит Его, если только они не уверуют в Бога.

Но каким образом может кто-либо осушить слезы Христа?

Хорошо ведя себя? Конечно, это поможет. Поможет и стремление быть добрым, правдивым, честным, бескорыстным и послушным.

И все же есть еще кое-что, способное быстрее всего остального осушить Его слезы.

Догадываешься, что это?

Если ты будешь внимательным к другим. Если будешь стремиться сделать их счастливыми. Это лучше всего открывает другим любовь Иисуса.

Точно так же, как мысль о чужих страданиях заставила Его заплакать, когда Он пребывал здесь, на земле, мысль о том, что страдающие люди исцеляются – изглаживаются все печальные последствия греха, – больше всего радует сегодня Его сердце.

Как было бы замечательно, если б каждый мальчик и каждая девочка прочли эти строки и сказали: "Я хочу жить так, чтобы осушить слезы Иисуса"!

А разве ты не хочешь сказать эти слова от всего сердца прямо сейчас?

Как была спасена папина ограда

Однажды, возвращаясь из школы, Филипп и Дженни увидели клубящийся в воздухе дым.

Сначала дети подумали, что горит их дом. Но, подойдя поближе, они увидели, что дым тянется со стороны полоски земли, покрытой высокой травой и кустами.

– Бежим посмотрим, – предложил Филипп.

– Бежим, – согласилась Дженни, и они бросились в направлении пожара.

По дороге они заметили, что усиливающийся ветер раздувает пламя и оно стремительно движется, уничтожая все на своем пути.

Вдруг они заметили нечто такое, что наполнило страхом их сердечки.

– Смотри! – крикнул Филипп. – Папина ограда! Огонь движется прямо на нее!

– Она же сгорит! – воскликнула Дженни. – Бедный папочка! Ведь ему придется строить новую ограду. Можем мы сделать что-нибудь, чтобы спасти ее?

– Никто уже не сможет ее спасти, – ответил Филипп. Дети беспомощно смотрели на огненную стену, стремительно надвигавшуюся на ограду.

– Иисус мог бы, – сказала Дженни.

– Иисус мог бы, – согласился Филипп. – Но захочет ли Он беспокоиться из-за какой-то ограды?

– Давай попросим Его, – предложила Дженни.

– Хорошо, – согласился Филипп. – Но нам лучше поторопиться, не то ограда сгорит.

Итак, дети опустились на колени прямо в поле, на этом маленьком ранчо в Западной Австралии, и от всего сердца взмолились:

"Иисус, пожалуйста, не дай огню уничтожить папину ограду. Мы не можем остановить огонь, а Ты можешь. Пожалуйста, останови его прямо сейчас. Аминь".

Они открыли глаза. Огонь продолжал двигаться по направлению к ограде. Над ней уже клубился дым, а взметавшиеся вверх языки пламени опаляли деревянные столбы.

Но вдруг, совсем неожиданно, дым снова взмыл в небо. И в следующий момент он уже был отметен назад, в противоположном направлении. Ветер переменился!

Огненная лавина остановилась. Она подошла к ограде на расстояние всего в метр и отступила.

На всю жизнь Филипп и Дженни запомнили этот знаменательный день, когда Бог спас папину ограду прямо у них на глазах.

Время послушания

Было время каникул, и вся семья отправилась на озеро. Мама, папа, дядя Альберт, бабушка и Барбара сняли чудесный коттедж неподалеку от прекрасного песчаного пляжа, о котором можно было только мечтать.

Дни стояли теплые и ясные, и все были бы совершенно счастливы, если бы только Барбара не доставляла всем неприятности. Проблема заключалась в том, что она не делала того, что ей говорили. Наверное, она считала себя слишком взрослой, для того чтобы принимать во внимание мнение других, хотя на самом деле она была всего лишь маленькой девочкой.

Если мама звала ее ужинать, она слонялась и слонялась вокруг коттеджа, пока маме не приходилось разыскивать ее. Конечно же, это не делало никого счастливым, особенно Барбару. Если мама просила дочь немного помочь ей на кухне, Барбара сначала занималась тем, что было приятно ей, а уж потом выполняла мамину просьбу. Казалось, ей вообще не приходила в голову мысль о том, что если мама о чем-то ее просит, то она ожидает, что дочь тут же это выполнит.

В один прекрасный день все облачились в купальные костюмы, с тем чтобы отправиться купаться на озеро. Все, кроме Барбары.

Она заявила, что с большим удовольствием посидит на берегу на складном стульчике.

Когда мама, папа и дядя Альберт были готовы войти в воду, мама предложила:

– Давайте сначала поиграем с Барбарой на мелководье, а потом поплаваем, пока она побудет с бабушкой.

– Прекрасно, – согласился папа. – Барбара, пошли, поплещемся.

Думаете, Барбара тут же пошла в воду? Вовсе нет.

В тот момент ей захотелось поиграть в песке, посидеть рядом с бабушкой, заняться чем угодно, но только не тем, что предлагали ей мама и папа.

– Пошли, дорогая, – снова позвала мама. – В воде так хорошо, тебе понравится. Пошли же.

– Нет, – заявила Барбара, – я хочу делать пирожки из песка.

– Этим ты можешь заняться позже. Пойдем поиграем в воде, пока мы все здесь.

– Нет, – повторила Барбара, – не хочу.

– Прекрасно, – сказал папа, – пусть остается. Поплыли.

– Поплыли, – поддержал его дядя Альберт.

Итак, мама, папа и дядя Альберт дошли до глубины, нырнули в воду и поплыли.

Только после того, как они отплыли достаточно далеко, Барбара решила, что хочет присоединиться к ним.

– Мамочка, я иду! – крикнула она и вошла в воду.

– Вернись обратно! – окликнула ее бабушка, но Барбара не обратила на ее слова никакого внимания. Она отдалялась от берега все дальше и дальше, и с каждым шагом вода поднималась все выше и выше.

Тут мама заметила ее.

– Возвращайся назад! Возвращайся назад! – закричала она.

Но Барбара продолжала идти вперед, вода уже покрывала ее плечи.

– Возвращайся обратно! – закричал папа.

– Немедленно возвращайся! – закричал дядя Альберт. И вдруг, совершенно внезапно, Барбара исчезла. Она ступила в яму и скрылась под водой.

В следующий момент мама, папа и дядя Альберт, обезумев от ужаса, кинулись к месту происшествия. Бабушка тоже поспешила на помощь, не обращая внимания на то, что вода замочила подол ее платья.

Дядя Альберт первым достиг того места. Нырнув под воду, он нашел там Барбару и вытащил ее на поверхность. После чего вынес девочку на берег, и все начали по очереди растирать и откачивать ее, пока она не задышала.

Барбара сама написала мне об этом. Она сообщила, что после этого случая некоторое время болела. Она также написала, что никогда не забудет этот день и что с той поры она дала себе слово слушаться старших незамедлительно.

И все из-за того, что они поссорились

Бум! Шлеп! Бум! Том и Эрик изо всей силы колотили друга.

– На, получай! – гневно крикнул Эрик, с размаху ударив Тома в правую щеку.

– И ты получай! – воскликнул Том, ударяя Эрика кулаком в нос.

– Ребята, остановитесь! – раздался мужской голос. – Хватит! Сейчас же прекратите!

Том и Эрик подняли головы и увидели старого Барни, дружелюбного лодочника, одна рука которого была короче другой, глядевшего на них сверху вниз. Конечно же, они не могли продолжать драку в то время, когда он стоял рядом, поэтому, заложив руки в карманы, они уставились друг на друга.

– Пойдемте присядем на минутку на мою лодку, – предложил старик, – и я расскажу вам одну историю.

Мальчики послушно последовали за старым Барни – Том шел с одной стороны, Эрик – с другой. Вскоре все трое сидели на перевернутой лодке.

– Когда я был мальчиком, – начал старый Барни, – мы с братом любили играть с обручами.

– С обручами? – переспросил Эрик. – С какими обручами?

– Это была такая узкая полоска железа, согнутая в кольцо, чуть больше метра в диаметре. У девочек и маленьких мальчиков были деревянные обручи, и они катали их палками. Ребята постарше управляли своими обручами железными крюками, которые крепились в небольших деревянных ручках. Такие крюки играли роль тормозов, когда обруч катился с горы.

И вот однажды мы со старшим братом играли с такими обручами. Я катал свой обруч палкой, а у брата был железный крюк, потому что он был на пару лет старше меня.

Вскоре я попросил у него этот крюк, но он не дал его мне, сказав, что я еще мал и не умею обращаться с ним.

Я ответил, что могу управлять крюком не хуже его самого, и, если он только позволит, я покажу ему, на что способен.

Он сказал, что и не подумает дать свой крюк такой козявке, как я, и тогда я ударил его в живот. Тут же он двинул мне в ухо, и завязалась драка.

Во время драки брат выпустил свой крюк, и я попытался схватить его. Чтобы помешать мне, брат толкнул меня, и я упал, ударившись рукой о гранитную плиту.

Я взвыл от резкой боли и остался лежать на земле, не в силах подняться. Кто-то подошел и поднял меня, но я снова вскрикнул – так сильно болела рука! Я попытался поднять руку, но не смог, и очень испугался. Мой брат тоже перепугался и попытался успокоить меня.

Потом к нам подошел человек, знавший кое-что о первой медицинской помощи. Он взглянул на мою руку и сказал, что она сломана и меня необходимо доставить к врачу.

Взрослые отвели меня домой. Мама ужасно расстроилась. Она надела пальто и шляпу, и мы отправились к врачу.

Тот отрезал рукав моей рубашки и осмотрел руку, а потом сказал, что у меня сложный перелом и смещение костей. Врач выправил руку и наложил гипс, но рука срослась неправильно. Мне пришлось перенести еще две операции, однако рука моя так никогда и не стала прямой. Сейчас она на десять сантиметров короче другой.

– Мне всегда было интересно, почему у вас одна рука короче, – промолвил Том, и в его голосе звучало сочувствие. – Хорошо, что вы рассказали нам об этом.

– Да, – согласился старый Барни. – И все это случилось из-за того, что тогда, много-много лет тому назад мы поссорились.

– И поэтому вы сейчас разняли нас? – спросил Эрик.

– Именно поэтому, – ответил старый Барни. – Когда я вижу дерущихся мальчиков, я боюсь, что кто-то из них ушибется и будет страдать так же, как я. Ребята, драка не стоит того, поверьте. Помните мои слова: драка не стоит того.

Старый Барни был прав. Драка не стоит того. Ссоры никогда никого до добра не доводят.

Питомец Аманды

Эту историю поведала мне маленькая девочка из Замбии, страны, находящейся в самом центре Африканского континента. В своем письме она сообщила, что читает "Вечерние рассказы" и хочет рассказать мне о том, что произошло с ее псом Ровом.

Судя по всему, у Аманды было несколько собак, но Ров был ее любимцем. Каждое утро она выбегала из дома, чтобы поприветствовать и покормить его.

Однажды, подойдя к конуре Рова, Аманда обнаружила, что его там нет.

"Забавно! – сказала она себе. – Где же он может быть?"

Сколько она ни звала, пес так и не появился.

"Ну что ж, – успокоила она себя, – все собаки убегают на время, вот и он скоро одумается и вернется, когда проголодается".

Аманда покормила других собак и отправилась в школу. Но когда вечером девочка вернулась домой и Ров не выбежал ей навстречу, она начала беспокоиться. Может быть, его укусила змея или проглотил крокодил?

Стемнело, однако Ров так и не появился.

В тот вечер, перед тем как лечь спать, Аманда помолилась о своем питомце и попросила, чтобы утром он вернулся к ней живым и невредимым.

Наступило утро, и во дворе перед дверью сидел Ров. Но что это с его лапой? Какое ужасное зрелище! Аманда так никогда и не узнала, что случилось с Ровом, ведь он, конечно же, не мог ей об этом рассказать.

Девочка аккуратно промыла рану и как можно осторожнее забинтовала пораненную лапу. Пока она трудилась, Ров тихонько скулил, однако ни разу не попытался укусить ее. Казалось, он понимал, что она хочет помочь ему, изо всех сил стараясь не причинить ему боль.

Спустя несколько недель, когда лапа пса совсем зажила, Аманда отправилась с ним порезвиться на берег реки неподалеку от дома. Увидев возле берега красивую водяную лилию, она потянулась за ней и упала в воду. Барахтаясь в воде, она стала звать на помощь, потому что не умела плавать и не чувствовала под ногами дна. Но никто не услышал ее крика. Никто, кроме Рова. Он стрелой бросился с берега в воду. Ухватившись зубами за одежду Аманды, он работал лапами изо всех сил, пока не дотащил ее достаточно близко к берегу и она могла встать на ноги и выбраться из воды.

"Вот видишь, дядюшка Артур, – говорила Аманда в конце своего письма, – доброе отношение к животным обязательно воздастся".

И это действительно так!

Победа, которую одержала Вера

Вера принадлежала к числу тех маленьких девочек, с которыми постоянно что-нибудь случается. Она была чрезвычайно живой. От таких девочек очень устают мамы, а у пап частенько болит голова.

В тот день Вера была особенно непоседлива, и когда настало время ложиться спать, мама была несказанно этому рада.

– Наконец-то! – с облегчением вздохнула она, спускаясь по лестнице после того, как с трудом уложила Веру в постель и поцеловала ее. – Теперь мне удастся насладиться тишиной и покоем.

Мама прошла в столовую, в этот час тихую и пустую. Почувствовав себя очень усталой, мама решила прилечь на диван и немного отдохнуть. Через несколько минут ее стало клонить ко сну. И в тот самый момент, когда глаза ее готовы были уже сомкнуться, произошло что-то странное.

Дверь в столовую тихонько и медленно начала открываться все шире и шире.

"Кто бы это мог быть? – испугалась мама. – Неужели в дом забрался грабитель?"

И что вы думаете? Из-за двери появилась фигура в белом. Да, это была маленькая Вера в ночной рубашке.

Мама не шелохнулась и не издала ни единого звука. Она притворилась спящей, а сама наблюдала за тем, что происходит в столовой.

Вера на цыпочках прокралась по мягкому ковру к обеденному столу.

На нем, в самом центре, стояло огромное блюдо с яблоками, апельсинами и орехами. Поверх всего лежала большая гроздь винограда. Вера весь день посматривала на виноград, мечтая, чтобы он достался ей одной. И вот она протянула руку, взяла гроздь и на цыпочках вышла из комнаты, тихонечко прикрыв за собой дверь.

Конечно же, она думала, что никто не видел, как она это делает. Но мама, как всегда, видела все. Мама всегда все видит!

Мама очень рассердилась. "Чтобы моя Вера совершила подобное! – мысленно воскликнула она. – Чтобы моя маленькая девочка выждала момент, когда я не смотрю за ней, и пробралась сюда, чтобы украсть виноградную гроздь! Как же мне быть? Что сказать ей?"

И когда мама пришла в полное отчаяние, снова что-то произошло.

Дверь столовой опять начала открываться – очень тихо и медленно. Из-за нее появилась маленькая фигурка в белом. Это опять была Вера в своей ночной рубашке, крепко державшая в руке виноградную гроздь.

Прокравшись на цыпочках к столу, Вера положила гроздь точно на то место, где та лежала, а затем громким голосом сказала:

– Так вот, мистер дьявол, на этом с тобой покончено. После чего она развернулась и направилась к двери, но

не успела дойти до нее, потому что мама поднялась с дивана и заключила дочь в объятия.

– Моя дорогая! – воскликнула она. – Я так рада, что ты одержала победу над искушением!

Как счастливы были обе в этот момент!

Я живо представляю себе, что могло произойти в тот вечер на ступеньках лестницы, ведущей в спальню Веры, Весь путь наверх голос искусителя неустанно твердил: "Давай, Вера. Виноград такой вкусный. Попробуй ягодку. Никто ничего не узнает, все будет в порядке. Мама ни о чем не догадается".

Но в то же время в ней заговорил другой голос: "Нет, Вера, не делай этого. Ведь это воровство. Это плохо. Маме бы это не понравилось. Будь же хорошей девочкой и положи виноград обратно. Туда, где ты его взяла".

И на ступеньках лестницы была одержана победа. Потом все вышло просто замечательно – так случается всегда, когда мы боремся с искушением и побеждаем его.

Каждая девочка и каждый мальчик время от времени испытывают искушение сделать что-нибудь нехорошее. Иногда искушение действительно оказывается очень сильным. Порой тебе, может быть, сложно разобраться, что в самом деле правильно, а что – нет. Но если ты прислушаешься к тихому голосу своего сердца, голосу совести, ты не ошибешься. Иисус поможет тебе одержать победу, если только ты попросишь Его об этом.

Страна без слез

Думаю, каждый человек когда-нибудь плачет. Маленькие мальчики плачут, когда их отшлепают, а маленькие девочки – когда их обижают. Полагаю, даже мамы и папы время от времени плачут, когда они очень-очень расстроены.

Но когда-нибудь будет существовать такая страна, в которой никто никогда не станет плакать. Это кажется слишком прекрасным, чтобы быть похожим на правду, однако это действительно так. В этой стране без слез все ее жители будут в высшей степени счастливы. Здесь будут царить радостные улыбки и веселый смех, и ничто не затмит их счастья.

Иисус так говорит нам об этой прекрасной стране:

"В доме Отца Моего обителей много... И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я" (Ин. 14:2, У).

Когда Евангелие Христа будет проповедано всякому "племени и колену, и народам и языкам", Он вернется, соберет вместе всех Своих детей – детей всех рас и наций – и заберет их с Собой на небо.

На небе все те, кого разлучила смерть – братья и сестры, отцы и матери, – все, кто верил в Иисуса, снова встретятся, чтобы никогда больше не расставаться.

А потом, после долгой, счастливой жизни в святом небесном городе, земля будет создана заново. "И увидел я новое небо и новую землю... – пишет апостол Иоанн. – И я Иоанн увидел снятый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба... и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло" (Откр. 21:1 – 4).

На что будет похожа эта новая земля, эта страна без слез? Она, конечно, будет мирной. Там не будет ссор. Даже звери там не будут уничтожать друг друга. "Волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому... они не будут причинять зла и вреда на всей святой горе Моей, говорит Господь" (Ис. 65:25).

Там будет вдоволь еды. Те дети, которые прежде недоедали, убедятся, что у Иисуса неистощимые запасы пищи. "Они не будут уже ни алкать, ни жаждать... ибо Агнец [Иисус]... будет пасти их и водить их на живые источники вод" (Оттер, 7:16,17).

Иисус предоставит Своим детям все самое лучшее. Все будут счастливы, никто никогда не заплачет.

Не правда ли, это будет прекрасный дом? Разве ты не хочешь жить там с Иисусом?

Иисус скоро вернется, чтобы забрать нас туда, если мы только доверимся Ему, если позволим Ему дать нам новые сердца и подготовить нас к встрече с Ним (см. историю "Новые сердца взамен старых" из первого тома).

Запасной паровоз

Много лет тому назад я путешествовал в прекрасном экспрессе, какие ходят из Сан-Франциско в Лос-Анджелес. Какое-то время пейзаж за окном был довольно однообразным, и поэтому меня, удобно устроившегося в кресле, все больше и больше клонило ко сну. И вот когда я уже почти уснул, по радио сообщили:

"Мы подъезжаем к горам. Скоро с каждым километром поезд будет подниматься на двадцать пять метров. Так как один паровоз не в состоянии тянуть поезд на такой крутой подъем, мы остановимся на несколько минут, чтобы присоединить запасной паровоз".

Тут, конечно, мой сон улетучился. Запасной паровоз! Это было так интересно, что я захотел взглянуть на него. Вскоре поезд начал замедлять ход. Последовал легкий толчок в тот момент, когда для подъема в гору подсоединяли запасной паровоз.

Как легко поезд взбирался все выше и выше! Никакой суматохи, никакого беспокойства. И если бы я не видел из окна поезда горы, я бы ни за что не догадался, что мы поднимаемся вверх. Рельсы извивались, как змеи, делая виток за витком, и порой я мог видеть запасной паровоз. Вот он, прицепленный к основному паровозу, работает в унисон с ним. Когда основной паровоз выпускал струю пара, запасной паровоз делал то же самое, и так они продолжали работать вместе.

Вскоре мы были уже высоко в горах, и запасной паровоз отсоединили. Он отправился обратно, чтобы помогать другим поездам преодолевать крутой подъем.

Тогда я задумался обо всех тех маленьких паровозиках, которые есть в наших домах и которые могли бы оказать огромную помощь, если б только захотели.

"Паровозики? – спросишь ты. – У нас дома нет никаких паровозов".

Нет, есть! Большие и маленькие. Самый большой паровоз – конечно же, папа. Какой груз он должен тащить, как много трудиться, чтобы заработать денег на содержание всей семьи. Как, должно быть, тяжело ему порой тянуть длинный поезд нужды и желаний – на житейские кручи!

Другой паровоз – это мама. И ей приходится много трудиться, чтобы содержать дом в порядке, мыть и стирать, готовить и присматривать за больными! Какие подъемы ей иногда приходится преодолевать!

И, наконец, есть маленькие паровозики, которые могли бы стать замечательными запасными паровозами. У них могут быть самые разные имена – Билли и Джерри, Молли и Клариса, Елена и Джордж и множество других.

Знаешь, если бы только они захотели, они могли бы на крутых подъемах выпустить пар и привести себя в боевую готовность. И, заметив, что большие паровозы начинают уставать от напряжения, они могли бы тут же присоединиться к ним и значительно облегчить их задачу. Ведь могли бы?

