Смерть Иисуса

Уже была поздняя ночь, но главный первосвященник дожидался Иисуса. С ним были "все первосвященники и старейшины и книжники". Они сидели с угрюмыми, Улыми лицами, решив, что Он не должен ускользнуть от них на этот раз. Но необходимо было обвинить Его в каком-нибудь преступлении, прежде чем осудить на смерть. А найти такового они не могли. Он не сделал ничего плохого.

Правда, выходили "свидетели" и обвиняли Иисуса. Но так как они не говорили правды, то все время противоречили один другому. И видя все это, главный первосвященник вес более и более гневался. Наконец, поняв, что если так пойдет и дальше, план убийства Иисуса может провалиться, он повернулся к Самому Иисусу и закричал: "Что Ты ничего не отвечаешь?"

Иисус продолжал молчать. У Него не было необходимости отвечать на ложные обвинения.

Тогда главный первосвященник, побелев от гнева, спросил: "Ты ли Христос, Сын Благословенного?"

"Я ! – отвечал Иисус, – и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Мк. 14:61,62).

Это было слишком для главного первосвященника. Разорвав в ярости свои одежды, он закричал всему собранию: "На что еще нам свидетелей! Вы слышали богохульство; как вам кажется?"

"Смерть Ему! – закричали они яростно. – Предать Его смерти!"

Но сами предать Его смерти они не могли. Это мог сделать только римский правитель. Поэтому им пришлось ждать рассвета. "Немедленно поутру", в пятницу, они отвели Иисуса к Пилату, в зал суда. Все они, "все множество их", шли, выкрикивая слова, выражавшие их ненависть к Иисусу.

Какую усталость, должно быть, чувствовал Спаситель!

Всю ночь Он провел посреди этой злобствующей, глумящейся над Ним толпы. Ему давали пощечины, били Его, плевали на Него, а теперь Его тащили, подталкивая в спину, в помещение суда.

Так как была Пасха, иудеи не могли сами войти в здание суда, и Иисус остался наедине с Пилатом. Он был рад этому. Он всегда любил оставаться наедине с человеком, чтобы иметь возможность обращаться к его душе. Он говорил наедине с Никодимом, с бедной женщиной у колодца и теперь, в Свои последние минуты, – с самим римским правителем.

"Ты Царь Иудейский?" – спросил Пилат. "Ты говоришь", – отвечал Ему Иисус. Но чтобы правитель не понял Его неправильно и не подумал, что Он просто обыкновенный мятежник, восставший против власти Рима, Он добавил: "Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда".

Такому человеку, как Пилат, это было трудно понять. Все цари, о которых он когда-либо слышал, отстаивали свои царства.

"Итак, Ты Царь?" – спросил он в замешательстве. "Да, - отвечал Иисус, – Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине". "Что есть истина?" – спросил Пилат.

Правителю был дан великий шанс принять Иисуса. Но он не воспользовался им. Он боялся. Слыша крики снаружи, он вышел к вопящей толпе. "Я никакой вины не нахожу в Нем", – сказал Он.

Тут крики раздались еще громче. Пилат видел, что эти люди были в исступлении от ярости и ненависти. Пытаясь найти выход, он послал Иисуса к Ироду, правителю Галилеи, который в это время был в городе для празднования Пасхи. Но Ирод, поглумившись над Иисусом, одев на Него царские одежды, отослал Его обратно к Пилату.

Опять Пилат пытался сласти Иисуса. Он говорил: "Наказав Его, отпущу".

"Нет! – кричала толпа. – Смерть Ему! а отпусти нам Варавву".

Итак, они предпочли Варавву, убийцу, Сыну Божьему.

"Что же я сделаю Иисусу?" – спросил Пилат.

"Да будет распят!" – завопили они,

"Какое же зло сделал Он?" – продолжал спрашивать Пилат.

Вместо ответа они еще громче закричали: "Да будет распят!".

Наконец, Пилат сдался, Он взял воду и омыл руки перед толпой, говоря: "Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы". Но никакая вода не могла смыть его вину. Он мог спасти Иисуса, но не сделал этого.

