Библия с пометками

Взбунтовавшийся сын. Любовь матери

Эта книга представляет собой замечательное повествование о том, какой преобразующей силой обладает Слово Божие. Библия с пометками на полях, сделанными любящей матерью, положенная в чемодан уходящего в море сына, через многие годы совершила удивительную работу в сердце этого некогда распутного человека и других людей. Молитвы матери о своем сыне были услышаны. Для широкого круга читателей.

— Не говори об этом мне больше, я тебя прошу, — никогда больше. Я устал от всех этих разговоров о христианстве и впредь не собираюсь терпеть их. Ты можешь заниматься тем, что тебе нравится, но постарайся не делать жизнь в этом доме невыносимой для меня.

— Но, сынок, подумай об отце. Его предсмертная просьба касалась тебя. Позволь рассказать хотя бы то, что он говорил о тебе в своей последней молитве. Он подозвал меня к постели и прерывающимся голосом...

— Мама, тебе кажется, что я шучу, и ты опять принимаешься за свое. Но я твердо решил положить конец всему этому. Хочу также сообщить тебе, что ровно через неделю я отправляюсь в море. Пока я здесь, позволь мне прожить эти несколько дней спокойно, и я буду тебе благодарен.

Госпожа Вильсон была женщиной тактичной и мудрой. Долгие 15 лет в одиночестве она боролась с нуждой, и ее страстным желанием было оградить свое дитя от пагубного влияния огромного города, в котором они жили.

Однако было бы неверно считать, что она слишком досаждала сыну, судя по его жалобам. Как и подобает матери, она разумно ограничивала его и стремилась, чтобы он уважал ее мнение. Но она ограничивалась обычно несколькими словами, особенно в последние годы, когда, повзрослев, Гарольд стал мужчиной и предавался бесконтрольному времяпрепровождению.

Гарольд лишился отца, будучи восьмилетним мальчиком. С самого рождения он был посвящен Богу. Заветной мечтой родителей было подготовить его для евангельской работы. Им хотелось, чтобы он посвятил свою жизнь проповедованию благой вести о Том, Кто умер для спасения людей от греха и Кто однажды придет во славе взять Свой народ к Себе. Они жили в «блаженном уповании», их мальчик подавал надежды достигнуть того, о чем они мечтали. Он был красивым ребенком, в нем легко угадывалась любовь к божественному.

Затем все изменилось. Добрый, заботливый муж и отец был сражен неизлечимой болезнью. Он слег на многие месяцы, и те средства, которые предназначались для обучения сына, были израсходованы на уплату все возрастающих счетов. Настал день, когда денег совсем не осталось. Чувствуя приближение конца, больной подозвал к себе жену и сына, и они еще раз помолились о том, чтобы Господь вспомнил о совершенном ими посвящении и, когда придет время, сделал Гарольда «ловцом душ» для Христа.

«Слышит ли Бог? Отвечает ли Он?» Эти вопросы не выходили из головы матери Гарольда уже более двух лет. Несмотря на ее мольбу, слезы, борьбу, под влиянием мирского общества сын все больше уходил от Бога. Он более открыто стал проявлять неприязнь ко всему, связанному с Богом и Его Словом истины.

Пьянство, карточная игра, воровство уже глубоко затянули Гарольда к тому времени. По характеру он очень напоминал своего прадеда, чья жизнь стала притчей во языцех из-за его безбожия, богохульства и пьянства — жизнь убийцы, закончившего на виселице.

Когда мать размышляла над словами Писания: «наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода», — сердце ее разрывалось от горя, она впадала в отчаяние.

Недавно совершенное в их районе преступление заставило ее еще раз поговорить с сыном, тем более, что он находился под подозрением. В глубине души она почти не сомневалась в его причастности, сознание этого мучило ее и не давало ей покоя, так что она не могла больше молчать.

Поэтому она заговорила.