Я могу предложить множество способов, как эти маленькие паровозики могли бы успешно помочь главным паровозам, и не сомневаюсь, что они тоже смогли бы придумать разные способы.

Они могли бы принести дров для печи.

Они могли бы вымыть посуду, а иногда и пол на кухне.

Они могли бы застелить постели, по крайней мере, свои.

Они могли бы почистить ванну и раковину.

Они могли бы подстричь траву или полить цветы.

Они могли бы почистить туфли.

Возможно, они могли бы даже стирать и гладить белье.

Помимо этих есть еще по крайней мере сто или больше иных способов, как маленькие паровозики могли бы сильно подтолкнуть главные паровозы на житейских кручах, если бы они этого захотели.

А ты – такой же запасной паровозик? Интересно, что думает по этому поводу твоя мама?

Надеясь без надежды

Когда я был маленьким мальчиком, больше всего на свете я хотел отправиться в научную экспедицию на Южный или Северный полюс. Не помню уж точно почему. Возможно, потому, что я много читал о храбрых людях, отваживавшихся отправиться в такие экспедиции, и меня влекли к себе неисследованные земли.

Конечно, эта была всего лишь детская мечта, и через какое-то время я передумал. Но других людей по-прежнему притягивали к себе суровые полярные земли, и они не успокаивались до тех пор, пока не попадали в царство снегов и льдов.

В 1947 году адмирал Берд, который до этого уже исследовал Северный полюс, отправился на юг, взяв с собой четыре тысячи человек и задействовав значительные силы морского флота Соединенных Штатов Америки, в том числе подводную лодку. В его распоряжении находились самолеты и вертолет, не говоря уже о бульдозерах и мотосанях. Это была по-современному оснащенная экспедиция, без тех неудобств и лишений, которые приходилось терпеть исследователям Арктики в давние времена.

Одной из самых захватывающих полярных экспедиций из когда-либо предпринятых была экспедиция Шаклтона и его команды на борту замечательного корабля "Стойкий". Экспедиция отправилась в путь от острова Северная Джорджия, находящегося в южной части Атлантического океана, 5 декабря 1914 года, вскоре после начала первой мировой войны.

С первых же дней, все, казалось, было против исследователей. Погода испортилась, море покрылось громадными льдинами, которые сталкивались друг с другом и ударялись о борт корабля. Спустя шесть недель льды сомкнулись, крепко удерживая корабль в тисках. Ни паруса, ни двигатель не могли сдвинуть корабль с места ни на дюйм.

Зажатый льдами, "Стойкий" многие месяцы дрейфовал вместе с огромной льдиной – с 18 января по 27 октября, а льды сдавливали корабль со всех сторон, возводя вокруг него торосы. В конце концов прочное судно было раздавлено, словно спичечный коробок. К счастью, Шаклтон и члены его команды успели вовремя покинуть корабль, захватив с собой еду, палатки, сани и корабельные шлюпки.

И вот они стали дрейфовать на льдине в Арктике более чем в пятистах километрах от ближайшего берега. Пять с половиной месяцев прожили они на этой льдине; завывали метели, лед стонал и трещал под ними. Трудно представить себе, как люди смогли вынести такие испытания, да еще и на морозе, на ветру. Но они верили в своего капитана и надеялись без надежды, что он в конце концов избавит их от опасности.

Однажды ночью в непроницаемой тьме лед с треском раскололся под палаткой, в которой спал Шаклтон. Он вскочил как раз вовремя, иначе бы угодил в воду. Утром он увидел, что кусок льдины, на которой он установил палатку, был теперь в нескольких метрах в стороне, по другую сторону глубокой трещины. Когда в другой раз лед раскололся в том месте, где был разбит лагерь, один из членов экспедиции упал в воду прямо в спальном мешке, но был вовремя спасен товарищами от могучих челюстей кита-убийцы.

Наконец 2 апреля 1916 года им удалось спустить на воду шлюпки и через шесть дней высадиться на пустынной, безлюдной, сплошь покрытой льдом горе под названием Остров Слона, Здесь Шаклтон оставил двадцать два человека – членов своей команды, слишком обессиленных и больных, чтобы продвигаться дальше, и отправился с пятью товарищами за помощью.

Они снарядили самую большую лодку – вельбот – и взяли курс на остров Южная Джорджия, находившийся более чем за тысячу километров отсюда. Громадные волны без устали вздымались, грозя потопить их. И все же, насквозь промокшие в ледяной воде, постоянно заливавшейся за борт, не имея никакой возможности согреться, с ничтожными запасами пищи и воды, они продолжали путь, без надежды надеясь на то, что в конце концов достигнут цели.

Проведя в пути семнадцать дней и ночей, они добрались наконец до Южной Джорджии, но оказались на той стороне острова, которая обращена к ледяным скалам и ледникам. Несмотря на слабость и истощение, они затащили лодку на берег, и трое из них отправились через покрытые снегом горы к китобойной станции, находившейся на противоположной стороне острова. Это был еще один пример стойкости.

Затем в работу включились спасатели. Сначала они подобрали трех путешественников, оставшихся на южном побережье острова Южная Джорджия. Затем Шаклтон сел на корабль и на всех парусах устремился к Острову Слона, чтобы спасти оставшихся там членов экспедиции. Однако ненастная погода и громадные плавучие льдины вынудили его повернуть назад, когда до цели оставалось всего чуть более ста километров. Несмотря на это, Шаклтон на более прочном судне предпринял еще одну попытку, но вновь потерпел поражение, на этот раз не дойдя до острова каких-то тридцать километров.

В третий раз он отправился в путь, но из-за непогоды снова потерпел неудачу и повернул назад. Но Шаклтон не сдался. Он ценил своих товарищей и знал, что они надеются на его помощь. Поэтому он в четвертый раз устремился к острову и, прорвавшись сквозь льды, спас свою команду. Все это время, с 24 апреля по 30 августа, почти четыре с половиной месяца, люди, оставшиеся на Острове Слона, смогли каким-то образом продержаться на замерзшей песчаной отмели у подножия покрытой льдом скалы. Сложив из камней стены, забив пространство между камнями снегом, они поместили сверху две оставшиеся шлюпки – таким образом получилось некое подобие хижины длиной пять метров, два с половиной метра в ширину и два с половиной метра в высоту, без окон, лишь с одним небольшим входным отверстием. Здесь они ютились все вместе, готовили пишу все это долгое время! Снаружи бушевал ледяной ветер и громадные грохочущие волны нередко затопляли берег.

Какие герои! Камни вместо постели, мясо тюленей и пингвинов – вся еда; отсутствие свежего воздуха в забитой людьми хижине. Но они все вынесли. Если когда-нибудь тебе захочется поворчать по поводу твоей комнаты, постели, еды, вспомни об этих людях.

А почему они перенесли все тяготы? Потому что верили в своего капитана и без надежды надеялись на его возвращение. И хотя он отправился в крайне опасное путешествие, они были уверены в том, что он обязательно вернется и спасет их.

Часть команды, оставшуюся на безлюдном острове, возглавил Франк Уайльд, преданный и бесстрашный человек. В основном благодаря его неутомимому оптимизму люди не теряли присутствия духа.

"Спустя две недели после того, как я оставил их, – писал позднее Шаклтон в дневнике экспедиции, – Уайльд каждое утро сворачивал свой спальный мешок со словами: "Друзья, приготовьте свои вещи, капитан может вернуться сегодня"". И действительно, однажды туман рассеялся, и появился корабль, который они так долго ждали, о котором они мечтали более четырех месяцев.

Спасла их надежда. Если бы они утратили надежду и отчаялись, то вряд ли смогли бы продержаться. Они бы все перессорились, заболели и умерли. Но эти мужественные исследователи продолжали надеяться без надежды, и спасение наконец пришло.

Так же должны поступать и мы. Мы никогда не должны отчаиваться, не должны терять надежду. Не важно, что происходит в нашей жизни, но если мы стараемся поступать правильно, так, как было бы угодно Богу, с нами в конечном итоге все будет в порядке.

Неоднократные попытки Шаклтона спасти свою команду напомнили мне о великом Капитане, Который ушел, чтобы подготовить спасение. "Я иду приготовить место вам,- сказал Иисус. – И когда пойду... приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я" (Им. 14:2,3). Пока Его нет, мы, оставаясь на своем "безлюдном острове", должны проявить мужество и постоянно ожидать Его возвращения. Когда-нибудь Он вернется и возьмет всех, кто ожидал Его, всех девочек и мальчиков, которые по-настоящему любят Его, в Свой небесный дом.

Спасенные от наводнения

Наступила ночь. Все жители маленького городка спали. Все, кроме полицейских, находившихся на дежурстве в полицейском участке.

Никто и предположить не мог, что подкрадывается беда. Вот уже больше года в городке не случалось серьезных бедствий. Да и сейчас пока не было повода для тревоги, поскольку уровень воды в реке то немного поднимался, то опять опускался, и никто этого даже не замечал. Порой, особенно сухим жарким летом, река превращалась в мелкий ручеек, струившийся по дну речного русла глубиной в двенадцать метров.

Была середина ночи. Все было тихо, лишь капли дождя стучали по крышам и железнодорожным путям и изредка где-то лаяла собака.

Вдруг в полицейском участке резко зазвонил телефон. Вздрогнув от неожиданности, дежурный поднял трубку.

– Алло!

То, что он услышал, потрясло его.

– Приближается наводнение! – прозвучал голос в трубке. – Мощный поток воды мчится в вашем направлении. Он достигнет вашего города через полчаса. Срочно эвакуируйте всех людей, живущих в низине. Нельзя терять ни минуты. Торопитесь!

Наводнение! Через тридцать минут! Как мало времени для того, чтобы предупредить всех! Нужно действовать оперативно!

Полицейский включил сигнал, тревоги, и через мгновение весь город ожил. Спустя несколько минут люди уже бежали к домам, находившимся в низине у реки, будили спящие семьи и помогали им перенести все, что только можно, на более высокие места. Спасти от наводнения все имущество времени не было.

Некоторые люди, только что разбуженные, не хотели покидать свои дома посреди ночи, поскольку дождь лил как из ведра. Они не могли поверить, что до наводнения оставалось всего несколько минут. Но полицейские, пожарные и друзья торопили их перебраться в безопасное место.

И вот наводнение началось. Около трех часов ночи нахлынула водяная стена, неся с собой вырванные с корнями деревья, обломки домов и трупы животных. Столы, стулья, пианино, бочки и даже машины кружились в водовороте на бурлящей поверхности воды. Водяной вал достиг моста, находившегося в центре города, и унес его с собой, будто бы он был сделан из картона. Река вышла из берегов и затопила близлежащую низину. Некоторые дома, всего лишь несколько минут назад оставленные людьми, были сорваны с фундаментов и унесены бурным потоком.

К этому времени сотни людей, собравшихся на возвышенности у берега реки, с ужасом вглядывались в темноту, наблюдая страшную картину, разворачивавшуюся у них на глазах. Какую радость испытывали они оттого, что никого не осталось внутри искореженных, влекомых мощным потоком домов!

Никого?

– Смотрите! – крикнул вдруг кто-то, указывая на разбушевавшуюся реку. – Там точно загорелся свет! Вон там, видите?!

– Этого не может быть, – отвечали ему. – Там никого нет, и нет никакого света.

– Вон снова, смотрите! Должно быть, это свеча. Кто-то пытается ее зажечь, а она все гаснет.

– Так и есть, вы правы! Чей это дом?

– Это дом миссис Смит. Ее муж сейчас в армии, и она живет одна с четырьмя детьми. Неужели никто не предупредил их?

Да, никто их не предупредил. По какой-то случайности, в темноте и суматохе этот дом пропустили. И теперь он был со всех сторон окружен бешеным, неистовым потоком, грозящим в любой момент унести дом прочь.

– Дайте мне канат! – крикнул какой-то смельчак. – Я поплыву туда!

Человека обвязали канатом, и он бросился в воду. Но ему никак не удавалось подобраться к дому. Быстрое течение увлекало его прочь, и стоило огромного труда вытащить его на берег. Еще один доброволец вызвался, но и его постигла неудача. Третий человек предпринял попытку, но вскоре, обессилевший, и он был вынужден сдаться.

Тем временем в кромешной тьме отважная мать выдерживала яростное сражение за жизнь свою и своих детей.

Так как никто не предупредил ее о надвигавшемся наводнении, она с детьми крепко спала, когда первый удар разбушевавшейся стихии обрушился на ее дом. Разбуженная криками детей и ревом потоков воды, проносящихся мимо, она вскочила с постели и очутилась по колено в воде, наполнившей спальню и прибывающей с каждой минутой. Поняв, что произошло, она одного за другим подхватила своих четверых детей и усадила их на высокий буфет. Затем, когда вода накрыла кровати, стол, стулья, она и сама забралась на буфет, захватив с собой свечу и спички, сухое одеяло, бутылку молока, нож, старое долото и, что самое странное, утюг!

И вот, сгрудившись все вместе на буфете, они с ужасом ожидали, на сколько еще поднимется вода. Затем эта любящая, отважная мать начала молиться Богу, чтобы Он спас ее и детей, а если им суждено умереть, то чтобы Он дал им умереть вместе.

Прошел час, другой. Они видели, как вода все ближе и ближе подбирается к верхней части буфета. Вдруг одна из внутренних стен дома, поддавшись натиску воды, с сильным всплеском завалилась.

"Теперь конец, должно быть, совсем близок", – подумала женщина. Тем не менее она не собиралась сдаваться.

Настало время воспользоваться теми вещами, которые она предусмотрительно захватила с собой, полагая, что они могут ей пригодиться.

Прямо над их головами находился потолок, сделанный из тонких досок. "Если бы только я смогла проломить его! – подумала женщина. – Тогда мы смогли бы выбраться на стропила, поддерживающие крышу, и отдалиться от воды еще на метр".

Схватив утюг и долото, она начала долбить доску, расщепляя ее, пока не проделала отверстие длиной в полметра и шириной чуть больше двадцати сантиметров. Одного за другим она протолкнула сквозь это маленькое отверстие детей, наказав каждому сесть верхом на стропила. Она боялась, что, встав на тонкие доски, они могут провалиться вниз. Затем сама протиснулась сквозь отверстие и уселась рядом с детьми, выжидая и гадая о том, что произойдет дальше, молясь, в то время как внизу под ними кружился бурный поток.

Четыре часа. Пять часов. Шесть. Начало светать. И что за картина предстала глазам жителей города! Мощный поток коричневой бурлящей воды все еще несся мимо, увлекая за собой обломки домов и мебели.

Сотни людей, всю ночь наблюдавших за происходящим, с тревогой смотрели на одинокий маленький домик, все еще стоявший посреди бушующего потока. К этому моменту на поверхности осталась только его крыша и карнизы чердачных окон. Без сомнения, все его обитатели давно утонули!

Но нет! Все увидели, что кто-то пробивает в крыше дыру!

Отважная мать предпринимала последнюю отчаянную попытку спасти своих детей. Очевидно, она собиралась поднять их наружу, на крышу!

Раздались взволнованные возгласы, на глазах у многих появились слезы. Однако несчастной семье по-прежнему угрожала опасность.

– Я попытаюсь еще раз, – сказал один опытный пловец. – Думаю, теперь у меня получится.

Его обвязали вокруг пояса веревкой, и он бросился в бурлящую воду. Его начало было сносить потоком вниз, но он отчаянно боролся с течением. Наконец после неимоверных усилий он добрался до дома. Возгласы беспокойства донеслись с берега. Он прибыл как раз вовремя! Семью еще можно спасти.

Крепко привязав веревку к стене дома, он пробирается в окно. Огромный буфет, на котором мать с детьми просидели так долго и с которого они вылезли на крышу, уже смыло. Мужчина подает толпе знаки, чтобы прислали лестницу. Вскоре еще один пловец, держась за натянутую веревку, отправляется с лестницей к дому. За ним – третий.

Спустя некоторое время один из них появляется из-за дома с маленькой девочкой на плечах.

Мощный возглас радости сотрясает утренний воздух. Затем еще и еще, по мере того как одного за другим детей подхватывают сильные руки и по веревке, натянутой до предела неистовым течением, смельчаки доставляют их на сушу.

Потом, подобно всем отважным капитанам, которые последними покидают тонущий корабль, самоотверженная мать последней оставила разваливающийся дом. Только после того, как все ее четверо детей оказались в безопасности, она сама выбралась наружу и с помощью спасателей добралась до берега. Как толпа приветствовала ее! И она заслужила этого. Отважная преданная мать!

Надеюсь, ее дети никогда не забудут, как были спасены от гибели в ту страшную ночь. И спасла их от наводнения вера матери.

Мамины руки

Не знаю точно, когда это произошло. Может быть, пятьдесят лет назад, а может быть, сто. "Но это не имеет значения. Эта история уже была старой, когда я был еще мальчиком, а те времена давным-давно прошли. Однако я с удовольствием расскажу ее и надеюсь, что она понравится и тебе.

Одна симпатичная, молодая мама, уложив свою крошечную дочку спать, отправилась навестить соседку, жившую на той же улице. Она и прежде ненадолго оставляла спящую дочурку одну, и никогда не возникало никаких проблем, поэтому мама не сомневалась, что и на этот раз все будет в порядке.

Они с соседкой болтали о том, о сем, как вдруг раздался звук, от которого у мамы по спине пробежал холодок, – это был сигнал пожарной тревоги.

- – Не беспокойся, – сказала соседка, – похоже, учебная тревога. В это время года они частенько бывают.

Однако сигнал не утихал.

– На этот раз тревога, должно быть, настоящая, – встревожилась мама.

– Не переживай, – успокоила ее соседка. – Я уверена, пожар где-то далеко.

– Но послушай! – не унималась мама. – Я слышу вой сирены пожарной машины, она едет сюда. И посмотри! Видишь, бегут люди! Они бегут прямо к моему дому!

Не говоря больше ни слова, она метнулась на улицу и бросилась в сторону разраставшейся толпы.

И тут она увидела, что ее дом горит! Дым и языки пламени уже прорывались сквозь крышу.

– Моя крошка! – в ужасе крикнула она. – Моя крошка! Дом окружала плотная толпа, но она, словно безумная,

пробиралась к дверям, распихивая людей.

– Моя крошка! Моя крошка! Моя маленькая Мэри! Пожарник схватил ее за руку.

– Вам нельзя туда! – крикнул он. – Вы сгорите.

– Отпустите меня! Отпустите! – воскликнула она, вырываясь из его рук, и бросилась в пылающий дом.

Женщина хорошо знала, куда идти. Пробежав сквозь дым и языки пламени, она схватила свое драгоценное дитя и повернулась, чтобы бежать обратно, но, задохнувшись от дыма, покачнулась и упала. Она сгорела бы заживо со своей малюткой, если бы подоспевший пожарник не подхватил ее и вынес из дома.

Какая радость охватила толпу при виде их! Но, увы, хотя малышка была невредима, бедная мама серьезно пострадала.

Добрые друзья тут же уложили ее на носилки "скорой помощи", и ее увезли в больницу. Там врачи обнаружили, что ее руки, храбрые, добрые руки, выхватившие дочку из пылающей колыбели, были сильно обожжены. Их красота, которой она так гордилась, была безвозвратно утеряна. И хотя врачи сделали все возможное, чтобы спасти их, они так и остались искалеченными.

Спустя несколько месяцев отважную маму выписали из больницы. Она снова была вместе со своей дочкой, уже в новом доме.

Из недель складывались месяцы, из месяцев – годы. Малышка стала ходить, потом говорить, бегать. Она была уже не крошечной малюткой, а маленькой девочкой. Она начала интересоваться окружающим миром.

Однажды, к тому времени Мэри исполнилось восемь лет, мама мыла на кухне посуду. Вдруг девочка заметила нечто такое, на что прежде не обращала внимания.

– Мамочка! – воскликнула она. – Какие у тебя некрасивые руки!

– Да, – ответила мама спокойно, хотя и была ранена до глубины души. – Они действительно некрасивые.

– Но почему у тебя некрасивые руки, а у других – красивые? – спросила Мэри, не осознавая, что каждое ее слово, будто нож, вонзалось в материнское сердце.

Глаза мамы наполнились слезами.

– Мамочка! Я что-то сделала не так? – испугалась Мэри. И тогда мама взяла дочь за руку и подвела ее к софе.

– Дорогая, я должна тебе кое-что рассказать, – промолвила она.

И она поведала дочери печальную историю, которую Мэри никогда прежде не слышала. Она рассказала о пожаре, о людях, которые пытались ее удержать, об отчаянном прорыве в горящий дом, о том, как подхватила малышку из пылающей колыбели, как упала, как ее спасли и как сильно она обгорела.

– А до этого мои руки были красивыми, – сказала она. Мэри сжала изувеченные руки матери в своих руках;

слезы струились по ее щекам.

– Мамочка, дорогая! – воскликнула она. – Твои руки – самые прекрасные во всем мире!..

Ребята, есть еще одни руки, некогда израненные ради вас. Это руки Иисуса, Друга и Спасителя детей, Который сошел с небес, чтобы избавить людей от греха и спасти их для Своего прекрасного Царства.

Вы знаете, что произошло с Иисусом. Злые люди пронзили Его руки гвоздями и распяли Его на кресте, на котором Он умер. Затем Его погребли в новой гробнице Иосифа. Но не в силах людей было удержать Его там. Он восстал и вознесся на небеса, где пребывает и поныне, ожидая радостного дня Своего возвращения.

Следы от гвоздей по-прежнему видны на Его руках. И когда Он вернется, они также будут там. И тогда мы узнаем Его...

