- Предисловие
- Разрушение Иерусалима
- Гонения в первые столетия
- Отступничество
- Вальденсы
- Джон Уиклиф /1324-1384/
- Гус и Иероним
- Отделение Лютера от Рима
- Лютер перед сеймом
- Цвингли и Реформация в Швейцарии
- Успех Реформации в Германии
- Протест князей
- Реформация во Франции
- Реформация в Нидерландах и Скандинавии
- Английские реформаторы позднего периода
- Библия и французская революция
-
Первые протестанты в Америке
- Вестники рассвета
- Американский реформатор
- Свет во мраке
- Великое религиозное пробуждение
- Отвергнутое предостережение
- Исполнившиеся пророчества
- Что такое святилище?
- Во Святом святых
- Незыблемость закона Божьего
- Преобразование
- Пробуждение наших дней
- Судебное следствие
- Происхождение зла
- Вражда между человеком и сатаной
- Происки злых духов
- Сети сатаны
- Первое великое обольщение
- Спиритизм
- Свобода совести под угрозой
- Грядущая борьба
- Наша единственная защита
- Последнее предостережение
- Время скорби
- Освобождение народа Божьего
- Опустошение земли
- Конец борьбы
Первые протестанты в Америке
Английские реформаторы, хотя и отказались от католического вероучения, в то же время сохранили многие его формы. Хотя в основном они и отвергали авторитет и символ веры папства, но немало его обычаев и обрядов вошли и в богослужение Англиканской церкви. Утверждалось, что эти традиции не являются вопросом совести; что, хотя в Писании они не упоминаются и, следовательно, несущественны, вместе с тем они не запрещены и по сути не являются порочными. Их соблюдение могло уничтожить разделяющую пропасть между реформированными церквами и Римом и способствовать принятию католиками протестантской веры.
Для консерваторов и тех, кто склонен к компромиссу, эти доказательства казались вполне логичными. Но были и другие люди, которые рассуждали по-иному. Тот факт, что эти обычаи «перебрасывали мост между Римом и Реформацией», являлся, по их мнению, самым убедительным аргументом против их соблюдения. [279] В них видели они символ того рабства, от которого освободились и ярмо которого не желали больше надевать. Они указывали, что принципы богослужения Господь установил в Своем Слове, и люди не вправе прибавлять к ним или отнимать что-либо от них. Великое отступничество с того и началось, что авторитет Божий был дополнен авторитетом Церкви. Сначала Рим ввел обычаи, которые Бог не запрещал, а в конце концов запретил то, что было установлено Господом.
Многие искренне желали возвратиться к чистоте и простоте раннего христианства. Большинство обычаев Англиканской церкви представлялись им памятниками идолопоклонства, и совесть не позволяла им принимать участие в таких служениях. Но церковь, пользуясь поддержкой светской власти, не допускала никакого расхождения с установленными формами. Закон обязывал всех посещать богослужения официальной церкви, какие-либо другие религиозные собрания были запрещены под угрозой тюремного заключения, высылки и смерти.
В начале XVII века взошедший на английский престол монарх заявил о своем твердом намерении «заставить всех пуритан признать авторитет Англиканской церкви или же... покинуть страну, если не хотят подвергнуться худшей участи». [280] Гонимые, преследуемые, бросаемые в тюрьмы, они не видели никакой надежды на улучшение своего положения в будущем, и многие пришли к убеждению, что для всех, желающих служить Богу согласно велению своей совести, «Англия перестала быть местом, пригодным для жительства». [281] Некоторые, наконец, решились искать убежища в Голландии, но столкнулись с трудностями, лишениями; им грозило тюремное заключение. Их планы срывались, предатели отдавали их в руки врагов, но непреодолимая настойчивость все же победила, и они нашли убежище на гостеприимных берегах Голландской республики.