Но решившись на этот трудный разговор, она получила последнее, самое сокрушительное разочарование. Ей вновь было запрещено говорить о Боге, о христианской жизни. Фактически оставалось очень мало надежд, поскольку Гарольд объявил о своем намерении отправиться в море, а до отправления в рейс оставалось всего лишь несколько дней. Более того, он собирался тайком, скорее всего, скрываясь от уголовной ответственности. «Сыночек мой, мальчик мой! Я столько молилась, чтобы ты вырос благородным, богобоязненным человеком. Я не переставая просила Бога, чтобы Он сделал тебя Своим служителем. Я сделала все, что могла, чтобы уберечь тебя от мира, я верила и надеялась, что будет так. Но сегодня ты преступник, безбожный и порочный человек. Религия тебе ненавистна. Ты отвернулся от меня, как будто я тебе враг. О, Гарольд, мой единственный, неужели я должна отступиться от тебя?»

Так страдая думала г-жа Вильсон, после того как ее сын так жестоко лишил ее возможности рассказывать ему о христианском уповании.

В то время как мать страдала и рыдала, Гарольд пировал со своими приятелями. Он предавался шумным и грубым удовольствиям с почти дьявольским упоением, и не однажды слышался его голос, открыто отвергающий то, чем жили его родители. Он пил, произносил проклятия и даже призывал

Всемогущего, если Тот существует, придти и осмелиться поразить его. Таким глубоким было его падение.

Слышит ли Бог? Отвечает ли Он? Неужели молитвы матери не были услышаны? Неужели все эти годы тяжкого труда и самопожертвования, неустанной молитвы посвящения и доверия были напрасными? Нет, слава Богу, нет.

Твои горькие слезы и молитвы без устали,

И ту боль, что в душе через край,

Твой Спаситель Всевидящий знает и чувствует, —

Ты всецело Ему доверяй.

Он не медлит помочь тебе — время Он ведает,

В тишине ты к Нему воззови,

И твой сын будет петь песню славы победную

Со спасенными в царстве любви.

/Авторизованный пер./

В жизни бедной матери был мрачный час, и измученная своим горем, не видящая впереди никакого проблеска надежды, она прилегла и уснула.

И приснился ей сон...

Это было утро вечности. Мир стал новым, исчезли всякие следы проклятия. Греха и всех его последствий уже больше нет. Она увидела Спасителя. Увидела она святых всех веков — бесчисленные толпы с пальмовыми ветвями и арфами в руках. Но прежде чем она почувствовала, что здесь в небе кого-то не хватает, рядом с нею очутился дорогой ее сердцу человек — муж. Он посмотрел ей в лицо, и взгляд его излучал жизнь и счастье. Он радостно произнес: «И Гарольд тоже здесь».

«Да, я здесь, отец», — послышался мелодичный голос того, кто был для них бесценным сокровищем. И вот он сам предстал перед ними — их дорогой сыночек, преображенный по святому образу Божьему.

«Гарольд! Слава Богу! Он слышал меня и ответил мне. А я было думала, — тебя не будет здесь! Как же Учитель нашел и спас тебя?»

«Помнишь, мама, ту Библию с пометками, которую ты положила среди моих вещей в тот день, когда я оставил тебя и ушел в море? То, что ты написала в Книге, и сама весть

этой Книги сокрушили мой ожесточенный дух, и я не находил себе покоя, пока я, измученный и уставший, не пришел и не упал к ногам Христа. Он поднял меня, наставил на верный путь и привел в эту прекрасную землю».

Как долго она спала, г-жа Вильсон не знала, но когда она проснулась, было далеко за полночь, и она услышала, как Гарольд, спотыкаясь, поднимается в свою комнату.

Но почему на этот раз его тяжелые, неверные шаги не смутили ее душу, как это случалось раньше? Почему она смогла смириться с тем, что казалось ужасной трагедией, разрушающей ее дом?

Г-жа Вильсон была не из тех, кто верит в сны. Она не считала, что этот прекрасный сон обязательно должен быть ниспослан свыше. Однако пережитое подсказало ей, что она может предпринять. У нее снова появилась надежда, появился новый взгляд на свои возможности, и с материнской одержимостью она сразу же перестроила свои планы для осуществления этой идеи. Какая благословенная миссия предстояла ей на следующий день, когда, взяв свои скромные сбережения, накопленные в результате долгих, неустанных трудов, она направилась в центр города, чтобы купить Библию для Гарольда. Она приобрела самую лучшую, ничего не оставив для себя на «черный день». Но разве не была для нее жизнь сына дороже собственной? И какая чудесная была эта Библия, когда г-жа Вильсон закончила свою кропотливую работу! От Бытия и до Откровения она отметила в ней с особой тщательностью те отрывки, которые, как она верила, когда-то смогут говорить к сердцу ее сына. Какие именно тексты и пометки она сделала, сейчас сказать трудно, достаточно лишь заметить, что только мудрая, любящая, молящаяся мать могла это осуществить.