Эти следы от гвоздей останутся на Его руках навсегда. Если вы встретитесь с Ним на новой прекрасной земле, вы будете знать, что эти бесконечно дорогие руки были искалечены ради вашего спасения. И тогда кто-нибудь спросит Его: "Что случилось с Твоими руками?"

И Он снова и снова будет рассказывать удивительную историю спасения всего человечества. И вместе с маленькой Мэри мы воскликнем: "Это самые прекрасные руки во всем мире!"

Утешение Кении

Кении считал, что ему не повезло, так как он был самым, младшим из пяти детей в семье, У него была старшая сестра и три старших брата, а он был всего лишь "малышом".

Кении не нравилось быть "малышом" по многим причинам, но в основном из-за того, что его сестра и братья были такими взрослыми и такими занятыми, поэтому у них не было времени играть с ним. Днем они были в школе, а когда возвращались вечером домой, делали домашние задания или просто предпочитали играть со сверстниками.

Вот почему маленький Кении порой чувствовал себя очень-очень одиноким. Как он мечтал о младшей сестренке, которая бы полностью принадлежала ему, играла с ним и которую интересовало бы все то, что интересует его!

– Папа, – нередко говорил он, – ты не мог бы достать мне где-нибудь крохотную сестренку? Я так хочу, чтобы она у меня была!

На что папа отвечал:

– Дорогой мой, если бы я только мог сделать это! Видишь ли, ее очень трудно найти. Но я непременно возьму это на заметку.

Кении не успокаивался.

– Папочка, вот когда ты куда-нибудь уезжаешь, ты не мог бы подобрать мне какую-нибудь малышку и привезти ее домой? Наверно, есть много маленьких девочек, которые хотели бы жить у нас.

– Это не так просто, – отвечал папа. – Но я буду иметь в виду, и, может быть, когда-нибудь... Никогда не знаешь, что может произойти.

Итак, отправляясь теперь в поездку, папа рассказывал друзьям о своем одиноком маленьком сынишке, оставшемся дома, который так сильно хочет иметь младшую сестренку, что даже молится об этом.

Ах да, я забыл тебе сказать – Кении каждый вечер молился о младшей сестренке.

Некоторые из папиных друзей улыбались. Они считали, что все это очень забавно. Но для Кении ничего забавного или смешного в этом не было.

И вот однажды случилось нечто необычное.

Папа получил письмо, в котором говорилось следующее:

"Уважаемый сэр!

Мне рассказали, что вы ищете маленькую девочку. Я как раз знаю одну, которая очень нуждается в семье. Ей всего два с половиной года, и она очень милый ребенок. Возможно, вы захотите приехать и взглянуть на нее".

Тут уж папа не на шутку взволновался и пожалел о том, что столь многим людям рассказывал об одиноком маленьком сынишке, тоскующем о младшей сестренке. Он понял, что настал момент, когда нужно принимать решение. Он стал подсчитывать, во что ему обойдется съездить и взглянуть на девочку, привезти ее домой и потом кормить и одевать-обувать ее долгие годы.

Ну а Кении тем временем ни о чем не беспокоился. Он считал, что все складывается просто замечательно, и не сомневался в том, что его молитва будет услышана.

– Не стоит пока слишком радоваться, – завел как-то разговор папа. – Может, она окажется не такой уж хорошенькой...

– Но ведь в письме говорится, что она очень милая, – ответил Кении.

– Но, возможно, нам так не покажется, – сказал папа. – И вообще, кто-нибудь другой может опередить нас. Подумать только, во что она нам обойдется!

– Да нет же, она не обойдется дорого! – воскликнул Кении. – Ведь она такая маленькая. Я просто уверен, что она милая. Ну конечно же, милая. В любом случае, папочка, ведь ты поедешь взглянуть на нее?

– Ну, я не знаю, – колебался папа. – Это очень рискованный шаг. Э-э-э... Только подумать...

– Да не нужно тут думать, папочка, просто нужно ехать, – сказал Кении.

Итак, папа отправился в путь. Ему и в самом деле ничего больше не оставалось делать. И в конце пути его ожидало крошечное создание с голубыми глазами и белокурыми кудряшками – такое тоненькое, такое худенькое, нуждающееся в семье.

Что ему оставалось делать? Он окинул ее взглядом, подумал о Кении, а затем, вмиг забыв обо всех предстоящих расходах, взял кроху на руки – пожалуй, она уместилась бы в его кармане – и отправился в долгий-долгий обратный путь.

Подойдя к дому, он увидел Кении, нетерпеливо ожидающего его на пороге, взволнованного до глубины души.

Я уверен, что ни одного ребенка на свете не принимали более радушно. Кении умывал ей личико, мыл ручки и ножки, когда она пачкалась, – а такое случалось частенько, – укладывал ее вечером в постель и одевал по утрам, повязывал ей салфетку во время обеда, глядя на нее с бесконечным обожанием любящего братишки.

А как славно они вместе играли! Кении разыскал свой старый трехколесный велосипед и отрегулировал его так, чтобы младшая сестренка могла ездить на нем. Сам он, конечно, уже вырос для трехколесного велосипеда, и у него был двухколесный. Они катались вокруг дома с восторженными криками и вообще просто замечательно проводили вместе время.

Когда им надоедало ездить на велосипедах, Кении сажал сестренку в маленькую тележку и катал ее по лужайке, по дорожкам сада, да так быстро, что ей приходилось изо всех сил держаться, чтобы не вывалиться.

Вместе они были так счастливы, что со стороны можно было подумать, будто они знали друг друга всю свою недолгую жизнь.

Спустя полгода Кении и папа отправились как-то вдвоем на прогулку.

– Кении, а тебе не кажется, что настала пора отправить малышку обратно? – спросил папа.

– Только не это! – воскликнул Кении.

– Ты в самом деле хочешь, чтобы она осталась?

– Конечно, хочу, навсегда, – ответил Кении.

– Но почему? – поинтересовался папа.

– Потому что она – мое утешение, – сказал Кении. И это действительно было так. Потому что никогда

больше Кении не говорил, что он одинок.

Запертый в буфете

Пока в памяти еще свежи воспоминания о Кении и его маленькой сестренке, я хочу рассказать тебе еще одну историю о них, которая могла бы иметь очень печальный конец, если бы не малышка.

Дело в том, что однажды они играли в прятки и так весело проводили время! Сначала прятался Кении и, надежно укрывшись где-нибудь, кричал: "Готов!" После чего младшая сестренка начинала бродить по дому, по саду, разыскивая его.

По правде говоря, ей не очень-то хорошо удавалось находить кого-нибудь или что-нибудь, но она снова и снова искала, пока наконец не подходила к нужному месту. Когда же дети сталкивались нос к носу, раздавались громкие крики радости.

Затем пряталась младшая сестренка. По крайней мере, она пыталась спрятаться, потому что очень трудно было найти такое место, о котором Кении не знал бы. И немного спустя вновь раздавались крики, когда уже он находил ее.

В маминой кладовке, которая находилась не в самом доме, а возле гаража, плотник соорудил новый буфет. Как только он закончил работу, Кении радостно отметил про себя, как здорово будет в нем прятаться. Он решил, что при первой же возможности заберется внутрь, и тогда уж сестренка ни за что не найдет его.

Такая возможность вскоре представилась. Кении тихо пробрался в кладовку, открыл дверцу буфета и, пригнувшись, ухитрился втиснуться между двумя нижними полками. Кстати, полки были около шестидесяти сантиметров в ширину и около тридцати сантиметров в глубину, а расстояние между ними составляло всего сорок сантиметров! Так что свободного места не осталось вообще.

Совершенно уверенный в том, что на этот раз он надежно спрятался, Кении крикнул:

– Готов! Готов!

Неожиданно через раскрытое окно в кладовку ворвался порыв ветра. Щелк!

Дверца буфета захлопнулась, и замок защелкнулся! Кении оказался заточенным внутри, в абсолютной темноте, зажатый между двумя полками.

Объятый ужасом, он снова и снова звал на помощь, но никто его не слышал, потому что мама ушла за покупками, папа был занят работой в доме, а маленькая сестренка разыскивала его повсюду, но не в кладовке.

Тем временем в буфете становилось все более душно, потому что воздух проходил только сквозь маленькую щелочку на краю дверцы. Тогда Кении отчаянно взмолился: "Иисус! Пожалуйста, пошли мне кого-нибудь на помощь!"

Но никто не появился.

Он звал снова и снова. По-прежнему никакого ответа.

Становилось все более и более душно, Кении было ужасно неудобно, потому что он был сдавлен со всех сторон. Он не мог ни поднять голову, ни вытянуть руки или ноги. Даже пальцы на ногах были подогнуты, и он не мог выпрямить их.

Прошло десять минут, двадцать, тридцать... Каждая минута казалась вечностью. Он слышал вдали голосок младшей сестренки: "Кении, где ты?", но не мог ответить ей, потому что стенки буфета заглушали голос.

Вдруг он услышал звуки, наполнившие надеждой его бедное сердечко. Это был топот маленьких ножек, направлявшихся в кладовую. Ни один звук в жизни не казался Кении таким желанным. Словно это были шаги ангела!

– Я здесь! – закричал он и услышал, как ножки последовали прямо в кладовую.

– Где ты? – спросила сестренка, с изумлением оглядываясь вокруг, слыша голос, но никого не видя.

– Я в новом буфете! – крикнул Кении. – Подойди сюда и отопри его! Быстрее!

– Я не могу! – ответила младшая сестренка. – Ручка слишком высоко!

– Ну попытайся же! Попытайся! – кричал Кении. – Встань на цыпочки и попытайся!

Напутанная тем, как непривычно звучит голос Кении, младшая сестренка устремилась на помощь. Она встала на цыпочки и изо всех сил потянулась вверх. После того как она нажала на защелку, раздался щелчок, потом последовал крик радости Кении, вывалившегося из буфета.

И знаешь, что за этим последовало? Кении подхватил малышку на руки и снова и снова целовал ее. Никогда не забудет он, как она пришла ему на помощь и спасла от ужасного заточения в темном, душном шкафу.

А потом они вместе бросились в дом, чтобы поведать обо всем отцу. Тот сказал, что маленьким мальчикам и девочкам неразумно прятаться в таких местах, как шкаф. Многих детей, которые вот так прятались, особенно в холодильниках, находили, к сожалению, уже слишком поздно. И отец строго-настрого запретил им прятаться в буфете. А потом расцеловал обоих.

Как Джонни промок

Мисс Гибсон сидела за учительским столом, проверяя присутствующих в классе.

– Кажется, сегодня никто не опоздал, – сказала она, – Никто, кроме Джонни. Кто-нибудь видел его?

Все молчали.

– Кто-нибудь знает, может, Джонни заболел? Поднялась рука.

– Он не заболел, мисс Гибсон; я сам вчера вечером видел, как он ловил в ручье рыбу.

– Спасибо, – сказала мисс Гибсон, закрывая журнал.-o Я вернусь через минуту. Пожалуйста, в мое отсутствие ведите себя хорошо, не шумите.

Однако, едва она скрылась в коридоре, дверь в класс распахнулась, и вошел Джонни. Тут же в классе поднялся шум.

– Джонни! – крикнул кто-то из мальчиков. – Где ты был?

– Джонни! – воскликнул другой. – Ну и попал же ты в переделку! Что случилось?

Ребята спрашивали его об этом неспроста. Никогда еще ни один ученик не приходил в школу в таком виде. Джонни буквально вымок до нитки. Его волосы были спутанными, будто он только что искупался, с одежды капало, а из ботинок при каждом шаге выплескивалась вода.

– Ха! Ха! Ха! – засмеялись все. – Хо! Хо! Хо! Ну и видок у тебя! Прийти в школу в таком виде!

Неожиданно повернулась дверная ручка. Мгновенно воцарилась тишина. Джонни быстро проскользнул на свое место.

В класс вошла учительница и огляделась вокруг.

– Джонни, ты наконец пришел, – сказала она. – Ты опоздал по уважительной причине?

Она взглянула на него внимательно.

– Что случилось с твоими волосами? – спросила учительница.

– Ничего, – ответил Джонни, тщетно пытаясь пригладить их.

– Встань!

Джонни встал. И тут мисс Гибсон увидела, что на нем насквозь промокшие рубашка и брюки. Джонни был готов провалиться сквозь землю.

Поднялась рука.

– Мисс Гибсон, а под стулом Джонни лужа! При этих словах весь класс взорвался от смеха.

– Тишина! – крикнула мисс Гибсон. – Джонни, у тебя есть какая-то уважительная причина?

– Ну... э-э-э... – начал Джонни.

Никто так и не услышал, что он собирался сказать, потому что в этот самый момент дверь распахнулась, и в класс вошел директор школы, а вместе с ним двое полицейских; они прошли прямо к столу учителя.

– У вас есть мальчик по имени Джонни Гордон? – спросил директор.

– Вот он, – сказала мисс Гибсон.

– Полицейские только что прибыли к нам, чтобы навести о нем справки. Они говорят, что сегодня утром по дороге в школу он прыгнул с моста и спас жизнь маленькой девочке, которая упала в реку и тонула. Так ты и есть тот самый мальчик? – спросил директор, поворачиваясь к Джонни.

– Да, сэр.

– Я горжусь тобой, сынок. Ты совершил храбрый поступок. Да благословит тебя Бог. Но почему ты пришел в школу в таком виде? Почему не вернулся домой и не переоделся?

– Я боялся, папа рассердится из-за того, что я весь вымок, – ответил Джонни.

– Не бойся, он не сердится на тебя, – успокоил его директор школы. – Я уже поговорил с ним. Он тоже гордится тобой.

Затем, повернувшись ко всему классу, директор сказал:

– И мы все гордимся им. Правильно, дети?

И тут все зааплодировали. А те, кто всего несколько минут тому назад смеялся над Джонни, теперь хлопали в ладоши громче всех. Как здорово иметь настоящего героя в своем классе!

– А теперь, Джонни, – сказал директор школы, – тебе лучше сбегать домой и переодеться во что-нибудь сухое. Иначе ты можешь здорово простудиться.

Стуча зубами от холода, Джонни всю дорогу домой бежал.

А вскоре уже весь город говорил о храбром мальчике, который по дороге в школу спас тонущую девочку.

Человек, который всегда молился

Джон с мамой обедали в ресторане. Народу было много, и им пришлось подождать, пока их обслужат. Наконец появилась официантка, неся заказанную еду.

Джон, который был очень голоден, тут же схватился за нож и вилку, готовый приступить к еде. Но тут он заколебался.

Мама склонила голову в молитве. Джон взглянул на нее, на людей вокруг и, едва заметно покраснев, откусил первый кусочек.

– Тебе не кажется, что ты кое о чем забыл? – спросила мама, начиная есть.

– Да, – запнулся Джон. – Но все уставились на меня.

– Разве это имеет какое-то значение? – спросила мама. – Если следует благодарить Бога за пищу дома, значит, мы должны поступать так в любом месте, где бываем.

– Но все уставились на меня, – повторил Джон. – Я испытывал неловкость.

– Не нужно испытывать неловкость, – сказала мама. – Мы никогда не должны бояться мнения других, если знаем, что поступаем правильно.

Джон молча продолжал есть. Казалось, этот случай был забыт.

Но когда вечером того же дня Джон попросил маму рассказать ему что-нибудь перед сном, у нее уже была готова история. Джон даже удивился тому, как быстро мама смогла придумать, о чем рассказать на этот раз, потому что обычно у нее на это уходило много времени.

– Эта история, – начала мама, – о человеке, который всегда молился.

– Он что, молился целыми днями? – удивился Джон.

– Нет, – сказала мама. – Но он молился всегда, независимо от того, что говорили о нем люди или как они к нему относились. Звали его Даниил, и у него за правило было молиться три раза в день – утром, когда он вставал, в обеденное время и перед тем, как лечь спать.

– На один раз больше, чем мы, – отметил Джон.

– Да, – подтвердила мама. – И, возможно, именно поэтому он был таким богоугодным человеком. В любом случае, это было для него обязательным делом. В те времена люди жили не в таких домах, как сегодня. В окнах не было стекол, и, если не задернуть занавески, прохожие могли в любую минуту заглянуть внутрь. Поэтому частенько случалось так, что люди видели, как Даниил молится у себя в комнате. Они его не беспокоили, просто заглядывали в окно, возможно, не понимая, что он делает.

Как-то раз мимо окна проходили его враги и, увидев Даниила за молитвой, придумали новый способ, как навредить ему. Имея большое влияние на царя, они пошли к нему с указом, который составили раньше, и попросили подписать его, сказав: "Мы хотим, чтобы ты издал повеление, гласящее: если кто-нибудь в течение месяца воздаст молитву какому-то богу или человеку, кроме тебя, царь, он будет брошен в львиный ров". Конечно, это был очень глупый указ, но царь, польщенный его содержанием, подписал его, и тот сразу же стал законом.

Этот закон моментально огласили по всему царству, и люди недоумевали, к чему он был издан? Многие знали об обычае Даниила и говорили друг другу: "Интересно, как он теперь собирается поступить?"

На следующее утро спозаранку люди начали собираться вокруг дома Даниила. "Будет ли он, как обычно, молиться у окна?" – этот вопрос был на устах у каждого.

Стягивалось все больше и больше народа. Все взоры были устремлены на окна.

Наконец настал час молитвы. Даниил преклонил колени на своем обычном месте и, как всегда, начал молиться. Он даже не стал задергивать занавески и не попытался как-то укрыться, хотя это было совсем несложно.

– А он знал об этом законе? – спросил Джон.

– Да, – ответила мама. – Он должен был знать о нем. Он занимал должность землеправителя, приближенного к царю человека, и, несомненно, слуги сообщили ему о том, на что склонили царя враги в его отсутствие. Поэтому его поступок был отважным. Понимая, что может пострадать за свои молитвы, Даниил тем не менее поступил так, как обычно.

С каким изумлением, не веря своим глазам, люди, должно быть, смотрели на него, когда он преклонил колени. Я уверена, кто-то из них воскликнул: "Храбрец!" А другие сказали: "Как он мог осмелиться ослушаться царя?"

Его враги тоже были там и тут же бросились к царю, чтобы доложить ему обо всем. Их переполняла радость оттого, что Даниил так быстро попался в ловушку, ловко подстроенную ими.

"Знаешь ли ты, – сказали они царю, – что дружище Даниил посмел нарушить твой закон? Он и теперь молится, как прежде. Тебе следует арестовать его и немедленно бросить в львиный ров".

И тут царь стал размышлять о Данииле. Он знал, что Даниил был богоугодным человеком, и ценил его как мудрого советника в делах управления государством. Меньше всего он хотел бы увидеть Даниила в львином рве. Он искренне пожалел о том, что ложная гордость заставила его подписать тот глупый указ. Если бы он прежде хорошенько все обдумал, то понял бы, какое отношение имеет изданный закон к его верному министру. Однако теперь царь ничего не мог изменить. Как ни старался, выхода найти он не мог. Подписав указ, он вынужден был придерживаться его. Поэтому в конце концов он очень неохотно приказал бросить Даниила в львиный ров.

Солдаты окружили дом Даниила и схватили его. Огромная толпа собралась, чтобы видеть, как его уводят, а затем последовала за ним ко львиному рву. Люди видели, как открылась решетка и беднягу втолкнули внутрь. Большинство людей ожидали, что Даниил тут же будет растерзан, но их ожидал большой сюрприз.

Даже в львином рву, когда свирепые хищники ходили вокруг него, Даниил молился Богу. И Бог услышал его молитву и ответил на нее.

В ту ночь царь не сомкнул глаз и, лишь только забрезжил рассвет, поспешил ко львиному рву и скорбно воскликнул: "О Даниил, раб Бога живого! Бог твой, Которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов?"

И тут, к великой радости царя, изо рва – раздался голос Даниила: "Бог мой послал Ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне".

Царь так возрадовался, что тут же приказал извлечь Даниила из рва, а вместо него бросить туда его врагов. После чего он издал другой закон, который разослал во все концы своего царства; в нем говорилось о могуществе великого Бога, Которому Даниил служил и поклонялся. "Мною дается повеление, – писал он, – чтобы во всякой области царства моего трепетали и благоговели пред Богом Данииловым, потому что Он есть Бог живый и присносуший, и царство Его несокрушимо, и владычество Его бесконечно. Он избавляет и спасает, и совершает чудеса и знамения на небе и на земле; Он избавил Даниила от силы львов".

– И поскольку, – заключила мама, – Даниил был верен своему Богу и каждый день молился, невзирая на то, что на него смотрели люди или что он мог каким-либо образом из-за этого пострадать, эти прекрасные слова царя о могуществе Бога Даниила были разосланы всем народам его царства. Может ли кто-нибудь измерить, сколько добра они принесли?

Некоторое время Джон молчал.

– Мамочка, жаль, что я не помолился во время обеда, – наконец промолвил он.- Думаю, Даниил сделал бы это.

– В следующий раз ты не забудешь об этом, – сказала мама.

И можно не сомневаться в том, что Джон никогда не забывал этого.

О Джимми, который любил варенье

Джимми очень любил варенье. Он просто обожал его. Конечно, этим он не отличался от большинства маленьких мальчиков – да, впрочем, и девочек, – потому что они относятся к варенью точно так же. Но что касается Джимми, то, даже когда он просто смотрел на банку с вареньем, все внутри у него переворачивалось.

Однажды все утро мама варила клубничное варенье. Она закрыла двадцать, а может быть, даже тридцать банок – больших и маленьких, – и к полудню все они уже были выставлены аккуратными рядами в кухонном буфете.

Какую пленительную картину представляли собой крупные ягоды клубники в густом, прозрачном, красном сиропе!