Спасаясь бегством, они оставляли свои дома, имущество и средства к существованию. Оказавшись на чужбине среди людей с незнакомым языком и обычаями, они были вынуждены осваивать новые и незнакомые профессии, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Немолодые люди, которые всю жизнь трудились на земле, теперь осваивали различные технические ремесла. Но они стойко принимали все, что выпадало на их долю, и не теряли времени в бездействии и жалобах. Не раз испытывая самую острую нужду, они благодарили Бога за благословения, которые получали от Него, находя наивысшую радость в свободном и беспрепятственном духовном общении. «Они смотрели на себя как на пилигримов и не обращали внимания на преходящее, но поднимали взор к Небу, своей дорогой отчизне, и таким образом успокаивали свой дух». [282]
Изгнание и лишения укрепили их веру и любовь. Они уповали на обетования Господа, и Он не оставил их в нужде. Божьи ангелы всегда были рядом, они ободряли и поддерживали странников. И когда рука Господня направила их через океан – к той земле, где они могли бы основать свое государство и оставить своим потомкам драгоценное наследие религиозной свободы, они, не колеблясь, пошли вперед по пути, указанному Провидением.
Господь допустил испытания для Своего народа, чтобы подготовить его к принятию Божественных милостей. Церковь была унижена для того, чтобы возвыситься. Бог уже был готов вступиться за нее, чтобы показать миру: Он не забывает тех, кто уповает на Него. Он направлял все события таким образом, чтобы гнев сатаны и заговоры нечестивцев способствовали возвеличиванию Его имени и безопасности народа Божьего. Преследования и изгнание открыли путь к свободе.
Вынужденные отделиться от Англиканской церкви, пуритане сплотились, дав торжественное обещание, что будут как свободный народ Божий «ходить по всем Его путям, уже известным им или еще неведомым, которые откроются в будущем». [283] В этом и выражался истинный дух реформы, жизненный принцип протестантизма; с этим намерением пилигримы и оставили Голландию, чтобы обрести родину в Новом Свете. Джон Робинсон, их пастор, который, по провидению Божьему, не поехал вместе с ними, прощаясь с изгнанниками, сказал:
«Братья! Мы скоро расстанемся с вами, и только Господь ведает, увижу ли я еще раз ваши лица. Но позволит нам Господь увидеться или нет, я заклинаю вас перед Богом и Его святыми ангелами: подражайте мне не больше, чем я – Христу. Если Бог пошлет вам новый свет через кого-либо другого, будьте готовы принять его, как вы принимали и от меня всякую истину; ибо я твердо знаю, что у Господа еще много света и истины, которые воссияют со страниц Его святой Книги». [284]
«Что касается меня, то у меня не хватит слез, чтобы оплакивать нынешнее состояние реформированных церквей, которые достигли определенного этапа в религиозном развитии и не желают ни в чем идти дальше основоположников Реформации... Лютеране не желают идти дальше Лютера... кальвинисты, как вы видите, твердо держатся того, что оставил им этот великий муж Божий, который, однако, не знал всей полноты истины. Как прискорбно, что церкви оказались в столь жалком состоянии. Основатели их в свое время несли свет миру, но все же они не постигли всю глубину наставлений Господа, – и если бы они теперь были живы, то смогли бы воспринять новый свет, как некогда приняли его первые лучи». [285]
«Помните обещание, которое вы давали в церкви, – ходить всеми путями Господа, уже известными вам и теми, которые откроются в будущем. Помните о вашем обещании и завете с Богом и друг с другом принимать всякий свет и истину, которые откроются вам через Его Слово, запечатленное на бумаге. Но будьте осторожны, умоляю вас, и тщательно проверяйте то, что вы принимаете за истину; взвешивайте, сравнивайте новый свет с другими местами Писания, ибо невозможно, чтобы христианский мир, совсем недавно вышедший из непроницаемого антихристианского мрака, мог сразу же воспринять полноту духовного познания». [286]