И вот, было дано распоряжение о том, что Иисус должен быть распят, и солдаты увели Его. Выведя во двор, они так жестоко истязали Его, что, когда пришло время идти Ему на место распятия, Он был уже полуживой. После того как Его секли бичом и голову Его сжал колючий терновый венец, Он был так слаб, что едва мог стоять.

Иисус был слишком слаб, чтобы нести огромный деревянный крест, который положили Ему на плечо, и Он упал под его тяжестью, поэтому солдаты стали искать кого-нибудь еще, кто мог бы нести крест за Него. Заметив человека по имени Симон, который пришел в Иерусалим из Кирина в Северной Африке, они заставили его нести крест.

Этот человек, Симон, был, как говорит Библия, отцом "Александра и Руфа", и я часто раздумывал – почему упомянуты эти два мальчика? Может быть, потому, что они очень гордились тем, что их отец нес крест за Иисуса? Несомненно, они говорили об этом до конца своих дней. Здесь было чем гордиться.

Медленно двигалась к Голгофе печальная процессия. "И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем" (Лк 23:27). Многие, кто слышал, как проповедовал Иисус, были там, и многие, кого Он исцелил. Там были также дети, некоторые из них как раз те, кто кричал: "Осанна Сыну Давидову!" – и всего несколько дней назад. И они смотрели на все печальными, испуганными глазами.

Наконец процессия остановилась на месте казни. Здесь Иисус был распят.

Положив Иисуса на крест, солдаты гвоздями прибили к нему Его руки и ноги. Это была ужасная боль. Но Иисус сказал только: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают". Читая эти слова в оригинале, можно предположить, что Он продолжал повторять их. Вновь и вновь, вместо того чтобы проклинать и ругать окружавших Его, как это делали два вора, распятые вместе с Ним, Иисус повторял эти прекрасные слова: "Отче! прости им". Только Сын Божий мог поступать так.

Затем крест был поднят и вставлен в отверстие в земле. И опять боль, должно быть, была непереносима, но Иисус шептал: "Отче! прости им". Никакого гнева, только прощение.

И вот Он висит, между небом и землею, с распростертыми руками, свидетельствующими о Его любви ко всему миру, любви, которая не останавливается ни перед какими страданиями. Как будто в эти последние минуты, умирая, Он говорил: "Ко Мне обратитесь и будете спасены, все концы земли" (Ис. 45:22).

Над Его головой висела надпись, гласившая: "Сей есть Иисус, Царь Иудейский". Хотя это было написано в насмешку, какими верными были эти слова – Он их и наш Царь, Великий Друг маленьких детей, такой добрый, мудрый, нежный, который не 'заслужил всей этой жестокости.

Я хочу, чтобы ты прочитал чудесное стихотворение Стейнера "Распятие":

Иисус умирает в агонии боли,

Иисус страдает все более и более,

Иисус склонился под тяжестью Своей скорби,

Иисус все слабее от этих мук,

Иисус взял на себя все муки,

Которые должны быть платой и за мои грехи.

Бедный Агнец за меня был заклан,

Это тайна из всех тайн,

Когда-либо существовавших,

Иисус, распятый, просит за меня.

К этому времени огромная толпа собралась вокруг креста. И все смотрели на Иисуса так же, как весь мир с тех пор взирает на Него.

Смотрели на Него солдаты, сторожа. Они делили Его одежды, бросая жребий.

Священники наблюдали, радуясь своей победе, которую, как они думали, одержали, и кричали: "Если Ты Сын Божий, сойди с креста!"

Женщины, которые сопровождали Его, смотрели и плакали. Люди, которым Он помог и которых исцелил, смотрели, склоняя головы, со скорбью в сердце.

И дети, по-видимому, тоже были здесь. Может быть, маленькие мальчик и девочка стояли, взявшись за руки, и смотрели на крест большими, печальными глазами, слезы катились по их щекам, и они шептали друг другу; "Бедный Иисус! Он был так добр к нам. Он рассказывал нам такие замечательные истории. Почему Он должен умереть – и такой ужасной смертью?"

Почему? Почему? Как часто все мы спрашивали; "Почему?" Ответ – в словах прекрасного старинного гимна:

О, как безгранично Он любил! И мы должны любить Его тоже, веря в Его искупительную кровь, идти путем служения Ему.

---