Довольная тем, что с работой было покончено и все грязные тарелки и кастрюли были вымыты и стояли на своих местах, мама решила ненадолго сходить к подруге.

– Джимми, – сказала она, спускаясь вниз в пальто и шляпе, – я на несколько минут схожу к миссис Браун. Будь хорошим мальчиком.

– Хорошо, мамочка, – ответил Джимми, – не беспокойся. Я и в самом деле буду хорошим, вот увидишь.

– У тебя ведь достаточно игрушек?

– Да, мамочка, – ответил Джимми. – Я собираюсь поиграть с поездом.

– Замечательная мысль! – одобрила мама. – Кстати, думаю, тебе лучше не ходить на кухню.

– Хорошо, мамочка. А почему?

– Ну... – начала мама, думая о только что сваренном варенье, – просто потому, что... э-э-э... Думаю, тебе лучше туда не ходить. Ну все, пока, веди себя хорошо.

– До свидания, мамочка, – сказал в ответ Джимми, помахав на прощание рукой, и побежал играть со своим поездом.

К сожалению, мама пробыла в гостях гораздо дольше, чем ожидала. Тем временем Джимми надоело играть с поездом, и он переключился на конструктор, затем на грузовики. В конце концов, решив, что больше не хочет ни с чем играть, он начал слоняться по дому, раздумывая, чем бы заняться.

Из кухни по-прежнему доносился приятный аромат свежесваренного варенья, а для Джимми это был один из самых приятных запахов на свете. Он подошел к двери в кухню и заглянул внутрь. Везде царили чистота и порядок, и Джимми не мот понять, почему мама не хотела, чтобы он туда заходил. Он вошел в кухню и огляделся вокруг. Обходя кухню, он твердил про себя: "Интересно, куда мамочка спрятала варенье?"

Тут он поднял глаза и... О! Вот оно! Все здесь, на верхней полке старинного кухонного буфета! Ярко-красные банки были выстроены в шеренги, словно солдаты в былые времена, каких можно увидеть в книжках на картинках.

– Сколько же тут варенья! – воскликнул Джимми.

– Ах, мой бедняжка! – воскликнула она, бросаясь к нему. – Он мертв! Конечно же, он мертв! Мой бедный, мой дорогой малыш Джимми!

Но Джимми не был мертв. Во всяком случае, под обломками буфета что-то шевелилось. Как только мама разобрала их, Джимми поднялся на ноги. Ну и вид был у него! Он выглядел точь-в-точь как бутерброд с вареньем. Он был измазан вареньем с головы до ног. Варенье было в волосах, его руки были в варенье, его брюки были в варенье, его кеды были в варенье.

Мама отвела Джимми к раковине и стала вымывать варенье из его глаз и ушей. И тут она обнаружила, что, несмотря на такое количество битого стекла, он ничуть не порезался – нигде не было ни единой ссадины.

И тогда в мамином голосе появились новые нотки. Она рассердилась, и в этом не было никакого сомнения. – Ты непослушный мальчмк.1 – возмущенно воскликнула она.- Как ты посмел меня ослушаться! Посмотри, во что ты превратил мое варенье! Посмотри, буфет разлетелся на мелкие кусочки! Ты нехороший мальчик!

После чего она направилась к лестнице, крепко держа Джимми за руку.

Я предлагаю тебе самому вообразить, что именно произошло наверху. Но Джимми признался мне – да, он сам мне обо всем рассказал, – что с тех пор ни на минуту не забывал о том печальном случае. И, что самое важное, с того дня он ни разу не ослушался маму.

Удивительная история о моторной лодке

Меня всегда увлекали моторные лодки. Я любил читать и мечтать о них. А ты? Но есть одна особенная история о моторной лодке. Я уверен, что прежде ты никогда не слышал ничего подобного. И тем не менее это абсолютная правда.

Это произошло во время войны в южной части Тихого океана. Вскоре после объявления войны военные забрали у миссионера моторную лодку. Ему, конечно же, было жаль отдавать ее, но враг с каждой неделей приближался и ничего иного не оставалось. Местным христианам тоже было жаль лодку, потому что они очень хорошо знали ее и для них она являлась посланцем света, распространяющегося от острова к острову и несущего людям Благую весть Божьей исцеляющей любви.

Спустя некоторое время, когда силы союзников были вынуждены оставить острова, было решено уничтожить миссионерский катер, чтобы он не достался врагу. Человек, которому поручили это сделать, облил судно бензином и поджег его. Раздался оглушительный взрыв, и полыхнуло пламя. Однако резкий порыв ветра задул его, и лодка, хотя и обожженная в некоторых местах, осталась невредимой.

Вскоре все белые люди ушли, и на острове остались только местные жители. Христиане, принадлежавшие к миссии, решили попытаться спасти катер. Они оттащили его в глубь острова и спрятали в верховье небольшого ручья. После чего замаскировали палубу кустарником и диким виноградом, чтобы вражеские самолеты не заметили судно.

Чтобы быть полностью уверенными в том, что враги не смогут воспользоваться лодкой, даже если обнаружат ее, они решили вынуть мотор и спрятать его части по всему острову.

Только представь на минуту – местные христиане, недалеко ушедшие от дикарей, разбирают на части высокомощный мотор, чтобы сохранить его для Бога и миссии!

Но они сделали это. С помощью гаечного ключа, плоскогубцев и отвертки они разбирали этот мотор, пока он не превратился в груду гаек, болтов, винтов, колец, поршней, свечей зажигания и всего прочего.

Теперь нужно было спрятать все эти части так, чтобы враг не смог их найти но чтобы, как только вернется миссионер, они могли сами легко собрать все вместе.

Некоторые крупные части, такие, как цилиндр и картер, они закопали в песке, а коленчатый вал привязали к ветке высокого дерева. Что касается гаек, болтов, прокладок и иных мелких деталей, христиане связали их по нескольку вместе и повесили на шеи. Они полагали, что японцы подумают, будто они носят амулеты, такие же, какие носят язычники, и оказались правы. И они носили эти "амулеты", пока не закончилась война. Ни один вражеский шпион не догадался, что это такое на самом деле.

Наконец ход войны переменился. Японцы бежали, и вернулись союзники. Вскоре после этого возвратился и миссионер.

Когда местные христиане увидели его, они с огромной радостью приветствовали его, а затем спросили, не хочет ли он увидеть миссионерский катер.

– Миссионерский катер? – удивился он. – Но ведь он давным-давно был сожжен и затоплен. Наш миссионерский совет получил официальное подтверждение об этом от правительства.

– Но он не сгорел, – ответили ему.

И вот миссионера отвели в верховье маленького ручья – там, вся покрытая зеленью, мерно покачивалась на воде лодка.

Люди расчистили кусты, заросли винограда, мох, и изумленный миссионер вступил на борт.

Какой плачевный вид являл собой катер! Не было сомнений в том, что он никогда больше не сможет выйти в море.

Тут миссионер заглянул в моторное отделение, и отчаяние охватило его.

– Смотрите, мотор исчез! – воскликнул он. – Теперь мы не сможем воспользоваться лодкой. Ну надо же, пропало все до единого болтика, до единой гаечки.

– Да, сэр, – подтвердил вождь. – Мы разобрали все, чтобы спасти мотор от врага.

– Вы?! – воскликнул миссионер изумленно. – И где же детали? Бы сможете их теперь найти?

– Подождите, и вы сами все увидите.

Вскоре забили барабаны и зазвонили церковные колокола – по долинам и горам эхом пронеслась весть: "Миссионер вернулся! Всем принести детали мотора с миссионерского катера!"

Немного погодя появилась поистине удивительная процессия. Двое мужчин притащили цилиндр мотора. Двое других принесли картер. Из самых отдаленных уголков стягивались мужчины и женщины, несущие ожерелья из "бисера", с "амулетами", и складывали их перед миссионером как символ удивительной преданности.

Когда все было окончено, у ног миссионера лежала груда деталей, которая могла бы привести в замешательство самого опытного инженера из "Дженерал Моторс".

К счастью, миссионер разбирался в моторах, и, хочешь – верь, хочешь – нет, два месяца спустя тот мотор снова работал, урча, словно персидский кот после обильного угощения.

Не пропало ни одной детали, и даже осталось несколько деталей, с которыми миссионер не знал, что делать. Все было сохранено в целости как нечто святое и ценное этими темнокожими Божьими детьми с островов южной части Тихого океана.

Неудивительно, что все жители близлежащих островов возрадовались, когда катер снова вышел в море. Он был спасен чудом – чудом преданности и любви.

Это не было "совершенно безопасно"

– Ну мамочка! – настаивал Дик. – Если ты не разрешаешь мне взять целый коробок, можно, я возьму хотя бы одну-две спички?

– Нет, – твердо ответила мама. – Со спичками не играют. Это слишком опасно.

– Да вовсе неопасно, – беспечно промолвил Дик. – Ну мама, я только хотел разжечь в саду костер. От этого не будет никакого вреда. Разве не так? Там нет поблизости ничего, что могло бы загореться. Ну дай же мне хоть одну спичку!

– Нет, Дик, – непреклонно сказала мама, – ты не получишь спичек. Разве ты не знаешь, что уже несколько недель не было дождя? В округе засуха. Одной искры будет достаточно, чтобы все вспыхнуло.

– Да нет же, ничего не вспыхнет, – настаивал Дик. – По крайней мере, там, где я хочу разжечь костер.

– Нет и еще раз нет, – отрезала мама. – Никаких костров, пока не пройдет дождь. Пойми, Дик, это опасно.

– Уф! – фыркнул Дик, выбегая из кухни и бурча себе под нос, что "это все равно безопасно".

Он стал бродить по саду, ища, чем бы заняться. Время от времени он подходил к куче сухих веток и дров, которые собрал для костра, и всякий раз негодовал из-за того, что ему не разрешили ее поджечь.

Вскоре из дома вышла мама и окликнула его: -o Дик, я ненадолго отлучусь. Присмотри за сестренкой, пока меня не будет. Я скоро вернусь.

Как только мама ушла, из дома вышла Мэри, чтобы поиграть с братом, в котором она души не чаяла. Вскоре она заметила, что Дик был невесел.

– Что случилось? – спросила она участливо. – Ты такой грустный.

– Да ничего, – ответил Дик. – Просто я хотел разжечь костер, а у меня нет спичек.

– Я могу их найти, – предложила сестренка. – Я знаю, где мама хранит их.

– Но мама сказала, что не... – начал было Дик.

– Но ведь мне она ничего об этом не говорила, – успокоила его Мэри. – Я знаю, она не стала бы возражать, если б я их взяла.

Конечно, Дик должен был бы рассказать Мэри, о чем предупреждала его мама, но он не стал делать этого. Он позволил сестренке принести спички. Это была его первая ошибка. Еще одной ошибкой было то, что он зажег спичку и поднес ее к куче дров.

"Все равно это безопасно, – подумал он, пытаясь заглушить голос совести.- Мы просто немного развлечемся, а потом потушим огонь. И все будет кончено еще до возвращения мамы".

Поначалу так оно и было, но потом случилось неожиданное.

В обычное время было бы совершенно безопасно разжечь костер там., где разложил его Дик. Однако мама была права. В такую сухую погоду костер был опасен в любом месте.

Как только пламя коснулось веточек, палок и сухих дров, которые собрал Дик, они вспыхнули ярким пламенем, будто кто-то облил их бензином. Дик и Мэри отодвинулись подальше от жара, с удивлением и восторгом глядя на скачущие, весело потрескивающие языки пламени.

Дик опять подумал: "Ну конечно, это безопасно"; и в ту же минуту он заметил, что клочок наполовину сгоревшей бумаги поднялся в воздух и медленно опускался немного поодаль, на небольшой участок высокой сухой травы. Он бросился, чтобы загасить пламя, но было уже поздно. Трава мгновенно вспыхнула, и пламя стремительно перекинулось на соседние участки земли, распространяясь во всех направлениях.

– Что же нам делать? – закричала Мэри, пытаясь затушить пламя своими маленькими ножками.

– Не беспокойся, – ответил Дик, стараясь выглядеть спокойным. – Огонь сам погаснет. Здесь вполне безопасно. Ничего не случится.

Дик ощутил, что его подташнивает от недоброго предчувствия, ибо он понимал: даже если он замаскирует пепел от костра, мама все равно заметит черноту выжженной травы.

Однако самое худшее было впереди. Внезапно подул легкий ветерок. Языки пламени взметнулись вверх и двинулись в новом направлении.

– Ой, смотри! – закричала Мэри. – Огонь движется к курятнику! Там мамины куры и цыплята! Скорее же, Дик, скорее! Нужно их выпустить, пока они все не сгорели!

Дик бросился к курятнику, но опять было слишком поздно. Пламя уже достигло двери и так быстро и жадно устремилось вверх, что он не решился подойти поближе.

– Мамины цыплята!- – в ужасе кричала Мэри. – Они сгорят!

Теперь Дик испугался по-настоящему. Из закрытого курятника раздавались душераздирающие звуки – бедные птицы громко кудахтали от страха и бешено бились в двери и окна. Бедняги оказались в ловушке.

Мэри и Дик остолбенели от ркаса, с плачем уставившись на пламя. Они ничего не могли сделать. Деревянные стены курятника и просмоленная крыша минуты три-четыре пылали, словно факел, после чего от них осталась лишь груда тлеющих углей. Все мамины цыплята погибли.

Мэри ушла в дом, громко рыдая. Дик, бледный, перепуганный, нашел в фундаменте дома лаз и спрятался там.

"Что скажет мама? – терзался он мыслью, затаившись в ожидании ее возвращения.- И как поступит папа?" Как он жалел о том, что ослушался маму!

По щекам Дика текли слезы. Он вовсе не хотел, чтобы все так вышло. Он ни за что не погубил бы маминых цыплят. В конечном итоге мама оказалась права. Разжечь костер оказалось делом небезопасным. Как же теперь быть? Что предпринять?

Так, в слезах, он уснул.

Когда он проснулся, то увидел папу и маму, смотревших на него сверху вниз. Они искали его все время, с тех пор как вернулись из города и обнаружили тот вред, который он причинил. Лица обоих были очень сердитыми. Но каким-то образом по выражению лица Дика они поняли, что он усвоил горький урок.

И это действительно было так. Большего наказания ему не потребовалось. Дик поклялся родителям, что никогда впредь не ослушается их и никогда не будет сомневаться в правильности их решения. И он сдержал свое слово.

Роликовые коньки Бренды

Больше всего на свете Бренда хотела получить в подарок ко дню рождения роликовые коньки. Как она выпрашивала их у родителей! Обещала целых десять лет быть как шелковой, если только мама и папа подарят ей их!

Тщетно мама пыталась объяснить ей, что, возможно, Бренде не удастся научиться кататься на них так же быстро, как другим детям, что она не раз упадет и ушибется, прежде чем начнет по-настоящему кататься. Бренда хотела иметь коньки, и все тут.

Она думала о них дни напролет, а ночью видела их во сне. Она представляла, как ездит на коньках в школу и обратно, в магазин по маминым поручениям и, конечно же, по всему двору. Когда же наконец наступит день рождения?!

И вот этот день настал, сопровождаемый драгоценным пакетом, о котором она так страстно мечтала. Каким-то образом, еще не открыв его, Бренда догадалась, что внутри находятся роликовые коньки. И они там действительно были! Красивые, новенькие, блестящие роликовые коньки. И как раз ее размер. Какое счастье! Бренде казалось, что никогда в жизни она не была так счастлива.

А теперь скорее учиться кататься!

Едва закончился завтрак, как она уже была во дворе, на гладком асфальте, и зашнуровывала ботинки.

– Наконец-то, – радовалась она, – сейчас я буду кататься на роликовых коньках!

Бренда энергично выпрямилась. Но всего лишь на мгновение. Неожиданно, к немалому ее удивлению, обе ноги выскользнул, из-под нее, и она упала.

Бум!

– Ой, мамочка! – вскрикнула она. – Больно!

Но мама находилась в доме и не слышала ее. Бренда снова попыталась встать на ноги. Однако едва она занесла вперед одну ногу, как вторая нога по какой-то непонятной причине начала катиться назад, и Бренда снова упала, на этот раз лицом вниз.

Бум!

Было по-настоящему больно, и Бренда чуть не расплакалась. Она еще раз медленно поднялась на ноги и попробовала сделать несколько шагов. Девочка так и не успела понять, что произошло. Бум! Она снова сидела на асфальте.

Почему-то у нее ничего не получалось. Она вставала на ноги и снова падала. Шлеп! Шлеп! Шлеп! Бум! Бум! Бум! Вскоре некоторые части ее тела начали болеть.

Бренда очень расстроилась. Все ее мечты ездить на роликовых коньках в школу и в магазин растаяли как дым.

Когда она в очередной раз шлепнулась на асфальт, глаза ее наполнились слезами. Она подумала о том, что лучше бы вообще не просила подарить ей ко дню рождения роликовые коньки. И почему она не попросила новую куклу? Или новую детскую коляску для кукол? Тогда бы она не ушиблась так.

– Противные коньки! – крикнула Бренда, расшнуровывая их и с шумом швыряя за дверь.

– Что случилось? – удивилась мама. – Уже устала кататься?

– Нет, – сердито ответила Бренда, – у меня ничего не получается. Я столько раз падала, что у меня уже все тело болит.

– Не сдавайся так скоро, – посоветовала мама. – Ты еще и не начинала учиться. Нужно пытаться, пока не получится.

– Пытаться? – воскликнула Бренда. – Я больше не собираюсь пытаться! Знаешь, мамочка, у меня все болит! Болит! Лучше бы я вообще никогда не просила вас купить мне роликовые коньки.

– Ай-ай-ай! – покачала головой мама. – Ты так легко сдаешься.

– И ты бы сдалась, – сказала Бренда, – если бы столько же раз, как я, шлепнулась на одно и то же место. Роликовые коньки не для меня.

– Но, Бренда, – возразила мама, – ты ведь не допустишь, чтобы другие девочки обошли тебя.

– Мне все равно, – заявила Бренда. – У меня не получается кататься на роликовых коньках. Просто не получается. Вот и все.

– Не говори "не получается", – сказала мама. – Получится. Одним это дается легче, другим – тяжелее. Не знаю почему. Однажды я видела, как две девочки вместе впервые встали на роликовые коньки. Одна из них обула ботинки с коньками и помчалась вперед, будто всю жизнь каталась на них, а другая снова и снова падала. Но она не сдалась и сейчас катается ничуть не хуже, чем ее подружка.

– Ты и вправду думаешь, что у меня тоже получится, если я еще попытаюсь? – недоверчиво спросила Бренда.

– Конечно, – ответила мама. – И я помогу тебе.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас.

И вот Бренда снова обула коньки и тут же опять упала, больно ушибясь. Но снова поднялась на ноги и, опираясь на мамину руку, осторожно двинулась вперед.

Постепенно она поняла, как нужно кататься, как удерживать равновесие, как плавно, легко переносить вес тела с одной ноги на другую.

Время от времени, когда ей казалось, что ничего не получается, когда она в очередной раз распластывалась на асфальте, у нее появлялось желание сдаться и выбросить коньки; но мама настаивала на том, чтобы Бренда продолжала попытки.

– Ты никогда не должна даже думать о том, что у тебя не получится, – уверяла она. – Вместо этого снова и снова пытайся, и не важно, сколько раз ты упадешь. И так же с любой трудной задачей в жизни. Никогда не сдавайся. Пытайся, пока не победишь.

И Бренда пробовала снова и снова. Через несколько дней она рке каталась по асфальту без помощи взрослых, а вскоре ехала в школу вместе с другими девочками. Вот так, снова и снова пытаясь и не сдаваясь, она добилась своей цели.

Се, Царь твой грядет к тебе!

– Быстрее, дети, быстрее! – раздался чей-то голос – Он появился на дороге!

В то же мгновение мальчики и девочки оставили игру, которой были увлечены, и, побросав все, устремились к дороге, чтобы наблюдать удивительное зрелище.

Отовсюду – с холмов и из Иерусалима – толпами стекались люди.

Молниеносно распространилась весть о том, что Иисус, великий Учитель-Галилеянин, в этот день во всей Своей славе должен въехать в Иерусалим, чтобы стать иудейским Царем.

Как счастливы были люди! Наконец-то они освободятся от римских правителей! В Иерусалим во всей Своей славе придет Мессия, чтобы накормить голодных и исцелить больных.

Что касается детей, они едва могли удержаться на месте от переполнявшей их радости. Для них Иисус был величайшим Героем их времени. Он всегда был так добр к ним, так отличался от всех других взрослых, что они всем сердцем любили Его. Подумать только, теперь Он должен стать их Царем! Они были вне себя от радости.

– Он идет! Он идет!

Возглас подхватили толпы людей, стоявших вдоль дороги, и им вторило множество людей, наблюдавших из дверей домов и с городских стен.

Да, Он появился на дороге верхом на осле, одетый не в царские одежды, но иудеи встречали Его как своего долгожданного Царя.

По мере того как Он приближался к городу, волнение в толпе возрастало. Люди снимали одежды и постилали их на дорогу в знак преданности и любви. Другие срезали ветви с деревьев и устилали ими Его путь – каждый старался оказать Ему почести.

Кто-то громко выкрикнул:

– Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!

Тут же тысячи голосов подхватили слова приветствия:

– Осанна! Осанна! Осанна в вышних!

Для людей, стоявших на городских стенах, звук голосов, доносившихся из долины, был подобен грохоту океанских волн.

Вскоре длинная процессия достигла городских стен.

Ворота были распахнуты настежь, и Иисус въехал на осле в город, окруженный мальчиками и девочками, радостно танцующими вокруг Него, сопровождаемый бесчисленной толпой, приветствовавшей Его как нового правителя Израиля.