Стремление обрести свободу совести воодушевляло пилигримов мужественно переносить все невзгоды продолжительного путешествия через океан, все тяготы и опасности жизни в необитаемых краях и с благословением Божьим заложить на берегах Америки основание могущественной нации. Но, несмотря на свою честность и богобоязненность, пилигримы все же не понимали во всей полноте значения великого принципа религиозной свободы. Свободой, приобретенной ими ценой таких огромных жертв, они не были готовы поделиться с другими. «Даже среди выдающихся мыслителей и моралистов XVII века очень немногие имели правильное представление о величайшем принципе Нового Завета, признающем Бога единственным Судьей человеческой веры». [287] Учение о том, что Бог дал Церкви право господствовать над совестью, выявлять и наказывать ересь, – одно из самых глубоко укоренившихся заблуждений папства. Отрекаясь от католического вероучения, реформаторы в то же время не были вполне свободны от его духа религиозной нетерпимости. В XVII веке еще не рассеялся полностью тот густой мрак, которым в течение долгих столетий папство окутывало все христианство. Один из видных проповедников в колонии штата Массачусетс сказал: «Это веротерпимость сделала мир антихристианским; и нет беды в том, что Церковь наказывает еретиков». [288] Колонисты приняли постановление, по которому только члены Церкви имели право голоса в органах государственной власти. Была создана своего рода государственная церковь, и все люди были обязаны материально поддерживать духовенство, а городские власти получили полномочия пресекать всякую ересь. Таким образом, светская власть оказалась в руках Церкви. Подобные меры вскоре привели к неизбежному результату – гонениям.
Спустя одиннадцать лет после основания первой колонии в Новый Свет приехал Роджер Уильямс. Подобно первым пилигримам, он стремился сюда, чтобы обрести свободу, но, в отличие от них, понимал, что свобода – неотъемлемое право всех людей независимо от их вероисповедания. Он был искренним искателем правды, разделяя вместе с Робинсоном мнение, что вся полнота света Слова Божьего миром еще не воспринята. Уильямс «был первым человеком в современном христианстве, который в основу гражданского правления заложил принципы свободы совести и равенства всех убеждений перед законом». [289] Он указал, что власть обязана пресекать преступления, но ни в коем случае не посягать на свободу совести. «Общество или же представители власти, – сказал он, – могут решать, как люди должны относиться друг к другу, но когда они пытаются предписывать, как человеку относиться к Богу, то они превышают свои полномочия и создают опасный прецедент, ибо само собой разумеется, что если кто-то обладает властью, то сегодня он может навязывать одно вероисповедание, а завтра – совсем другое. Так поступали в Англии многие короли и королевы, подобные решения принимались папами и соборами римской церкви. В результате в вопросах веры возникло немало неразберихи». [290]
Посещать богослужения официальной церкви требовалось под страхом штрафа или же тюремного заключения. Уильямс осудил этот закон; одним из самых худших положений английского законодательства было требование обязательного посещения приходской церкви. Принуждение людей к объединению с теми, кто исповедовал другую веру, он оценивал как открытое и прямое нарушение их естественных прав; заставлять же посещать богослужения неверующих и далеких от религии людей значило поощрять лицемерие. «Никого, – говорил он, – нельзя принуждать посещать богослужения или же помогать церкви материально». «Как? – изумлялись его противники, – разве трудящийся не достоин пропитания?» «Да, – отвечал он, – но платить должны те, кто нанял служителя». [291]
Роджера Уильямса уважали и любили как верного служителя, человека редчайших дарований, неподкупной честности и широкого сердца, но его настойчивое отрицание права светской власти управлять Церковью и требование религиозной свободы раздражали законодателей. Опасаясь, что претворение в жизнь его идей «разрушит государственные устои и ниспровергнет правительство», [292] власть имущие постановили изгнать Уильямса из колонии. Чтобы избежать ареста, он был вынужден в лютый мороз скрываться в глухом лесу.