Оставляя неприкосновенной материнскую тайну, можно с уверенностью сказать, что особым образом она выделила два великих принципа — веру в Иисуса как совершенного Спасителя и послушание всем Его заповедям. Г-жа Вильсон пометила, что Иисус есть единственный Мессия Писаний; что Он является Тем, Кто сотворил мир; Кто говорил через пророков; Кто общался с патриархами; Кто дал закон на Синае; Кто вел израильский народ в обетованную землю;

Кто приходил и беседовал с Адамом, Енохом, Ноем, Авраамом, Моисеем и Давидом. Она понимала, что Он есть «Агнец, закланный от создания мира», и поэтому через Него спасаются все люди, жившие как до Голгофы, так и после нее. Для нее вся Библия была книгой Иисуса, единым повествованием о Друге грешников.

Она хотела, чтобы Гарольд, открыв эту книгу, находил Христа на каждой ее странице, слышал Его голос, узнавал Его любовь и в конце концов отдал себя Ему на служение. И естественно, что, исходя из всего этого, г-жа Вильсон особенно подчеркнула слова десяти заповедей. Поскольку они были сказаны Христом, Который умер ради того, чтобы запечатлеть их в человеческом сердце, разве не являются они жизненно важными для спасения?

«Мой дорогой мальчик!

Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Но есть Некто, Кто любит тебя бесконечно более меня, и этот Некто — Иисус. Сейчас ты не любишь Его, но я молюсь, чтобы ты смог увидеть, как Он благ.

Эта книга — от Него и от меня. Пожалуйста, читай ее ради нас. Все ее обетования верны, и если ты примешь их в свое сердце, они сделают тебя новым человеком — чистым, сильным, побеждающим. С любовью, мама».

Помеченная Библия сберегалась в секрете почти до самого последнего момента перед отъездом Гарольда. Когда он отлучился по какому-то делу, мать быстро сунула ее в его ящик, в самый угол, подальше от глаз.

— Прощай, мама.

— Прощай, мой дорогой, — произнесла г-жа Вильсон и, обвив руками шею сына, заключила его в долгое прощальное материнское объятие. На глаза напрашивались слезы, но она заставила себя иначе смотреть на происходящее, и вместо слез на лице ее появилась умиротворенная улыбка.

Ответ на молитву благочестивого капитана

Ясным майским утром теплоход «Аляска Транспорт», на борту которого находился матрос Гарольд Вильсон, вышел из порта Золотые Ворота и взял курс на Мельбурн.

Это был не самый веселый день для Гарольда. Несмотря на напускную бесшабашность — следствие греховной жизни, в голове то и дело мелькали какие-то детские воспоминания, которых он никак не мог преодолеть.

Судно, движимое мощными турбинами, быстро уходило в океан, и родные берега постепенно скрывались из виду. Теперь впервые за много лет Гарольд почувствовал, как дорога ему мать. Он не сумел бы объяснить своего состояния, но теперь, когда она была далеко и нельзя было ощутить ее присутствия, он вдруг увидел ее в совершенно ином свете. Все-таки она была хорошей матерью, и если бы в его силах было повернуть корабль назад, он с радостью вернулся бы домой.

Конечно, это был всего лишь минутный порыв, но он показал, что материнская любовь не осталась напрасной. Это было то самое «слабое место», которого должно было коснуться влияние Святого Духа и посредством которого Он мог бы совершить Свою работу, ведущую Гарольда Вильсона к покаянию.

Слеза, украдкой скатившаяся по щеке юноши, была тут же стерта — он всеми силами старался отогнать от себя мысли о молитвах матери. «Смелее, старик, перестань быть мальчишкой», — сказал он себе, и, кажется, действительно преуспел в своем стремлении забыть все.