И вот уже весь город был взбудоражен, и все – мужчины, женщины, дети – спешили взглянуть на происходящее. Думаю, ни один человек не остался в тот день дома.

Иисус проследовал прямо к храму, который был заполнен торговцами скотом и меновщиками. Он тут же прогнал всех их прочь, властно приказав:

– Мой дом для молитвы, а вы превратили его в вертеп разбойников.

И никто не посмел ослушаться Его.

Среди всей этой суматохи к Иисусу подвели слепых и хромых. В тот же момент Он исцелил их.

Восхищенные изгнанием меновщиков и исцелением слепых и хромых, дети радостно воскликнули:

– Осанна Сыну Давидову! Осанна! Осанна!

Тут к Иисусу подошли фарисеи. Они хотели, чтобы Он велел детям замолчать, но Он не стал делать этого, сказав:

– Если они замолчат, тогда камни возопят.

А дальше произошло нечто непонятное. В разгар торжества, когда Иисус легко мог бы стать Царем, скажи Он только одно слово, Он незаметно выбрался из толпы и удалился в маленький домик в Вифании. Очень немногие, если таковые вообще были, видели, как Он уходит. Когда же обнаружилось, что Его нет, все задались вопросом: что могло случиться?

Многие из присутствовавших там людей так и не встретились больше с Иисусом до того момента, когда Его повели, чтобы распять на кресте, и эти люди недоумевали: как мог Этот Человек, обладавший столь сильной властью, безропотно отдать Себя на растерзание врагам? Они не могли этого понять. Самое сильное разочарование, думаю, испытывали дети. Они возлагали на Иисуса такие большие надежды, и вот теперь Он пригвожден ко кресту! Это было невыносимое зрелище.

Но несколько дней спустя пронеслась весть: Иисус восстал из мертвых. Иерусалим наполнился слухами. Неужели это правда?

Да, это была правда. Сотни людей – мужчины, женщины, дети – снова увидели Его. И тогда они начали понимать, почему Он не захотел стать земным монархом. Он был куда более великим Царем.

В один из дней, по дороге в Вифанию, Иисус на глазах у Своих апостолов поднялся в воздух и вознесся на небо, пообещав, что обязательно настанет день, когда Он вернется и заберет их с Собой.

И вот с того самого дня люди ожидают, когда же Иисус вернется на землю. Миновало уже почти двадцать столетий с тех пор, как Он ушел, но теперь ждать осталось недолго. Свершились почти все события, на которые Он указывал как на знамения Своего возвращения, поэтому нам не придется долго ждать. Сегодня миллионы молодых и старых людей во всем мире готовятся к встрече с Ним. И они говорят тем, кто не ведает об этом:

– Се, Царь твой грядет к тебе!

И когда Он наконец придет, разве все мы не будем рады видеть Его? Я думаю, что самыми счастливыми будут дети. А вы?

Может быть, Он придет среди темной грозовой ночи. Из уст в уста пронесется весть:

– Иисус грядет!

Мы повскакиваем с постелей, бросимся к окнам и там, в небесах, увидим Христа во всей славе. Мрак рассеется, и ослепительный свет, окружающий Его, превратит ночь в день.

В тот момент все те, кто не верил в Него, очень испугаются, а дети, любящие Его, воскликнут: "Сей есть Господь; на Него уповали мы; возрадуемся и возвеселимся во спасении Его!" (Ис. 25:9).

Почему Ронни отказывался есть

Ронни пригласили на обед в дом Тедди Игана. Как он был рад этому приглашению! Это было очень важное событие в его жизни.

Мама Ронни волновалась не меньше его самого. Она снова и снова учила его, как нужно вести себя в гостях и что делать нельзя, чтобы папа и мама Тедди видели, какой Ронни хороший мальчик-христианин. Несколько дней подряд только и было слышно: "Ронни, делай так", "Ронни, смотри не делай этого", пока Ронни окончательно не запутался.

Одно из правил, на которое мама особенно обращала его внимание, заключалось в следующем: он не должен начинать говорить, пока кто-нибудь не обратится к нему. Еще нужно было не забывать говорить "спасибо" и "пожалуйста". И, конечно же, не следует разговаривать с полным ртом. Однако самым важным, по словам мамы, было то, что он не должен начинать есть, пока не будет произнесена молитва и другие не приступят к трапезе.

Наконец настал долгожданный день. Ронни, одетый в свой самый лучший костюм, в начищенных туфлях, аккуратно подстриженный, отправился к Тедди Игану. Мама Тедди открыла дверь и сердечно поприветствовала его.

Через некоторое время все прошли в столовую. Что за картина предстала взору взволнованного Ронни! Никогда в жизни не видел он такого изобилия яств. Стол был уставлен изумительными блюдами, по краям стояли тарелки с золотой окантовкой и лежали серебряные приборы. Ронни казалось, будто его пригласили в королевский дворец – настолько все было необычно. Он не сомневался, что его ожидает самый удивительный обед из всех, на которых ему доводилось присутствовать, и твердо решил вести себя примерно. Вскоре в столовую вошел мистер Иган, и все заняли свои места за столом.

Надо сказать, что между семьями Ронни и Тедди существовало одно важное различие: семья Ронни была христианской, и каждый прием пищи там начинался с молитвы; однако в семье Тедди все было иначе. Здесь никто никогда не молился и, конечно же, никогда не произносилось благодарение за пищу. Из-за этого и возникла проблема.

Еду быстро разложили по тарелкам, и на лице Ронни появилась довольная улыбка, когда он взглянул на кушанья на своей тарелке. Он вспомнил библейскую историю о Вениамине, которому старший брат дал двойную порцию. Нечто подобное ощущал и Ронни.

Он уже собирался приступить к еде, как вдруг остановился и отложил в сторону нож и вилку. Он вспомнил то, о чем ему говорила мама, и оглядел сидящих за столом. Да, все остальные начали есть. Но ведь они не поблагодарили Бога за пищу! "Как же так! – удивился Ронни. – Что же мне делать?!"

Не зная, что предпринять, он просто ждал.

Вскоре миссис Иган заметила это.

– Ронни, что случилось? – мягко спросила она. – Что-нибудь не так? Может быть, тебе положили то, что тебе не нравится?

– О нет, все в порядке, спасибо, – ответил Ронни, весь вспыхнув.

– Ну, тогда приступай, – предложил мистер Иган. – Видишь, все уже начали.

– Да, сэр, спасибо, – ответил Ронни, густо покраснев, но по-прежнему не дотрагиваясь до еды.

– Может быть, ты себя неважно чувствуешь? – с тревогой в голосе спросила миссис Иган.

– О нет, пожалуйста, спасибо, – пробормотал Ронни. – Я чувствую себя хорошо, спасибо.

Мистер Иган положил нож и вилку на стол.

– Тогда в чем дело, сынок? – спросил он.

К этому времени все перестали есть и смотрели на Ронни, который уже жалел о том, что вообще пришел на этот обед. Как же ему ответить?

– Ну, скажи, в чем дело? – настаивал мистер Иган. – В картошке, или в капусте, или в подливе? В чем? Если тебе не нравится эта еда, мы предложим тебе что-нибудь другое.

– Нет, пожалуйста, не нужно. Все замечательно, – ответил Ронни. – Все просто замечательно. Только...

– Только что? – спросил мистер Иган.

– Только все это не было благословлено, – ответил Ронни, собравшись с духом и выплеснув наконец то, что волновало его. – Иисус не благословил эту еду.

На мгновение воцарилась тишина. Затем мистер Иган взглянул на супругу, и на этот раз покраснели они. Мистер Иган первым нарушил молчание.

– Ронни прав. – сказал он. – Молодец, сынок. Спасибо, что напомнил нам. Давайте склоним головы, и я произнесу слова благодарения.

Все склонили головы.

"Дорогой Господь, – начал мистер Иган. – Благодарим Тебя за эту пищу. Благослови ее. Укрепи наше тело и дух. Вспомни всех тех, кто пребывает в нужде. Во имя Иисуса Христа. Аминь".

Снова воцарилось молчание. На этот раз оно было прервано стуком ножа и вилки о тарелку Ронни. Теперь, когда все было сделано как следует, он наверстывал упущенное.

Смотрите!

Джерри было всего десять лет, но для своего возраста он был очень крупным мальчиком. Какие мускулы! Какая широкая грудная клетка! Сильный, как бычок, он мог пробить мяч дальше всех ребят в команде. К тому же он мог усердно трудиться. Но только тогда, когда сам этого хотел, что случалось не часто.

К сожалению, Джерри прекрасно знал о своей силе и считал, что и все остальные должны о ней знать. Он требовал постоянного внимания к себе и своим успехам. Джерри хотел, чтобы все непременно смотрели на него и восхищались тем, что он делает.

– Смотрите, как я сейчас попаду по этому мячу! – кричал он.

Или:

– Смотрите, как я гребу на лодке! Или:

– Смотрите, как я еду на велосипеде! Даже перед тем, как запеть, он говорил:

– Смотрите, как я возьму эту высокую ноту!

Всем это порядком надоело, потому что никто не любит смотреть на тех, кто требует к себе постоянного внимания.

И, конечно же, рано или поздно со всеми, кто хвастает, обязательно что-нибудь случается. Библия говорит: "Погибели предшествует гордость, и падению надменность" (Притч. 16:18).

Так же вышло и с Джерри.

Как-то раз он проводил каникулы на морском побережье. В ясные тихие дни родители разрешали ему одному уплывать на лодке в море. Какое удовольствие получал он при этом! И он умел хорошо грести. В этом не было никакого сомнения. Джерри мог так быстро работать веслами, что любому было бы непросто угнаться за ним.

Но он портил все впечатление о себе снова и снова повторявшимися возгласами:

– Смотрите! Смотрите! Смотрите!

Вот тогда-то все и произошло. Это было так забавно! Если бы ты был там, то тоже не смог бы удержаться от смеха.

В тот день вслед за Джерри в другой лодке плыл еще один мальчик, быстро его нагонявший. Джерри заметил его и, развив предельную скорость, старался удержать дистанцию, потому что даже помыслить не мог, что кто-то сумеет его обогнать.

– Смотрите, как я сейчас обойду его! – кричал он. – Смотрите!

Вдруг уключина правого весла Джерри выскочила из отверстия. Джерри по инерции швырнуло назад, и он упал на спину, высоко вскинув ноги. Одновременно он выпустил из рук весло; оно упало в воду, и его тут же подхватило течение.

Спустя мгновение Джерри пришел в себя и огляделся вокруг. И тут он увидел, что находится далеко от берега и всего лишь с одним веслом. Что делать? Но Джерри отличался находчивостью и был преисполнен решимости не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Итак, он перенес одно из креплений весел к заднему борту лодки, вставил в него единственное оставшееся весло и, стоя на ногах, начал использовать его как пропеллер.

Лодка устремилась вперед, и вот он уже снова кричал людям на берегу:

– Смотрите! Все смотрите на меня!

Но в этот день ему явно не везло.

Именно в тот момент, когда он мощным движением развернул весло, чтобы заставить лодку плыть быстрее, оно тоже выскочило из крепления; и, потеряв равновесие, Джерри полетел за борт.

И, конечно же, все смотрели на него именно в тот момент, когда он меньше всего этого хотел. Вскоре со всех сторон к нему начали стягиваться лодки. Какой-то мужчина выловил его из воды и доставил на берег. Другой спас его лодку, в то время как третий отправился на поиск весел.

Печальную картину являл собой Джерри, идя по берегу, – вода стекала с волос, рубашки, брюк и выплескивалась из туфель.

– Смотрите! – крикнул кто-то из толпы.

Джерри обернулся, в его глазах вспыхнул огонь. Но что он мог сказать в ответ? Все вокруг смеялись, и он тоже рассмеялся.

Он прекрасно усвоил этот урок и больше ни разу не крикнул: "Смотрите!"

Юноша, который нашел "черное золото"

– Вот было бы здорово, если бы вообще не нужно было работать! – мечтательно произнес Дуглас. Они с отцом путешествовали во время отпуска.

Отец улыбнулся, на мгновение переведя взгляд с дороги на своего девятилетнего сынишку.

– Возможно, – ответил он. – Но не думаю, что это принесло бы нам пользу. Не зря говорится, что праздность – мать всех пороков. Более того, представь, что было бы, если бы всем в голову пришла такая мысль.

– Одновременно прекратить работать?

– Именно.

– Это было бы здорово! – воскликнул Дуглас. – У всего мира был бы один большой праздник.

– Большой что? – переспросил отец. – Минуточку. Это значит, что все фермеры перестали бы работать. И железнодорожники. И те, кто собирает машины и добывает нефть. И все остальные. И тогда не стало бы еды. Все магазины закрылись бы. Никто не смог бы путешествовать. И ты не смог бы купить машину. А если бы она у тебя была, тебе не удалось бы достать для нее бензина. Нет, ничего хорошего из этого не вышло бы. Чтобы жить, нужно трудиться. Каждый должен работать, вносить свой вклад.

– Кстати о бензине, – заметил Дуглас. – Твой бак почти пустой.

– Верно! – воскликнул отец. – Придется остановиться на следующей заправочной станции.

Они затормозили у красных бензоколонок автозаправочной станции, стоявшей на обочине дороги, и подождали, пока служащий наполнит их бак бензином.

– А знаешь, – сказал отец, когда они снова тронулись в путь, – эти красные бензоколонки – памятник упорному труду. Когда я вижу их, я всегда вспоминаю человека, без которого их не было бы. Как он работал!

– А кто он? – спросил Дуглас.

– Я расскажу тебе одну историю о юноше, который нашел "черное золото", – ответил отец.

– Давай, – обрадовался Дуглас, предвкушая интересный рассказ.

– Не знаю, сколько ему тогда было лет, – начал папа, – но он был еще подростком, когда услышал о том, что в Пенсильвании нашли "черное золото". Ты ведь знаешь, нефть называют черным золотом, потому что она почти такая же ценная, как золото.

Это произошло в 1859 году, когда в Америке пробурили первую нефтяную скважину и нефть фонтаном брызнула из-под земли с глубины более чем двадцать метров. Итак, этот паренек, которого звали Шофильд, провел восемь лет в поисках по всей Пенсильвании места, где можно было бы добывать нефть. Он разыскивал нефть так, как другие ищут золото. И вот кто-то сообщил ему, что далеко на западе, в Калифорнии, есть земля, где, судя по всему, залегает нефть.

Тогда Шофильд отправился на запад и в 1875 году начал искать нефть в южной части Калифорнии. Спустя какое-то время ему в голову пришла мысль о том, что нефть может залегать в каньоне Пико, в десяти километрах от Ньюхолла, и он решил попытаться пробурить скважину там. Но он не смог бы этого сделать один и без каких-либо средств. Тогда он уговорил нескольких друзей одолжить ему денег, а одного друга – Алекса, большого, сильного парня, – отправиться вместе с ним.

Итак, они вдвоем отправились в каньон. Как они работали! У них не было современной техники для бурения, и все приходилось делать вручную. Прилагая все силы, они загоняли бур в землю. Вскоре они приноровились использовать молодые деревца, чтобы вытаскивать его обратно.

День за днем друзья трудились, несмотря на изнуряющее пекло, загоняя бур в землю и выжидая, пока он под воздействием согнутого ствола дерева выталкивался наружу. По истечении тридцати дней они проникли вглубь на девять метров, то есть в среднем по тридцать сантиметров в день. Конечно, по мере того как скважина становилась глубже, им было труднее продвигаться вперед. И представь их радость, когда песок почернел, и через скважину начала просачиваться нефть! Они собрали ее всю - оказалось, в день они получали по две бочки.

Затем они пересекли каньон и все начали заново. Тянули и толкали, снова тянули и толкали, и так час за часом, день за днем. И ни на мгновение не задумывались они о том, насколько утомительной была их работа. Они верили в то, что там есть нефть, и решили во что бы то ни стало найти ее.

Через месяц они снова проникли вглубь где-то на девять метров. И снова пошла нефть – около двух бочек в день. Их надежда окрепла Они решили пробурить еще одну скважину. Вперед – назад, вперед – назад, и так день за днем. Но на этот раз даже на глубине девяти метров нефти не оказалось. Скважина была сухой. Какое разочарование!

Однако друзья не сдались, нет! Они снова принялись за работу. Вперед – назад, вперед – назад – день за днем, день за днем. Девять метров, восемнадцать метров, тридцать метров. Нефти все нет. Но они не сдавались. Шестьдесят метров. Девяносто метров. Сто двадцать метров. Нефти все нет. И все равно они не падали духом.

Даже не могу представить себе, как им это удалось. Кажется, что это просто невозможно с той примитивной техникой, которая у них была. Но они продолжали продвигаться вперед, и, по мере того как проходили недели и месяцы, скважина становилась все глубже и глубже. Сто двадцать метров. Сто пятьдесят метров. И, наконец, сто восемьдесят метров! Только представь себе!

– И они нашли нефть в конце концов? – спросил Дуглас.

– Конечно, нашли, – ответил отец. – И она ударила фонтаном, по сто пятьдесят бочек в день. Это была первая крупная нефтяная скважина в Калифорнии.

– Вот это да! Наверное, они были очень счастливы!

– Несомненно. Однако этот день принес не только "черное золото", которое потоком хлынуло из отверстия в земле, но и автомобили, миллионы автомобилей, дизели, корабли, самолеты, новые дома, города, новые производства и благосостояние многим людям.

– Удивительно, – промолвил Дуглас.

– Да, – согласился отец. – И все благодаря тому, что два молодых человека любили и умели работать.

Почему Кристина передумала

– Ах, мамочка! – воскликнула Кристина. – Как замечательно! На этой неделе у меня появится новое платье!

– Да, это и впрямь замечательно, – согласилась мама.

– Думаю, на этот раз я выберу зеленое, – взволнованно сказала Кристина – А потом я куплю коричневую шляпку и маленькую коричневую сумочку. Они так хорошо будут смотреться с моими коричневыми туфлями.

– Это действительно будет очень красиво смотреться, – согласилась мама. – И знаешь, дорогая, ты заслужила это. Ты была такой хорошей девочкой, так усердно трудилась и экономила каждую копейку. Когда ты хотела бы отправиться за покупкой?

– Как можно скорее. Можно сделать это завтра после обеда?

– Думаю, да. Сколько у тебя денег?

– Девятнадцать долларов, – ответила Кристина, открывая кошелек и в который раз за этот день пересчитывая свои драгоценные сбережения.

– Отлично! – сказала мама. – Думаю, дорогая, ты достаточно накопила. Для этого потребовалось немало усердного труда. Теперь ты сможешь приобрести платье, о котором давно мечтала.

– Надеюсь, мы найдем что-нибудь подходящее, – вздохнув, сказала Кристина. – Красивого бледно-зеленого цвета, может быть, с редкими цветочками. Как ты думаешь?

– Думаю, это будет неплохо, – ответила мама. – В любом случае, мы разыщем самое лучшее во всем городе платье.

Кристина едва могла дождаться того момента, когда им предстояло отправиться в город. Наконец он настал. Они сели в автобус и отправились в путь.

По дороге в город автобус время от времени делал остановки, и Кристина заметила развешанные повсюду большие красочные плакаты. На них были изображены двое оборванных детей, один из них на костылях, потому что у него не было ноги. Сверху большими буквами было написано: "Красный Крест призывает всех помочь им!"

– О чем этот плакат? – поинтересовалась Кристина.

– Должно быть, сегодня день Красного Креста, – ответила мама. – А я совсем забыла.

– Но причем здесь плакат, – не поняла Кристина, – и эти бедные дети?

– Эти бедные маленькие детишки, – ответила мама, – олицетворяют всех тех детей, которые страдают от войн, землетрясений и других бедствий. Очень многие из них потеряли отцов и матерей. И вообще все. Это очень, очень грустно. И теперь добрые люди пытаются сделать все, что в их силах, чтобы помочь таким детям.

– И у них нет ни еды, ни хорошей одежды? – спросила Кристина.

– Многие из них умерли бы с голоду или от холода, если бы не Красный Крест и другие организации, оказывающие им помощь.

– Мы тоже должны помочь им, – сказала Кристина.

– И непременно поможем, – ответила мама. – А вот и наша остановка. Магазин, в который я хочу тебя отвести, в нескольких метрах отсюда.

Они вышли с автобуса и поспешили в магазин.

– Снова этот плакат, – заметила Кристина, приостанавливаясь, чтобы лучше разглядеть изображенных на нем несчастных детей.

– Да, они здесь повсюду, – сказала мама. – Вот мы и пришли. Как тебе нравится вон то зеленое платье на витрине?

– Очень красивое, – ответила Кристина, – но не совсем такое, как я хочу. Давай зайдем в магазин и посмотрим, что у них есть еще.

Они подошли к лифту.

– Даже здесь повесили этот плакат, – заметила Кристина, когда они поднялись на четвертый этаж.

– Да, действительно, – согласилась мама. – Думаю, сегодня люди пожертвуют много средств в помощь этим бедным детям.

И вот они в отделе готового платья, и продавщица подносит им все зеленые платья, какие только есть в продаже. Кристина тщательно осмотрела все их, переходя от одного к другому, и радости ее не было предела. Но как сложно сделать выбор – все платья такие красивые! Наконец она выбрала одно, казалось, именно то, что нужно. Оно было подходящего цвета и размера, и цена ее вполне устраивала. Но почему-то все равно Кристина не могла сказать: "Да". Что-то останавливало ее. Но что именно, она не могла понять. Может быть, те бедные дети, которые смотрели на нее с плаката на ящике Красного Креста, установленном на прилавке? Девочка никак не могла забыть их грустных лиц.