«В течение четырнадцати недель, – впоследствии вспоминал он, – я скитался в это суровое время года, не имея ни крова, ни куска хлеба. Но вороны кормили меня в пустыне, и дуплистые деревья не раз служили мне убежищем». [293] Он продолжил свой мучительный путь через непроходимые заснеженные леса, пока наконец не нашел приют в одном индейском племени, и вскоре завоевал уважение и любовь индейцев, наставляя их в евангельских истинах.
После долгих месяцев скитаний он добрался до берегов Нарагенсетского залива, где и заложил основание первого штата, в котором, в полном смысле этого слова, признавалось право на религиозную свободу. Фундаментальным принципом колонии Роджера Уильямса было следующее положение: «Каждый человек имеет свободу служить Богу согласно велению своей совести». [294] Его небольшой штат Род-Айленд стал убежищем для всех преследуемых; он увеличивался и процветал, пока его фундаментальные принципы – гражданская и религиозная свобода – не стали краеугольным камнем Американской республики.
В важнейшем документе, который наши предки выдвинули как билль о правах, – в Декларации независимости – они заявили: «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, и все наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, свободу и счастье». Конституция в самых определенных выражениях гарантирует неприкосновенность совести: «Религиозные убеждения не могут служить основанием или препятствием для получения ответственного государственного поста в Соединенных Штатах». «Конгресс не должен законом предписывать исповедание какой-либо религии или же запрещать ее свободное исповедание».
«Авторы Конституции признали незыблемость принципа, согласно которому отношения человека с Богом неподвластны человеческим законам, а право на свободу совести неприкосновенно. Эта истина не нуждается в доказательствах – она живет в нашей душе. Именно она, вопреки всем человеческим законам, и помогла многим мученикам переносить пытки и костер. Они сознавали, что человек не властен над их совестью. Этот врожденный принцип невозможно искоренить». [295]
Когда в европейских странах распространились слухи о том, что существует государство, где каждый человек может наслаждаться плодами своих трудов и слушаться голоса своей совести, тысячи людей устремились к берегам Нового Света. Колонии быстро росли. «Штат Массачусетс особым законом предлагал убежище и безвозмездную помощь христианам любой национальности, которые переправятся через океан, "спасаясь от войны, голода и преследований". Так беженцы и гонимые люди по закону становились гостями республики». [296] И спустя двадцать лет после того, как первый пароход бросил свой якорь в Плимуте, многие тысячи пилигримов поселились в Новой Англии.
Ради желанной свободы «они были согласны вести самый скромный и самоотверженный образ жизни. Они рассчитывали получить от земли только вознаграждение за свои труды. Никакие заманчивые картины обогащения не обольщали их... Они радовались медленному, но верному совершенствованию государственного устройства, своими слезами и потом поливая дерево свободы, пока оно не пустило глубокие корни».
Библия была для них основанием веры, источником мудрости и уставом свободы. Ее принципы прилежно изучались дома, в школе и в церкви, и плодами этого стали бережливость, здравый смысл, целомудрие и воздержание. Можно было прожить целые годы в пуританских колониях и «не встретить ни одного пьяного, не услыхать ни одного ругательства и не увидеть ни одного нищего». [297] Это было живое свидетельство того, что библейские принципы – верная гарантия национального величия. Слабые обособленные поселения превратились в конфедерацию могущественных штатов, и мир с удивлением отмечал, что возможно процветание и покой «церкви без папы и государства без короля».
Но к берегам Америки постоянно прибывали люди, намерения которых не имели ничего общего с побуждениями первых пилигримов. Хотя первозданная вера и чистота оказывали могучее преобразующее влияние, оно заметно слабело по мере того, как увеличивалось число тех, кто искал здесь только материальных выгод.