– Мама, – наконец сказала она, – кажется, я не смогу сейчас ничего решить. Давай на какое-то время отложим это платье и поищем что-нибудь еще.

– Думаю, ты вряд ли найдешь что-то лучше, – ответила мама. – Но решать тебе, ведь это твои деньги.

Продавщица пообещала отложить платье на пару часов, и мама с Кристиной вышли из магазина.

– Кристина, я не понимаю тебя, – сказала мама. – Это платье как раз такое, какое ты хотела.

Но, казалось, Кристина не слышала ее. Ничего не ответив, она направилась в сторону женщины в форме сотрудника Красного Креста, стоявшей рядом с огромным плакатом, изображавшим двоих оборванных детей.

– Вам нужно много денег, чтобы помочь этим бедным детям? – спросила она.

– Да, милая, – ответила женщина, – много. Во всем мире миллионы таких детей - голодных и раздетых, – и мы стараемся помочь всем.

– Если ты не возражаешь, я хотела бы отдать деньги, которые я скопила на платье,- сказала Кристина маме. – Понимаешь, у меня есть много старых платьев, и я могу обойтись без нового. И, знаешь, ведь я снова могу накопить денег.

С этими словами Кристина достала из кошелька свои драгоценные сбережения и вручила их женщине.

– Большое спасибо, – с улыбкой промолвила та. – Да благословит тебя Бог, милая.

Кристина не понимала, почему в глазах женщины стояли слезы. Тут она взглянула на маму и увидела, что в ее глазах тоже блестели слезы.

– Мамочка, теперь мы можем возвращаться домой, да? – спросила она.

– Кристина, – сказала мама, – ты самая непредсказуемая и замечательная девочка на свете, А вот идет и наш автобус.

Снова этот пруд!

В саду у Джонни находился пруд с водяными лилиями, золотыми рыбками и мостом. Да, и еще там был водопад – папа иногда включал воду, чтобы гости могли любоваться им.

Пруд, устроенный среди карликовых деревьев и кустарника, превращал эту часть сада в прекрасную картину, и все было таким безмятежным, что посторонний человек не мог бы даже предположить, что с кем-то из детей здесь могло случиться несчастье.

Нет, в пруду невозможно было утонуть, потому что он был всего около полуметра глубиной. Однако на воде с людьми могут приключиться и другие неприятности.

Действительно, на этом самом пруду произошло столько всего непредвиденного, что мама запретила детям играть вблизи него без ее особого разрешения.

– Нет, Джонни, – отрезала она в то утро, – и бесполезно клянчить. Сегодня я не разрешаю тебе играть на пруду. Твоя одежда едва успела высохнуть с прошлого раза, когда ты упал в него. Более того, ты ведь знаешь, что сегодня придет миссис Норман с Мэри, и тебе придется развлекать ее.

– Сегодня придет Мэри? -Да.

– Здорово! – воскликнул Джонни. – Мы снова будем вместе играть!

– Но только не на пруду, – напомнила мама. – На тебе будет твоя самая красивая одежда. Поэтому держитесь с Джоан подальше от пруда, понял?

– Хорошо, мама, – ответил Джонни, а маленькая Джоан эхом вторила брату:

– Халасо!

Однако в действительности все оказалось не так уж хорошо. Дело в том, что Мэри была очень милой маленькой девочкой. Едва появившись в саду, она радостно воскликнула:

– Ой, какой замечательный пруд! Джонни, давай поиграем в пруду!

Парусник Джонни стоял на якоре в одной из крошечных бухт, и Мэри бросилась к нему через сад. Джонни поспешил за ней, следом за ними Джоан – дети были одеты во всё самое лучшее, чтобы произвести впечатление на миссис Норман.

К тому моменту, когда они достигли пруда, Мэри уже стояла на камнях и пыталась дотянуться до парусника. Она хотела подтолкнуть его, чтобы он подплыл к берегу.

– Какой красивый парусник! – восхищенно произнесла она. – С ним будет так приятно играть!

– Сейчас я достану его для тебя, – сказал польщенный Джонни, беря в руки палку и совершенно забыв о том, что мама наказывала ему совсем недавно.

– Не беспокойся, – ответила Мэри. – Я сама достану его. Смотри!

И Джонни увидел нечто большее, чем ожидал увидеть, ибо Мэри, подавшись вперед в попытке дотянуться до парусника, потеряла равновесие и плашмя упала в мутную зеленоватую воду.

Шлеп!

Мэри упала в пруд в своих восхитительных новых туфельках и красивом новом платье, намочив свои золотистые кудряшки. Конечно, она не оставалась долго в воде, но тем не менее вид у нее был плачевный. А тут и Джонни, потянувшись, чтобы помочь Мэри выбраться, упал вслед за ней!

Что за ужасное зрелище представляли они, когда вернулись в дом, – вода стекала с их волос, капала с одежды, выплескивалась из туфель!

Видели бы вы лицо мамы, когда она заметила их! Это тоже было зрелище. Выражение лица красноречиво говорило о чувствах, обуревавших ею.

Затем последовало раздевание, вернее сказать, отдирание одежды, поскольку она так намокла, что буквально прилипла к телу. Когда дети сняли одежду, им пришлось вымыться и обсушиться, а мама тем временем торопливо подыскивала, во что бы их одеть. Как раз в тот момент, когда хлопоты были в самом разгаре, из дальнего утла сада донесся чей-то визг.

– Только не это! Это же Джоан! – воскликнула мама. – Должно быть, с ней что-то случилось.

Выбежав из дома, чтобы выяснить, в чем дело, они увидели что-то крохотное, изо всех сил старающееся выкарабкаться из пруда на берег. Это была Джоан. Видели бы вы, что осталось от ее красивого нового платья! Она попыталась сорвать водяную лилию, и ее постигла та же участь, что и Мэри.

Невозможно описать, что выражало лицо мамы в тот момент. По-моему, оно говорило даже о большем, чем прежде.

А когда миссис Норман и Мэри ушли – на Мэри было кое-что из старой одежды Джонни, – мама дала волю своим чувствам!

– Если я говорю: держитесь подальше от пруда, – начала она, грозя пальцем, - я именно это имею в виду. И не имеет значения, кто приходит к вам в гости или что этот гость предлагает вам!

Вы сами можете догадаться, почему Джонни и Джоан больше ни разу не ослушались маму, когда речь шла о пруде.

Вальтер и волки

Вальтер был необычайно взволнован. Его отец собирался отправиться в поход и только что сказал, что берет сына с собой! Вальтер любил отправляться с отцом в поездки, но чтобы на целую неделю – в это даже трудно было поверить! Более того, они будут спать в палатке и готовить еду на костре.

Следующие несколько дней ушли на подготовку палатки и спальных мешков; нужно было уложить все необходимое: котелок, миски, топор, фонарь и прочее. По мере того как кипа вещей в гараже росла, Вальтеру все труднее и труднее было сдерживать свое возбуждение. Он отправится в поход в горы, да еще с отцом!

Наконец долгожданный день настал. Группа состояла из четырех человек – отца, двух его друзей и Вальтера, Часть вещей они уложили в багажник машины, остальные привязали сверху.

Добравшись до гор, они проследовали по извилистой дороге, проходившей через живописные леса, все выше и выше, пока наконец не забрались так высоко, что верхушки самых высоких деревьев оказались внизу. Когда они смотрели вниз, их взорам открывались живописные картины лесов, озер и рек, находившихся на большом расстоянии от них.

И вот они достигли прекрасного озера, раскинувшегося меж высоких гор. Отец сказал, что это именно то место, куда они стремились, но самое лучшее место для стоянки располагалось на другом берегу озера. Они заехали так далеко, как только было возможно, выгрузили вещи и начали обустраиваться. Вскоре они поставили палатку и развели костер, на котором предстояло приготовить ужин.

Вальтер был в восторге – так все было необычно и чудесно! Он никогда не видел ничего подобного – тихая гладь озера, солнце, садившееся за громадные вершины гор, отдаленные крики диких зверей.

– Что это за звери? – спросил он отца. – Похоже на лай собак.

– Это волки, – ответил отец. – Здесь, высоко в горах, их много. Но они не потревожат нас Они далеко отсюда.

Вальтер старался не думать о волках, но мало-помалу его начало одолевать любопытство. "Возможно, они далеко, – подумал он, когда в ту ночь лег спать. – А ведь они могут подойти ближе". Но рядом с ним в палатке отец и два его друга. Стоит ли ему беспокоиться? С этой мыслью он и уснул.

На следующее утро все встали рано и отправились вдоль покрытого лесом берега озера.

Какое это было замечательное время! Никогда прежде Вальтер не чувствовал себя таким счастливым. Он мечтал о том, чтобы всю жизнь провести здесь, в горах. Но, конечно же, это было невозможно.

И вот настал тот день, когда нужно было покидать озеро. Собрали палатку, а вскоре и все вещи были упакованы.

Отец с друзьями уложили рюкзаки и понесли их к машине. Вальтер шел рядом с ними. Вдруг отец остановился.

– Зачем нам нести все это вокруг озера? Не лучше ли пройти по заболоченной части. Хотя для Вальтера здесь будет слишком глубоко. Давайте мы втроем пойдем напрямик, подготовим машину, а Вальтер тем временем обогнет заболоченную часть озера и встретится с нами на той стороне. Договорились?

– Конечно, – согласился Вальтер. – Я буду там раньше вас.

Мужчины рассмеялись, понимая, что вряд ли ему удастся сделать это.

Вальтер отправился в путь – его дорога пролегала через безлюдную местность. Конечно, он не возражал против того, чтобы остаться одному, но ему не нравился этот звук – вой волков. Почему-то на этот раз он, казалось, раздавался ближе, чем раньше.

Вальтер прибавил шагу, полный решимости первым добраться до машины. Прокладывая путь сквозь низкий кустарник и карабкаясь по огромным камням, он добрался до конца озера и начал огибать его, как вдруг увидел нечто такое, отчего кровь в жилах застыла. По склону горы в его сторону бежала стая волков! Их было семнадцать. Как Вальтер ни был напутан, он успел сосчитать их. Они были крупными; от одного их вида у Вальтера замерло сердце.

Поблизости находился огромный валун, и Вальтер попытался вскарабкаться на него в надежде затаиться. Но ему никак не удавалось за что-нибудь зацепиться, и он снова и снова сползал вниз. Тем временем волки приближались. Трудно сказать, преследовали они Вальтера или нет, но он был уверен в том, что волки гнались за ним.

Тогда он закрыл глаза и взмолился: "Дорогой Господь! Пусть волки не причинят мне вреда! Пожалуйста, пусть они уйдут!"

Теперь стая волков была в трех метрах от него. Холодный взгляд волчьих глаз наполнил его душу ужасом. Затем произошло нечто удивительное.

– Неожиданно, – рассказывал мне позже Вальтер, – волки развернулись и бросились обратно в горы. Что заставило их отступить? Может быть, они увидели сияние, исходившее от моего ангела-хранителя?

– Не стану этого отрицать, – ответил я.

После того как волки убежали, Вальтер продолжил путь. Вскоре он был у машины, где отец с друзьями с беспокойством ожидали его.

– Почему тебя так долго не было? – спросили они. – Где ты задержался?

Тогда Вальтер рассказал, что с ним произошло.

– Иисус вовремя услышал мою молитву, – сказал он.

Нетерпеливый Ван

Ван очень не любил ждать. По утрам он требовал завтрак сию же секунду, как только спускался вниз. Он хотел, чтобы обед ему подавали сразу же, едва он возвращался из школы. И он всегда раздражался, если кто-то заставлял его ждать.

Когда приближался день его рождения или Рождество и Ван предвкушал подарок, которого давно и страстно ждал, он переживал мучительные времена. Каждый день казался ему неделей, а неделя – годом. Снова и снова он подходил к отцу или матери и спрашивал:

– Сколько еще ждать?

Родители указывали ему на дату в календаре, но немного погодя он опять приставал к ним с тем же вопросом.

Так же случилось и на этот раз, когда он захотел получить в подарок новый велосипед. Он и в самом деле едва не свел всех с ума, снова и снова спрашивая, когда же ему наконец его подарят. Родители уже жалели о том, что пообещали ему велосипед, такое беспокойство он всем причинял.

Вану казалось, что прошла вечность, прежде чем он наконец получил долгожданный велосипед. На какое-то мгновение он был удовлетворен, любуясь яркой рамой и блестящими хромированными ободами. Затем, сгорая от нетерпения скорее прокатиться на нем, он на полной скорости бросился на улицу. Он носился туда и обратно, туда и обратно, все быстрее и быстрее, пока окончательно не выдохся.

На следующее утро он поднялся раньше всех, с нетерпением предвкушая катание на велосипеде. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что переднее колесо спустило!

Он лихорадочно начал искать насос, но никак не мог его найти.

– Где насос? – громко крикнул он. – Мне нужен насос для велосипеда.

Из-за двери родительской спальни высунулась голова отца.

– Что за шум? – спросил он.

– У меня спустило переднее колесо, – сердито крикнул Ван, будто отец был в этом виноват.

– Если даже и так, – произнес отец, – нет причины будить всю семью в столь ранний час.

– Но мне нужен насос! – крикнул Ван. – И нужен прямо сейчас. Я хочу кататься.

– Насос сломан, – спокойно ответил отец.

– Что же мне тогда делать? Мне нужен насос. Я хочу кататься.

– Насоса нет, – строго произнес отец. – Поэтому, боюсь, тебе придется подождать или самому сходить на автозаправочную станцию и попросить, чтобы тебе там накачали колесо. А теперь, – добавил он, закрывая дверь, – дай нам отдохнуть в тишине и покое.

– "Сходи на автозаправочную станцию!" – пробурчал Ван. – На это уйдет целых пятнадцать минут. Почему поблизости нет насоса, когда он так нужен?

Но толку от выражения недовольства не было, потому что папа удалился в спальню и в доме снова все стихло. "Если уж мне так хочется покататься утром, придется самому отправиться на автозаправочную станцию", – решил Ван.

Его совсем не вдохновлял этот поход. Всю дорогу он с негодованием толкал свой новый велосипед – для Вана это была чудовищная трата времени впустую. Можете себе представить, в каком настроении он наконец добрался до бензоколонки.

– Эй! – окликнул он служащего. – Мне нужно накачать колесо.

– Сынок, тебе придется минутку подождать, – ответил ему рабочий. – Сначала мне нужно обслужить клиента. Как только я освобожусь, я подойду к тебе.

Подождать минутку! Он не может ждать! Он и так уже вынужден был прождать пятнадцать минут. Почему бы служащему не подойти к нему сразу же, как только его позвали? Почему бы ему не оставить своего клиента и немедленно не накачать колесо? Ну надо же, вместо этого он говорит: "Подожди минутку!"

"Я сам все сделаю, – решил Ван. – Я не буду ждать "минутку" ни его, ни кого бы то ни было еще".

Итак, Ван поспешил туда, где находился насос, подключил воздух и попытался вставить манометр в клапан переднего колеса велосипеда.

– Лучше подожди меня, – окликнул его рабочий. – Я только что установил новый манометр и не уверен, что он правильно показывает давление. Я уже иду.

– Уже идете! – воскликнул Ван. – Вы идете целых пять минут! Я не собираюсь вас больше ждать. Я сам все сделаю.

– Хорошо, – согласился служащий. – Как знаешь. Ван сжал рычаг, и воздух со свистом устремился в шину.

– Так просто! – сказал себе Ван. – Хорошо, что я не стал его ждать.

Он был заворожен цифрами на циферблате. Давление быстро росло. Одна атмосфера. Две атмосферы. Три, четыре.

Если бы Ван не делал все в такой спешке, он бы проверил, насколько твердым стало колесо. И если бы у него было больше здравого смысла, он бы знал, что ни одно колесо не выдержит подобного давления.

Но он продолжал сжимать рычаг. Пять атмосфер! Шесть атмосфер! Семь!

Затем последовал звук, похожий на выстрел пушки, и Ван с ужасом увидел, как его новую шину разорвало на кусочки.

Бедный Ван! Он был страшно разгневан, но винить, кроме самого себя, ему было некого. Со слезами на глазах он побрел по улице, волоча рядом с собой велосипед и пытаясь представить себе, что скажет ему отец.

Служащий, поведавший мне эту историю, сказал, что колесо пришло в полную негодность. Его уже нельзя было починить.

– Это было новое колесо, – сказал он, – испорченное нетерпением.

Необычный дуэт

Там, там, там. Там, там, там. Там, там, там.

Казалось, этому не будет конца.

– Неужели не найдется никого, кто бы заставил этого ребенка перестать мучить пианино?! – воскликнул пожилой джентльмен с красным лицом, сидевший в холле гостиницы.- Я пришел сюда в поисках тишины и покоя, а вместо этого целый день только и слышу это "там, там, там"!

– Непозволительно так вести себя, – присоединился второй посетитель. – Это просто возмутительно!

– Я вообще не понимаю, зачем в гостиной отеля держат пианино, – добавил третий посетитель. – Эти звуки действуют мне на нервы!

– Детей следует учить вести себя тихо, – сказал четвертый постоялец.

– Почему они не закроют пианино на ключ? – поинтересовался пятый. – Тогда эта девочка не смогла бы на нем играть.

Последовала короткая пауза, во время которой недовольные посетители соображали, что бы еще сказать о маленькой девочке, стучавшей по клавишам пианино.

В тишине еще назойливее зазвучал все тот же звук:.

Там, там, там. Там, там, там. Там, там, там.

– О нет! – воскликнул джентльмен с красным лицом/-o Я не могу больше этого выносить! Я буду жаловаться управляющему!

– Правильно, – поддержали его остальные. – Как же мы не подумали об этом раньше? Давайте все вместе пойдем к нему и скажем, что покинем гостиницу, если он не закроет пианино на ключ или не сделает так, чтобы эта девочка не тарабанила по нему.

Итак, все вместе они направились к управляющему гостиницей.

– Чья это девочка без устали стучит по клавишам? – гневно спросил один из пришедших.

– Моя, – ответил управляющий.

– Так почему вы не прикажете ей прекратить это безобразие? – удивился посетитель.- От нее никому нет покоя.

– Извините, – сказал управляющий. – Конечно, мне следовало бы раньше велеть ей прекратить играть, но она не совсем здорова. И пианино – единственное, что доставляет ей радость. Она мечтает когда-нибудь стать знаменитой пианисткой. Но тем не менее она, конечно же, не должна досаждать постояльцам. Я скажу ей, чтобы она перестала играть.

Не сказав больше ни слова, он пошел в гостиную, а рассерженные посетители последовали за ним, чтобы убедиться в том, что он сдержит свое обещание.

Неожиданно все остановились, потому что, едва управляющий открыл дверь, из гостиной полилась такая замечательная музыка, какой никто из них давно не слышал.

Все столпились у двери, заглядывая внутрь. Маленькая девочка все так же сидела за пианино и по-прежнему играла свое любимое произведение. Но рядом с ней сидел добродушного вида седовласый джентльмен в темном костюме. Все узнали в нем постояльца отеля, но никто даже представить себе не мог, кто он такой на самом деле. Теперь, когда он сел за пианино рядом с девочкой и взял звучные, волнующие аккорды, они сплелись с ее тихой, незатейливой мелодией и преобразили ее. Его сильные, гибкие пальцы бегали по клавишам, время от времени пересекаясь с ее пальчиками, творя красоту и гармонию звука и наполняя сердце девочки высочайшей радостью.

Именно так она мечтала играть! Именно такую музыку она пыталась извлечь из пианино, прилагая все свое умение. Безмерно счастливая, она играла свое маленькое произведение со всем мастерством, на которое только была способна, и в торжественной музыке маэстро была слышна ее незатейливая мелодия.

Там, там, там. Там, там, там. Там, там, там.

Посетители вернулись в холл. Они больше не были разгневаны, но испытывали чувство стыда. Они сознавали, что, в то время как они ворчали и жаловались, этот постоялец, этот великий музыкант, которого больше других могла бы задеть плохая игра девочки, пришел ей на помощь. Поддержав своим великим талантом ее неумелые попытки, он сделал игру девочки прекрасной.

Как часто мы бываем похожи на эту маленькую девочку! Наше самое искреннее старание быть такими, какими мы должны быть, оказывается порой неумелым и поэтому весьма раздражает окружающих. Как бы мы ни силились, в ответ слышим одни лишь жалобы и упреки. Но где-то рядом с нами находится великий Маэстро, ожидающий момента, чтобы сесть рядом и помочь нам Своим мастерством.

"Се, стою у двери и стучу", – говорит Он.

Но не в дверях гостиной, а в дверях наших сердец. И если мы позволим Ему войти, если мы только скажем: "Войди, Иисус, и помоги мне сыграть правильно", тогда в нашу незатейливую, нестройную мелодию вольется торжественная гармония, которую Он привнесет в нашу жизнь.

Тогда люди задумаются: "Что же произошло? Тебя будто подменили! Ты стал совсем другим".

А все оттого, что мы были рядом с Иисусом и учились у Него.

Дрозды-спасатели

Фермер Джонс был очень доволен. Рассада помидоров – все двадцать семь акров – хорошо принялась. Кусты уже были в цвету, что обещало большой урожай.

Осматривая свое огромное поле, фермер Джонс, конечно же, думал об урожае, который вскоре предстояло собрать, и о том, сколько он может за него выручить.

"Эти помидоры принесут мне по крайней мере четыре тысячи долларов, – размышлял он. – Надеюсь, с рассадой ничего не случится. Ведь это все, что у меня есть".

Но враг уже приближался. Это было целое полчище, только не людей, а гусениц, несметное количество гусениц. Они очищают поле от побегов, словно саранча, в мгновение ока.

Однажды утром, обходя свое поле, чтобы убедиться, что все в порядке, фермер Джонс заметил с одного края гусениц, и ужас охватил его. По горькому опыту он знал, что не пройдет и нескольких дней, как паразиты будут кишеть на грядках, уничтожая растения. Что же делать?

Фермер поспешил домой, чтобы поведать о случившемся жене.

– Скорей иди сюда, на поле нашествие гусениц! – крикнул он. – Наш урожай погиб.

Жена выбежала из дома, пораженная ужасной вестью, ибо она хорошо знала, чем это грозит. Жизнь семьи была поставлена на карту. Пища, одежда, кров – все зависело от будущего урожая, и вот теперь полчище гусениц напало на поле и уничтожало кусты помидоров у них на глазах!

Дети поспешили вслед за матерью. Они тоже были расстроены, потому что долгими часами работали в поле, помогая отцу подготавливать землю, сажать рассаду помидоров и поливать их.

– Что же нам делать? – воскликнул Джимми. – Мы не сможем уничтожить их всех.

– Да, уничтожить их мы не сможем, – согласился отец. – Их слишком много, и, похоже, они размножаются с каждой секундой.

– Папа, – сказала Мэри, – мы должны прямо сейчас попросить Иисуса помочь нам.

– Может быть, должны, – промолвил отец. – Но что Он сможет сделать для нас в таком несчастье?

– Папочка, но разве не сказано в Библии: "Я для вас запрещу пожирающим истреблять у вас плоды земные"? Почему бы нам не воспользоваться этим обещанием? – настаивала Мэри.

– Пожалуй, что так, – согласился отец. – Однако, думаю, уже слишком поздно.

– Я прямо сейчас найду в Библии это место, – сказала Мэри.

И нашла. Она нашла его в Книге Малахии и прочла остальным: "Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моем была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка? Я для вас запрещу пожирающим истреблять у вас плоды земные, и виноградная лоза на поле у вас не лишится плодов своих, говорит Господь Саваоф" (Мал. 3:10, И).

– Да исполнится обет Твой, Господи! – воскликнули они все вместе. – Запрети пожирающим! Спаси наше поле!

– Да, папочка! – пылко сказала Мэри. – Я знала, что эти слова здесь. Видишь, здесь говорится, что если мы честно отдаем десятину Богу, то Бог ради нас запретит пожирающим истреблять у нас поля. Папочка, ты платишь десятину, значит, Бог должен поступить так, как говорит. Может быть, Он только ждет, пока мы попросим Его об этом. Давайте помолимся прямо сейчас!

Мало-помалу и остальным передалась вера Мэри в обетование Небесного Отца. Все преклонили колени прямо в поле, среди кустов помидоров, и молились Богу, как никогда прежде не молились, прося обещанной Им защиты.

Отец молился. Мать молилась. Дети молились. Они говорили Богу о том, как старались быть верными Ему, как исправно и честно платили десятину Его благому делу и как хотели верно служить Ему во все дни своей жизни. Затем они поведали Господу о том страшном несчастье, которое постигло их, и о том, как им нужна была Его помощь.

Закончив молиться, они поднялись с колен.

И тут произошло нечто поразительное. Возможно, вам трудно в это поверить, однако я знаю, что это правда. Я сам побывал на этом поле, которое находится примерно в шестидесяти километрах от моего дома. Я сам разговаривал с фермером, его женой и детьми. Они собственными глазами видели это чудо и никогда в жизни не забудут его.

Едва они закончили молиться, как появился дрозд. Потом прилетел еще один, и еще, и еще. Десятки, сотни дроздов.

Расхаживая по полю, они уничтожили всех гусениц. После того как они, словно черная туча, бойко переговариваясь друг с другом, поднялись в небо и улетели прочь, в поле не осталось ни единой гусеницы.

Не пострадал ни один кустик, и вскоре весь урожай был собран.

Так Бог сдержал Свое обещание! Он призвал дроздов, чтобы те прилетели и спасли от беды Его верных детей, точно так же как Он послал ворона накормить Илию.

Дивный Бог! Чудный Спаситель! Давайте с еще большей уверенностью вверять Ему свою жизнь!

И все из-за миски

Начиная с самого раннего возраста и будучи уже вполне взрослыми – по крайней мере, они сами так считали, – Дулли и Дора постоянно ссорились из-за миски из-под заварного крема – они никогда не могли прийти к согласию, чья очередь ее выскребать,

В течение всех этих лет снова и снова возникал один и тот же спор.

– Теперь моя очередь выскребать ее.

– Нет, моя!

И ни один из них не помнил, чья же очередь была на самом деле. Обычно на помощь призывались папа или мама, которые иногда выносили правильное решение, иногда – неправильное. Редко обе стороны оставались довольными. Не понимаю, почему бы не вести запись того, кто и когда последним выскребал миску. Ведь это помогло бы решить проблему.

В этой миске таилось что-то загадочное. Она принадлежала этой английской семье по меньшей мере лет тридцать. Все старшие дети, которые давно выросли и покинули дом, так же выскребали и вылизывали ее и ссорились из-за нее. Может быть, именно поэтому она и была такой ценной в маминых глазах. Заварной крем определенно не получался таким, как надо, если его готовили в другой миске.

Когда однажды, несколько лет тому назад, в нее поверх порошка налили горячего молока и она треснула, все очень расстроились. Но каким-то образом, хотя и с трещиной, она не развалилась на части, будто хотела быть полезной семье до тех пор, пока все дети не вырастут.

И вот снова настало время Рождества, а значит, и время сливочного пудинга с заварным кремом. Как только миска появилась на столе, тут же, несмотря на Рождество, возник извечный спор.

– Сегодня моя очередь выскребать ее после обеда, – заявил Дудли.

– Нет, моя, и ты это прекрасно знаешь, – возразила Лора.

– Нет, не твоя!

– Нет, моя!

– Неужели вы не можете разобраться с этим без ссор хотя бы сегодня?! – воскликнула мама. – Если вы сейчас же не угомонитесь, наш праздничный обед будет испорчен.

Таким образом, на время спор удалось прекратить. Однако, по мере того как десерт подходил к концу, а заварной крем в миске убывал, Дудли и Дора с новым интересом начали следить за ней.

Ты думаешь, что двоих обычно благоразумных детей, только что съевших рождественский обед и до предела насытившихся, совсем не заинтересует выскабливание миски из-под заварного крема? Но тогда просто невозможно понять воздействие именно этой миски на Дудли и Дору.

Лишь только мама и папа встали из-за стола и удалились из гостиной, как снова разгорелся спор.

– Теперь моя очередь, – заявил Дудли. – И никаких возражений.

– А я говорю, моя, – настаивала Дора, крепко держась за миску. – Ты прекрасно помнишь, что выскребал ее, когда мы ели заварной крем в прошлый раз.

– Не выскребал.

– Нет, выскребал!

– В любом случае, на этот раз она будет моей, – решительно заявил Дудли, хватая одной рукой миску, а другой – ложку.

– Нет, не твоей, а моей, – парировала Дора, не выпуская из рук миску и потянувшись за ложкой.

Вот тут-то и случилось непредвиденное: борясь, они слишком сильно потянули миску в разные стороны, и старая добрая миска для заварного крема раскололась на две половинки.

Дудли и Дора на мгновение оцепенели, держа в руках по половинке миски, и заварной крем, за который они так отчаянно боролись, капал на пол, словно желтые слезинки. Дети от потрясения потеряли дар речи. Много раз они спорили из-за этой миски, но не могли даже предположить, что когда-нибудь она вот так расколется.

Затем они в один голос воскликнули:

– Ой, что скажет мама!

Я думаю, вы догадываетесь, что она сказала, потому что это ее очень-очень расстроило. Ведь из-за этого происшествия рождественский праздник был испорчен.

– Надеюсь, это послужит вам хорошим уроком, – сказала мама в заключение. – Чего вы добились, споря по поводу миски? Ничего! Вы даже лишились остатков заварного крема, который в ней был. А ведь насколько было бы лучше, если бы один из вас сказал: "Пусть в этот раз она будет твоей". Насколько бы лучше вы чувствовали себя сейчас. Да и наше праздничное настроение не было бы испорчено. А я не лишилась бы своей миски.

Каким-то образом случившееся повлияло на Дудли и Дору. Они навсегда запомнили это происшествие: то, как миска в их руках раскололась на две половинки, и то чувство сожаления, которое они испытали, когда из-за их глупой ссоры вещь, столь дорогая каждому члену их семьи, пришла в негодность.

После этого случая они стали гораздо лучше относиться друг к другу. А позже, об этом нельзя не сказать, когда наступил мамин день рождения, на столе перед ней появилась большая красивая коробка с надписью: "С горячей любовью от Дудли и Доры".

Внутри коробки находилась новая миска для заварного крема. Конечно, не совсем такая, как прежняя, но очень на нее похожая. Мама с благодарностью поцеловала Дудли и Дору и сказала, что очень рада получить от них такой подарок. И как же ей было не уронить слезинку в эту минуту!

Как Сидни привел маму в церковь

Вот уже три или четыре недели Сидни посещал лагерные собрания. Он получал от них больше удовольствия, чем от чего бы то ни было, и ничто не могло бы помешать ему ходить туда.

Ему нравились пение евангельских гимнов и рассказы проповедника о разных удивительных событиях из Библии.

Одно огорчало Сидни – его мама не хотела ходить вместе с ним на собрания. Он снова и снова пытался уговорить ее, но все было бесполезно. Она отвечала, что у нее есть занятия поважнее, или просто смеялась над ним и говорила, что он попусту тратит время.

Как-то в один из вечеров, когда проповедник попросил всех, кто готов отдать свое сердце Богу, выйти вперед и встать вокруг подиума, Сидни почувствовал, что проповедник обращается непосредственно к нему. Мальчик и раньше видел, как люди вставали и выходили вперед, и недоумевал, зачем они это делают. Но на этот раз все было иначе. Пробил его час. Поэтому он поднялся со своего места, прошел вперед, встал рядом с другими, и проповедник искренне помолился за всех.

Как он хотел, чтобы и его мама стояла здесь, рядом с ним, так же отдавая свое сердце Богу!

И тут его осенила идея: если мама не хочет прийти, чтобы послушать проповедника, то, может быть, проповедник согласится прийти к ним домой и встретиться с ней? Сидни решил попросить его об этом.

Как только собрание подошло к концу и проповедник закончил беседу со взрослыми людьми, Сидни подошел к нему.

– Сэр, могу я с вами поговорить? – спросил он.

– Конечно, – улыбнулся ему проповедник, – что у тебя на сердце, сынок?

– Это связано с моей мамой, – ответил Сидни. – Я хочу, чтобы она пришла на собрание, но она отказывается. Она считает, что и с моей стороны глупо ходить сюда. Видите ли, мама стала совсем не такой, как раньше. Она больше не молится и не читает Библию. Вместо этого она читает плохие книжки. А иногда она говорит плохие слова, и тогда ее очень неприятно слушать. Она ходит .куда-то вечерами. Я не знаю куда, но, боюсь, иногда она пьет, сэр. Да, она стала совсем не такой, как прежде.

– Мне очень жаль, – сказал проповедник. – Нужно что-то делать.

– Вот именно, сэр. Поэтому я решил поговорить с вами. Я хотел спросить, не могли бы вы прийти к нам и поговорить с мамой.

– С радостью, Сидни, – согласился проповедник. – Но сначала я хочу, чтобы ты кое-что сделал.

– Да, конечно. А что именно? Что я могу сделать?

– Я хотел бы, чтобы ты сказал своей маме все то, что только что сказал мне.

– Вы хотите сказать...

– Да, абсолютно все. Расскажи ей о том, как она изменилась, что она стала совсем другой и как это огорчает тебя. Это может подействовать на нее сильнее, чем любые мои слова.

Сидни задумался. Как ему решиться на то, чтобы сказать маме все? Но он все-таки решил попытаться.

– Я поговорю с ней, – промолвил он.

– Ты пообещал, – сказал проповедник. – Я буду молиться за тебя.

В этот вечер Сидни не ложился спать дольше обычного, пытаясь придумать, с чего бы начать. Это было непросто. Наконец мама спросила:

– Сидни, почему ты не ложишься спать?

– Ах, мамочка, – начал он.

– Иди ложись.

– Да, мама, – но Сидни все медлил.

– Почему же ты не идешь?

– Мама, – сказал Сидни, подходя к ней ближе, и в его голосе зазвенели слезы.- Что происходит? Ты не такая, как прежде. Ты больше не молишься вместе со мной. Ты никогда не читаешь мне Библию и не ходишь со мной в церковь. Ты...

– Сейчас же замолчи! – крикнула мама и, не сдержавшись, ударила его по щеке.- А теперь иди спать, и чтобы я никогда больше не слышала подобных слов. Вот так. Ступай!

Сидни лег в постель. Он был очень удручен, но, по крайней мере, он сделал все, что мог, и выполнил обещание, данное проповеднику.

Тем временем мама сидела неподвижно, обдумывая слова, сказанные Сидни. Она не хотела ударить его и теперь горько сожалела об этом. И, конечно же, сын был прав. Она стала не такой, как прежде. Совсем не такой! Раньше она была так счастлива, а теперь чувствовала себя глубоко несчастной и опустошенной. И Сидни заметил это. Он хотел, чтобы мама стала такой, как прежде, до того, как она стала отдаляться от Бога, начала часто ходить в кино, пить и курить. Он прав, конечно, прав. Она должна вернуться к прежней жизни и начать все заново. Это единственный выход.

Немного погодя Сидни, лежавший без сна в постели, услышал шаги на лестнице.

"Это мама, – подумал он. – Наверное, идет сюда, чтобы еще раз ударить меня за то, что я так говорил с ней".

Да, это была мама, только не та, какой он привык ее видеть все эти последние горестные недели и месяцы. Это снова была его родная, любящая мама, та, которую он знал раньше и которую так сильно любил. Она опустилась на колени у его кровати и расплакалась. Сидни вскочил с постели и встал на колени рядом с ней.

– Сидни, я знаю, что стала не такой, как раньше, – всхлипывала она. – Но начиная с сегодняшнего вечера с твоей помощью я стану прежней.

С этого момента все изменилось. Вернулось былое счастье. Они снова вместе пошли на церковное собрание и отдали свои сердца Богу. Сидни был счастлив оттого, что Иисус помог ему найти в тот вечер нужные слова для мамы.

Только протяни руку

Лето Лэрри проводил на ферме бабушки в штате Колорадо, где он отдыхал вместе со своим двоюродным братом Джеком. Как они оба любили ясное небо, яркий солнечный свет и все те удовольствия, которые дарит отдых за городом!

В низине долины, где находился дом, проходил оросительный канал – одна из рукотворных рек, несущих воду с покрытых снегом горных вершин в те районы, где почвы безводные, а дожди выпадают нечасто. Здесь Лэрри и Джек играли часами, иногда пуская кораблики и наблюдая, как те подпрыгивают в быстро текущем потоке, иногда просто сидя на берегу, опустив ноги в прохладную, освежающую воду.

К сожалению, ни один из них не умел плавать, и поэтому бабушка тоном, не допускающим возражений, строго-настрого запретила им купаться в канале. Мальчикам это, конечно же, не понравилось. Они считали, что ничего страшного не случится, если они просто окунутся, даже если не умеют плавать. Иногда они пытались спорить с бабушкой по этому поводу.

– Почему нам нельзя немного поплавать неподалеку от берега? – настаивал Лэрри.

– Потому что канал глубокий, и если вдруг вы поскользнетесь, то попадете в глубокое место и не сможете оттуда выбраться.

– Да нет, сможем! – убеждал ее Лэрри. – Для этого я достаточно хорошо плаваю.

– Но вы не понимаете того, – продолжала бабушка, – что течение гораздо сильнее, чем вы думаете, и оно снесет вас к шлюзу, прежде чем кто-либо из вас сможет выбраться на берег.

– К шлюзу? – удивился Лэрри. – Но он почти в полукилометре отсюда. Я запросто смогу выбраться прежде, чем меня снесет туда. И вообще, мы бы не забирались на середину канала. Все, чего мы хотим, так это поплескаться возле берега.

– Нет! – твердо заявила бабушка. – Это слишком опасно. Если бы вы оба были хорошими пловцами, тогда другое дело. Но так как вы не умеете плавать, я запрещаю вам заходить в воду. Вы можете и не заметить, как вас засосет насосом.

– Насосом? Каким насосом? – спросил Лэрри.

– Этот шлюз направляет потоки воды в мощный насос, который поднимает ее, чтобы орошать земли, лежащие выше. Если вы окажетесь там, вряд ли вам удастся выбраться живыми.

Этого было достаточно, чтобы вмиг отрезвить Лэрри. Ему вовсе не хотелось быть затянутым в насос. При мысли об этом по его спине побежали мурашки.

Но страх недолго владел им.

День был жарким. Безоблачное небо предоставляло летнему солнцу полную свободу безжалостно палить иссушенную землю.

Естественно, Лэрри и Джек направились к каналу – возле него было попрохладнее. Было слишком жарко, чтобы запускать кораблики; они просто лежали на берегу, опустив в воду ноги, и глядели в небо.

Вдруг Лэрри сел, на лице его появилось выражение решимости.

– Мне все равно, что говорит бабушка, – взорвался он, срывая с себя одежду.-o Я иду в воду.

– Будь осторожен, – предупредил Джек.

– Я буду осторожен, – ответил Лэрри. – Но я хочу прохлады. Если бы бабушке было так же жарко, как мне, она бы тоже пошла купаться.

С этими словами он с громким всплеском плюхнулся в воду.

-o Давай, Джек! – крикнул он. – Так здорово!

– Нет, – ответил Джек. – Я лучше не пойду. Бабушке это не понравилось бы.

– Да брось! – кричал Лэрри. – Она никогда не пробовала, поэтому не знает, что это такое. Здесь совсем неопасно. Здорово! Так прохладно!

Все выглядело довольно безопасно. Так оно и было – возле берега. Но Лэрри, по мере того как росла его отвага, начал передвигаться, нащупывая ногами дно. Понемногу он отходил все дальше и дальше от берега.

– Не заходи так далеко! – крикнул ему Джек.

– Все в порядке! – ответил Лэрри, радостно плескаясь в воде. – Давай же, Джек! Зачем жариться на солнце, если в этом нет необходимости?

– Но бабушка... – начал Джек.

– Бабушка! – крикнул Лэрри. – Если бы бабушка вошла в воду, она бы... А-а-а...

В следующий момент он ушел под воду.

Один шаг – и он оказался на глубине и почти без всплеска исчез. Когда наконец он появился на поверхности, его уже отнесло далеко вниз по течению.

Джек вне себя от ужаса начал кричать во весь голос:

– Лэрри в канале! Лэрри тонет! Бабушка! Бабушка! Скорее! Скорее!

Но бабушка была слишком далеко и не слышала его.

Тем временем Лэрри, с трудом пытаясь держать голову на поверхности воды, отчаянно бился, стараясь вернуться к берегу. Но это ему не удавалось. Он и предположить не мог, что течение такое сильное.

Тут он вспомнил, что его предупреждали о шлюзе, и смертельный ужас охватил его. Если бы его волосы не были мокрыми, они бы встали дыбом.

Рев воды, затекающей в шлюз, доносился все громче, все ближе. Его быстро несло туда. За шлюзом находился насос. Какие ощущения может испытывать человек, которого засасывает насосом?

– Помогите! Помогите! – закричал Лэрри.

И тут, взглянув в небо и протягивая из воды одну руку, он крикнул:

– Иисус, спаси меня! Иисус, спаси!

В этот момент сосед, работавший неподалеку в поле, услышал испуганный крик. Оторвавшись от работы, он увидел тянущуюся из канала руку и тут же понял, что произошло. Не медля ни минуты, он бросился к берегу.

На поверхности воды виднелась голова мальчика, которого быстро относило к шлюзу, находившемуся теперь не более чем в пятидесяти метрах.

Сосед бросился вдоль берега. Он не осмеливался прыгнуть в воду, потому что знал: бурный поток быстро повлечет их обоих навстречу верной гибели. Оставался единственный шанс – мост!

Сосед ринулся вперед.

– Протяни руку! – крикнул он. – Я бегу к мосту! Поднимай руку, как только будешь уходить под воду!

Достигнув моста, сосед свесился с него в том месте, где должен был проплыть Лэрри, и потянулся вниз как только мог. Но этого было все же недостаточно.

– Протяни руку! – снова крикнул он. Выдохшийся Лэрри из последних сил протянул вверх

Сосед схватился за нее и вытащил мальчика на мост. Он действительно был на волосок от смерти! Лэрри никогда его не забудет. В тот день он усвоил великий урок послушания. Он также научился тому, как важно уважать опыт старших. Но, самое главное, Лэрри познал: если в момент опасности и испытаний протянуть руку и позвать на помощь Иисуса, то Он обязательно услышит и спасет.

Мальчики и девочки, если вы когда-нибудь окажетесь в большой беде и обнаружите, что вас сносит быстрым течением греха, протяните руку! Иисус наклонится к вам, возьмет вас за руку и тут же избавит вас от опасности!

Тайна серебряного доллара

Много лет тому назад, примерно в 1896-м или 1897 году, некий продавец Библий шел по улице Маркет в Сан-Франциско, когда незнакомец остановил его и спросил, почему он не привозит свои книги и Библии в долину, находящуюся за Сакраменто.

Продавец Библий объяснил, что никогда не слышал об этой долине, но будет рад отправиться туда, как только закончит работу в Сан-Франциско. После чего незнакомец попрощался с ним и исчез в толпе.