Принятые первыми колонистами постановления о том, что только члены Церкви имеют право голоса, а также и право занимать ответственные посты в гражданских органах власти, привели к пагубным последствиям. Эти меры были предприняты для сохранения государства, но привели к нравственному разложению Церкви. Поскольку вероисповедание было условием участия в выборах и общественной деятельности, многие присоединялись к Церкви из меркантильных соображений, ради карьеры, оставаясь невозрожденными людьми. Таким образом, церкви состояли в основном из мирских, бездуховных людей; даже среди служителей были люди, не только проповедовавшие превратные идеи, но и ничего не знавшие о преобразующей силе Святого Духа. Последствия этого были пагубны, как не раз случалось в истории Церкви со времен Константина и до наших дней, когда Церковь пытались созидать с помощью государства, когда обращались к светской власти для поддержки Евангелия Того, Кто сказал: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36). Соединение Церкви с государством ради того, чтобы приблизить мир к Церкви, в действительности же только приближает Церковь к миру.
Истина постоянно открывается, все христиане должны быть готовы принять свет, который может воссиять со страниц святого Слова Божьего, – этот великий принцип, который так благородно отстаивали Робинсон и Роджер Уильямс, был утрачен их потомками. Протестантские церкви Америки и Европы, получив величайшие благословения Реформации, не пошли вперед по пути реформы. Хотя время от времени появлялись верные мужи, которые возвещали новую истину и разоблачали долго господствовавшие заблуждения, большинство, подобно иудеям во дни Христа или папистам во времена Лютера, довольствовались верой и нормой жизни своих отцов. Поэтому религия вновь скатилась к формализму, к прежним заблуждениям и суевериям, которые были бы изжиты, если бы Церковь продолжала «ходить во свете» Слова Божьего. Дух Реформации постепенно угас, пока в протестантских церквах не назрела такая же огромная потребность в реформе, которая существовала в римской церкви во времена Лютера. Там царили та же светскость и духовное оцепенение, благоговение перед человеческими мнениями и подмена учения Слова Божьего человеческими теориями.
Повсеместное распространение Библии в первой половине XIX века и великий свет, просиявший над миром, не привели к соответствующему успеху в познании истины и приобретении духовного опыта. Сатана уже не мог, как раньше, скрывать Слово Божье от народа, ибо оно стало доступным для всех, но для достижения своих целей он внушал людям легкомысленное отношение к Библии. Пренебрегая возможностью изучать Писание, люди по-прежнему принимали ложные толкования и держались учений, не имеющих никакого основания в Библии.
Видя безуспешность своих попыток уничтожить истину при помощи гонений, сатана вновь возвратился к принципу соглашательства, который привел в свое время к великому отступничеству и образованию римской церкви. Теперь он обольщал христиан соединиться уже не с язычниками, а с теми, кто из-за своей преданности земным благам стали такими же идолопоклонниками, как и те, которые поклонялись изваяниям и изображениям. Последствия этого союза были не менее губительны, чем в прошлом: под маской религии воспитывались гордость, роскошь, и церкви разлагались. Сатана продолжал извращать библейские истины; церковные предания, погубившие миллионы душ, пустили глубокие корни. Церковь, вместо того чтобы бороться за «веру, однажды преданную святым», приняла эти традиции и защищала их. Так были уничтожены те принципы, за которые боролись и страдали реформаторы.
Сноски
Martyn, volume 5, page 22.
George Bancroft, History of the United States of America, pt. 1, ch. 12, par. 6.
G. Palfrey, History of New England, ch. 3, par. 43.
Bancroft, pt. 1, ch. 12, par. 15.
J. Brown, The Pilgrim Fathers, page 74.
Martyn, vol. 5, p. 70.
D. Neal, History of the Puritans, vol. 1, p. 269.
Martyn, vol. 5, pp. 70, 71.
Martyn, vol. 5, p. 297.
Martyn, vol. 5, p. 335.
Bancroft, pt. 1, ch. 15, par. 16.
Martyn, vol. 5, p. 340.
Bancroft, pt. 1, ch. 15, par. 2.
Bancroft, pt. 1, ch. 15, par. 10.
Martyn, vol. 5, pp. 349, 350.
Martyn, vol. 5, pp. 354.
Congressional documents (U.S.A.), serial No. 200, document No. 271.
Martyn, vol. 5, p. 417.
Bancroft, pt. 1, ch. 19, par. 25.