"Как странно! – подумал продавец Библий. – Интересно, почему он заговорил именно со мной? Откуда он знает, чем я занимаюсь? И почему его интересует именно эта долина? Когда-нибудь я попытаюсь добраться туда".

Но пролетели недели, прежде чем продавец Библий смог отправиться в путь, взяв с собой Библии и другие книги. Это было долгое и утомительное путешествие - ведь в то время не было машин. Часть пути он преодолел верхом на лошади, часть – пешком. Прибыв в долину, он увидел на другом берегу реки лошадей, но моста через реку не было. Пока он размышлял, как ему перебраться на другую сторону, появился человек в лодке и спросил, не хочет ли он переправиться через реку.

– Хочу, – ответил продавец Библий. – Сколько вы возьмете, чтобы доставить меня туда?

– Доллар, – последовал, ответ. Цена была высокой, однако продавец Библий согласился, так как надеялся продать несколько книг на другом берегу.

Б лодке, разговаривая с незнакомцем, книготорговец извлек из кармана серебряный доллар. Он смотрел на него с особым интересом, поскольку это была новая монета 1896 года, только что с монетного двора, но с царапиной на изображении орла.

Добравшись до противоположного берега, продавец Библий отдал лодочнику серебряный доллар и попрощался с ним.

– Обязательно загляните вон в тот дом на холме, – сказал лодочник, указывая на коттедж, стоявший поодаль на склоне холма.

Спустя некоторое время, когда книготорговец подходил к коттеджу, входная дверь распахнулась, из нее выбежали трое детей и бросились ему навстречу.

– Вы принесли нашу Библию? – закричали они. – Вы принесли нашу Библию?

– Вашу Библию? – удивился он. – Что вы хотите этим сказать? Откуда вы узнали, что у меня есть Библия?

– Мы знали, – отвечали они, – мы вместе молились о Библии, но у мамы до сегодняшнего дня не было денег на нее. Теперь Бог послал ей деньги, поэтому мы были уверены, что скоро Он пришлет нам и Библию.

К этому времени они уже вошли в дом, где у дверей, вся раскрасневшаяся и взволнованная, стояла их мать, сгорая от нетерпения рассказать незнакомцу удивительную историю.

– Это правда, – сказала она. – Мы так долго мечтали о Библии. Многие месяцы мы молились о ней, но все равно не могли позволить себе купить ее. И вот сегодня, после того как мы снова все вместе помолились, будто какой-то голос сказал мне: "Иди и взгляни за дверь". Я вышла из дома, и там, на земле у порога, лежал серебряный доллар. Я была уверена в том, что это Бог ответил на нашу молитву и что Библия скоро появится. Сэр, у вас найдется Библия за доллар?

– Найдется, – ответил он. – Вот эта стоит как раз один доллар.

Открыв чемодан, он достал из него Библию и вручил ее женщине, а та в свою очередь протянула ему доллар, который нашла в тот день.

Теперь настала очередь изумиться книготорговцу, едва он взглянул на монету. Она была новенькой, но с царапиной на изображении орла, и на ней стояла дата – 1896!

– Что-нибудь не так? – забеспокоилась женщина.

– Нет-нет, – ответил книготорговец. – Однако точно такой же доллар я отдал сегодня лодочнику, переправившему меня через реку!

– Как странно. Не знаю, кто бы это мог быть, – удивилась женщина.

– Должно быть, кто-то хотел, чтобы у вас был этот доллар, – сказал продавец Библий.

Возможно, тайна этого серебряного доллара никогда не будет раскрыта. Однако и книготорговец, и благочестивая женщина были уверены в том, что Бог помог этой семье. Он знал, как они жаждали прочесть Его Слово, и удивительным образом ответил на их молитву и сделал так, что они получили наконец Библию. Я тоже не сомневаюсь в этом.

Последний лист

– Френсис, а теперь давай перейдем в столовую и немного поиграем, – предложила Фреда своему маленькому гостю.

У Фреды был день рождения, и она пригласила на обед Френсиса, мальчика, который недавно поселился с родителями по соседству.

– Давай лучше поиграем на кухне,-o предложил Френсис. – Не пойдем в столовую.

– Но почему?

– Потому что там старуха, – ответил Френсис. – И...

– "Старуха"?! – воскликнула Фреда. – Но ведь это моя бабушка, то есть бабушка моей мамы.

– А-а-а, – произнес Френсис. – А она не будет ворчать, если мы расшумимся?

– Ну конечно же, нет! – воскликнула Фреда. – Ты не знаешь бабушку. Она любит, когда мы играем возле нее. Пойдем, сам увидишь.

Итак, они отправились в столовую, и Фреда представила Френсиса бабушке. Та ответила мальчику такой доброй улыбкой, что все его страхи тут же улетучились.

– Бабушка, ты не возражаешь, если мы поиграем здесь? – спросила Фреда.

– Не возражаю? – отозвалась бабушка. – Я бы возражала, если бы вы не играли здесь. Я люблю смотреть, как вы играете. Это помогает мне снова почувствовать себя юной.

Вскоре с маминой помощью дети веселились вовсю, играя в кошки-мышки и другие игры, в которые любят играть ребятишки на днях рождения. Бабушка, сидя в своем кресле, как могла, участвовала в веселье, и ее ничуть не беспокоил шум, даже когда Фреда в роли "кошки" долго бегала вокруг нее за Френсисом, пытаясь поймать его.

Наконец дети устали веселиться и уселись возле огня, у ног бабушки.

– Бабушка, расскажи нам что-нибудь, – попросила Фреда. – Ты знаешь столько замечательных историй.

– Рассказать что-нибудь? Что же на этот раз?

– О том времени, когда ты была маленькой девочкой, – предложила Фреда, которой, казалось, рассказы бабушки о своем детстве не могли наскучить.

– Это было очень давно, – начала бабушка, – но я до сих пор хорошо помню многое из того, что со мной происходило, когда я была девочкой. Я уже немало рассказывала тебе об этом, но есть кое-что, о чем я думала сегодня перед тем, как вы пришли сюда.

– Пожалуйста, расскажи нам об этом! – пылко воскликнула Фреда.

– Боюсь, это немного грустная история, – ответила бабушка.

– Здорово! – обрадовалась Фреда, устраиваясь поудобнее. – Больше всего на свете люблю грустные истории.

– Хорошо, слушайте, – согласилась бабушка. – Пока я сидела здесь сегодня, я размышляла о всех тех маленьких детях, которых я знала, когда сама была девочкой, и о своих братьях и сестрах.

– У тебя были братья и сестры? – удивилась Фреда. – Не знала этого.

– О да, – сказала бабушка. – И мы очень любили друг друга и нашу замечательную маму. У нас была счастливая семья. Мы все вместе ходили в школу и любили порезвиться и поиграть точно так же, как вы сейчас. В некотором отношении то были более тяжелые времена, ведь у нас не было всех тех удобств, которыми люди располагают сегодня; однако мы умели радоваться жизни.

Бабушка замолчала и тихо вздохнула – мыслями она перенеслась в те дни, которые минули безвозвратно. Затем она продолжила:

– Годы неслись быстро, и с течением времени я видела, как маленькие дети, учившиеся вместе со мной в школе, превращались в юношей и девушек. У многих из них я побывала на свадьбах, а позже, когда они становились мамами и папами, я любила играть с их детьми. Годы все шли и шли, потихоньку они старели. Постепенно, подобно тому как старые листья осенью опадают с деревьев, они уходили в мир иной. И вот сегодня я подумала о том, что из всей нашей небольшой дружной компании ребятишек из старой школы в живых осталась одна я. И тогда на память мне пришли замечательные стихи:

Если мне суждено остаться

По весне последним листом на дереве,

Ты можешь рассмеяться, как я сейчас смеюсь,

При виде этой старой, покинутой всеми ветки,

К которой я льну.

Бабушка вновь замолчала. Дети сидели тихо, в глазах Фреды блестели слезы.

– Бабушка, ты не должна чувствовать себя одинокой, – с любовью в голосе сказала она.

– О нет, – бодро ответила бабушка, – ни капельки. Поэтому я рада, когда вы приходите и играете возле меня. Вы никому не дадите почувствовать себя одиноким.

В этот момент раздался стук в дверь. Френсису пора было домой – подошло время ложиться спать. В прихожей Френсис шепнул на ухо Фреде:

– Я рад, что мы не остались играть на кухне, а ты?

– И я, – ответила Фреда. – Ну разве бабушка не замечательная? Было бы так плохо, если бы мы дали ей почувствовать, что не хотим находиться рядом с ней. Ведь так?

– Да, – согласился Френсис. – Если можно, я приду еще раз, чтобы снова встретиться с ней.

Возможно, рядом с вами тоже живут пожилые люди, которые думают о себе как о последнем листе на дереве, с надеждой ожидая проявления любви и сострадания, которые ты можешь дать им.

Новый ошейник для Спота

Спот, обыкновенный жесткошерстный терьер, был любимцем Бобби. С того самого момента, когда папа принес его совсем крохотным щенком в подарок в день рождения Бобби, мальчик и собака были неразлучны.

Конечно, если бы у Бобби была младшая сестренка или братишка, Спот вряд ли значил бы для него так много, но так как он был единственным ребенком в семье, всю свою любовь он изливал на Спота.

Они так весело играли и резвились вместе! Бобби научил его некоторым трюкам, а также тому, как должны вести себя все воспитанные собаки. Он даже приучил его дружелюбно относиться к кошке и впускать ее к себе в конуру.

Но в один прекрасный день Спот пропал. Он просто исчез, и никто не знал, где он.

Когда Бобби вернулся из школы домой и услышал о происшедшем, на сердце у него похолодело. Спот пропал! Наверное, его переехала машина и он умер, это нередко случается со многими бедными собаками.

Но никто в округе ничего не видел и не слышал ни о каком происшествии.

А может, его украли? Но как? И когда? Да и зачем кому-то понадобилось воровать такого обычного маленького терьера, как Спот?

На сердце у бедного Бобби было тяжело. Он метался по улице взад и вперед, расспрашивая соседей, не видали ли они его питомца, но ответ был один и тот же. Все очень сочувствовали ему, но Спота никто не видел.

В тот вечер Бобби вернулся домой с осунувшимся лицом. Он прошел километры, обыскивая каждый уголок и спрашивая каждого встречного, но все безуспешно.

– Не переживай так, – успокаивала его мама. – Может быть, он вернется утром.

Бобби ухватился за эту надежду; однако, когда на следующее утро, едва рассвело, он бросился к конуре, Спота там не оказалось.

"Где же он может быть? – терялся в догадках Бобби. – Он без меня умрет от голода. Вот и ужин его стоит нетронутым".

Бобби переживал весь день, а когда снова настал вечер и о Споте по-прежнему не было ни слуху, ни духу, мальчик готов был расплакаться.

– Мамочка, ну неужели ничего нельзя сделать? – всхлипывал он.

– Боюсь, ничего, – ответила мама. – Кроме одного – можно попросить Иисуса помочь нам найти Спота.

Никогда прежде Бобби не молился так горячо и искренне, как в тот вечер, а на следующее утро он сделал нечто совершенно удивительное. Никому ничего не сказав, он открыл свою копилку, достал все свои сбережения – почти три доллара – и отправился в город по важному делу.

Вскоре он вернулся и в дверях столкнулся с мамой.

– Дорогой мой! – воскликнула она. – Где ты был? И, ради всего святого, что это у тебя? Такой красивый ошейник и цепь. Зачем они тебе?

Бобби покраснел и уже готов был снова расплакаться, однако сдержался и, взглянув на маму глазами, полными слез, тихо сказал:

– Я купил это для Спота.

– Для Спота? – удивилась мама. – Но бедный Спот исчез и, возможно...

– Мамочка, – с укором сказал Бобби, – разве мы не попросили Иисуса вернуть его нам?

– Да, – попросили, но, думаю...

– Мама, – сказал Бобби, – я верю в то, что Иисус обязательно ответит на мою молитву и вернет Спота. И я только что потратил все свои деньги, все без остатка, и купил вот этот ошейник и цепь, чтобы Иисус видел – я действительно верю в то, что Он вернет мне Спота.

Мама заключила Бобби в объятия и прослезилась.

– Что ж, и я уверена в том, что Иисус вернет его нам.

– Я знаю, что вернет, – сказал Бобби со всей верой, на которую способен ребенок.

Прошла неделя. Две недели, три, четыре, пять. Да, минуло целых пять недель, а Спот все не появлялся.

Мама окончательно потеряла надежду, папа поговаривал о том, чтобы купить Бобби другую собаку, и даже вера Бобби пошатнулась.

И вот однажды рано утром Бобби разбудил знакомый звук. Это был лай собаки – прямо под его окном. Он вскочил с постели и вне себя от радости стремглав кинулся вниз по лестнице.

Да! Спот вернулся домой. Какое счастье!

Если бы ты мог видеть Спота в новом ошейнике и Бобби, державшего в руке новенькую блестящую цепь, и как оба они важно выступали по улице! Ни один король в своем дворце не мог бы чувствовать себя счастливее их!

В обертке

Агнессе казалось, что ей ни за что не удастся обернуть все свои подарки к Рождеству – один для мамы и один для папы, один для старшей сестры и один для младшей сестры, один для старшего брата и один для младшего брата, а также для дяди Джона и для тети Джейн. И еще несколько подарков для своих школьных друзей.

Она заранее приготовила красивую бумагу и яркие ленточки, но теперь начала терять терпение. Она не думала, что работа займет так много времени.

– Не понимаю! – воскликнула она. – И зачем вообще нужно заворачивать подарки?

– Потому что обернутыми они выглядят куда более привлекательными, – ответила мама.

– А я думаю, мы могли бы дарить подарки и без обертки, – сказала Агнесса.

– Могли бы, – согласилась мама, – но тогда все было бы по-другому. Подумай только, на что была бы похожа комната в рождественское утро, если бы ни один из подарков не был обернут? Она бы выглядела, как прилавок в универмаге.

– Мама, но разве это не экономило бы много времени и денег? Ведь когда подарки разворачивают, обертку все равно выбрасывают.

– Верно. Но обертка – это часть подарка. Она несет в себе любовь, заложенную в нем.

– Может, и так, – ответила Агнесса, – но я этого не понимаю. Я потрачу весь день на то, чтобы обернуть эти подарки, а утром в Рождество бумага будет сорвана и выброшена за десять минут.

– Но останется память, – сказала мама. – А ведь самое главное – это воспоминания. Разве не так?

– Воспоминания? Думаю, ты права. Я не подумала об этом, – ответила Агнесса.

– Люди помнят не только то, что ты им даришь, но и то, как ты это делаешь,- продолжала мама. – Скажем, если ты сунешь кому-то подарок или просто бросишь его на колени, это будет не то же самое, как если бы ты вручила его вежливо, упаковав в красивую обертку и сопроводив добрыми словами.

– Уф! – выдохнула Агнесса, еще раз все обдумывая. Теперь она начала понимать разницу.

– Кстати, – сказала мама, – возможно, ты забыла об этом, но самый ценный подарок был подарен этому миру в упаковке.

– Какой подарок?

– Конечно, Иисус, – ответила мама. – Помнишь прекрасные слова: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного" (Ин. 3:16).

– Да.

– Так вот, Библия говорит: ангел, сообщая пастухам о рождении Младенца Иисуса, сказал, что они найдут его "в пеленах, лежащего в яслях" (Лк. 2:12).

– А кто Его спеленал?

– Конечно, Мария, – ответила мама. – И я уверена, что она использовала самую лучшую ткань, которая у нее была. И когда пастухи пришли к пещере и заглянули внутрь, им показалось, что это был самый красивый Младенец из всех виденных ими. Они почувствовали себя такими счастливыми, что, уверена, пели о Нем весь обратный путь, возвращаясь к своим стадам.

– А почему Иисус был самым лучшим Подарком, когда-либо подаренным миру? – спросила Агнесса.

– Потому что таким, слишком совершенным для нашего понимания способом Сам Бог пришел в Лице Этого Младенца. Вся Его любовь, Его мудрость и сила, вся Его доброта, нежность и сострадание.

Это был мощный магнит, способный снова привлечь всех людей к праведности и святости, сокрытый в Этом Младенце.

Это был столь яркий свет, что он мог бы осветить миллионы и миллионы сердец и вывести всех людей – всех, кто готов был следовать за ним, – из мрака в вечный день; и он был явлен в Этом Младенце.

Это был неиссякаемый источник силы, которой хватило бы на то, чтобы утолить всякую нужду человека, которая может сделать самых слабых сильными, отважными и праведными – и вся эта сила была воплощена в Этом Младенце.

Это был бесконечный источник надежды, мужества и прекрасных намерений, которые могут помочь людям добиться большего в жизни здесь, на земле, и там, на небесах,- и этот источник был дан в Этом Младенце.

Это был такой ценный сверток! И хотя прошло уже около двух тысяч лет с тех пор, как Он был подарен миру, люди не забыли о Нем и не забудут никогда. В Библии говорится: "Младенец родился нам; Сын дан нам". Это значит, что Он принадлежит нам.

Человек, спасший пилигримов

Какое у него было забавное имя! Не Джордж, не Генри и не Томми, а Скванто. Только представь себе мальчика с таким именем! Но все дело в том, что он был индейцем

Скванто вырос в красивой стране лесов и рек, которая впоследствии стала называться Новой Англией. Все его друзья были индейцами. Время от времени он видел белокожих людей, но они ему не нравились. На самом деле он боялся их. Они были жестокими. Они приплывали на кораблях со множеством парусов, высаживались на берег и начинали стрелять, грабить и хватать людей, чтобы увезти их в рабство.

Как только Скванто видел, что корабль белокожих людей бросает якорь, он тут же прятался в лесу. Но однажды и его схватили и вместе с другими индейцами увезли в страну, которую белокожие люди называли Англией. Это произошло в 1605 году, и целых девять лет Скванто не видел своего дома и соплеменников.

Для Скванто это были горькие годы. Как он скучал по дому! Ни на минуту не переставал он думать о том, как найти способ вернуться на родину. И вот в 1615 году он договорился с капитаном корабля, который плыл в Америку, что тот высадит его как можно ближе к тем местам, где он некогда жил.

Как счастлив был он снова оказаться дома, увидеть друзей и родные места, которые он так любил! Но счастье его длилось недолго. Всего несколько месяцев спустя его вновь схватили и после еще одного долгого путешествия в Европу продали в рабство в испанском городе Малаге.

Полный решимости вернуться на родину, он опять сбежал и пробрался на борт корабля, плывшего в Англию. После множества приключений он все же добрался до Америки.

Однако через некоторое время, в 1618 году, его опять схватили и увезли в Англию. Он очень скучал по родине, и ему удалось бежать из плена. К следующему лету он снова был в Новой Англии. Но на этот раз возвращение домой не было радостным. Некому было встречать его. Все его родственники и друзья, все его племя было истреблено чумой. Он единственный остался в живых.

Если у кого-то и могла быть причина ненавидеть белокожих людей, так это у Скванто. И все же именно он продемонстрировал величайший образец доброты, когда в этом возникла необходимость.

Однажды, а именно: 26 декабря 1620 года, еще один корабль причалил в бухте неподалеку от жилища Скванто. Индейцы с беспокойством, наблюдали, за ним, укрывшись за деревьями. Наверно, и Скванто следил за происходящим Снова приплыли белокожие люди. Но на этот раз с ними были женщины и дети и... младенец! Неужели они приехали, чтобы остаться? Да, это было именно так.

Благодаря тому, что Скванто долгое время провел в Европе, он мог хорошо говорить по-английски. Вскоре выяснилось, что корабль называется "Цветок мая", а люди, которые высаживались на берег, спасаются от других белокожих людей, которые с ними плохо обращались. Они прибыли сюда, чтобы жить здесь и служить Богу так, как они этого хотят, не боясь попасть за это в тюрьму.

Скванто видел, как они начали строить дома, чтобы защититься от зимних холодов, как они страдали от голода и холода, болели и умирали.

Он знал, сколько их сошло на берег – сто один человек плюс младенец, – но вскоре заметил, что их становилось все меньше и меньше. К концу декабря умерли шесть человек, восемь умерли в январе, семнадцать – в феврале и тринадцать – в марте. До начала весны сорок четыре человека из ста одного лежали в могилах, а прошло всего три месяца после прибытия "Цветка мая".

Скванто наблюдал, как маленькие процессии следовали к кладбищу, видел слезы и горе пилигримов. После всех страданий, причиненных ему белокожими людьми, он вправе был ненавидеть их и пытаться навредить им. Но вместо этого, как сказал один историк, "он подарил им свою дружбу, находящуюся почти что за пределами понимания".

Существовала опасность того, что другие индейцы могут напасть на поселенцев и убить их, и Скванто помог им подписать договор с великим вождем Массасва. Зная и английский, и индейский языки, он выступил в роли переводчика, в котором приезжие так нуждались.

В своем дневнике губернатор Брэдфорд писал, что Скванто подсказывал им, как сажать кукурузу, в каких местах ловить рыбу и где добывать все необходимое для существования. Именно Скванто помог им в первую весну их пребывания на новой земле засеять поля. Он был с ними и осенью, когда они собрали свой первый урожай, в честь которого губернатор Брадфорд учредил трехдневный праздник благодарения.

Если бы не Скванто, неизвестно, что могло бы случиться с поселенцами. Они могли умереть от голода или от рук враждебно настроенных индейцев. Да и сама история Америки могла быть совсем иной, если бы не этот индеец с добрым сердцем, который отплатил добром за зло.

---