Судовая команда «Аляски Транспорт», как водится, была пестрым многонациональным сборищем, где почти для каждого пьянство, разгул и отвержение религии были обычным делом. В этой среде Гарольд оказался «своим парнем».

Вот так сюрприз! Роясь в своем ящике с одеждой в поисках какого-то предмета, Гарольд потянул его из-под матросской тельняшки, и на пол выпал небольшой сверток. «Этого я не видел раньше», — удивился юноша и принялся быстро развертывать бумагу. «Библия! О! Неужели мама считает меня идиотом, который будет терпеть этот вздор? Но, постой, ведь это шикарная книга. Интересно, сколько она стоит? Ого! Это забавно. Гарольд Вильсон, обыкновенный пьяница, к тому же вор, путешествует по морю с Библией. Мне стоит, пожалуй, попроситься в судовые проповедники!»

Он открыл книгу, чтобы просто взглянуть, как Библия выглядит внутри. И увидел написанные знакомой рукой

слова: «Мой дорогой мальчик!..» Комок подкатил к его горлу — мысленно он перенесся в детство. Он увидел себя невинным ребенком, с удовольствием внимающим ласковым словам матери, которыми теперь, уже немало лет, он открыто пренебрегал. И снова слеза, непрошенная слеза, скатилась по его щеке. Гарольд невольно отвернулся, опасаясь, чтобы кто-нибудь из матросов не заметил его слабости. Но устоять против желания прочесть записку матери не смог. Не смог и положить книгу обратно — точнее, выбросить ее — пока не пролистал ее страницы. Он обнаружил на них пометки, сделанные заботливой материнской рукой. Некоторые тексты были подчеркнуты, а рядом на полях написаны замечания, слова истины, которые могла внести сюда только его мать.

— Я не хочу этого, — почти закричал он. — Неужели эта ничего не стоящая выдумка повсюду будет меня преследовать? И, швырнув книгу в ящик, он захлопнул крышку и отправился спать.

Прошел приблизительно месяц — тяжелый месяц для всего экипажа. Плавание совершалось в тяжелых условиях, и не однажды судну грозила опасность. В довершение всего, в трюме возник пожар.

На борту «Аляски Транспорт» находилась большая партия керосина, и огонь означал верную смерть для всех. Поэтому главные усилия по тушению пожара были сосредоточены на том, чтобы преградить огню путь к взрывоопасному грузу.

Капитан Манн, человек немногословный, был христианином и пользовался уважением и непререкаемым авторитетом среди своих подчиненных.

Учтивый, сдержанный, благородный, бесстрашный, он являл собой поразительное исключение в команде экипажа. Более тридцати лет он командовал судами, но пожар на корабле ему пришлось пережить впервые.

Крик «Пожар!» сразу мобилизовал все его мужество. И — это было свойственно ему в минуты опасности — он спокойно и быстро расставил людей по местам, где каждый занимался своим делом, доверившись капитану, потому что было нечто, чем он обладал в этот страшный час. На Гарольда Вильсона этот дух поддержки и доверия произвел особое впечатление.

Внезапно капитан исчез. И почти так же внезапно новая опасность поставила первого помощника перед необходимостью новых указаний капитана. Гарольда Вильсона срочно послали за капитаном. Бледный от страха, молодой человек помчался в его каюту. Дверь была приоткрыта. Гарольд готов был уже прокричать свое сообщение, как вдруг замер, потому что изнутри доносился голос. Это был голос молящегося! Чтобы окончательно убедиться в этом, юноша еще немного приоткрыл дверь. О! Капитан стоял на коленях, перед ним лежала открытая Библия, лицо его было обращено ввысь.

Шум двигателей и царящая сейчас на корабле суматоха сделали приход Гарольда незаметным — капитан продолжал свою молитву, в то время как зачарованный Гарольд смотрел на него.

Молитва коснулась отзывчивых струн сердца Гарольда. И могло ли быть иначе? Ведь капитан молился о том, чтобы Господь исполнил Свое обетование и спас жизнь экипажа. Жизнь Гарольда Вильсона также подпадала под эту черту. Впервые за время работы на корабле он был рад видеть молящегося человека.

Капитан выбрал из Библии 106-й псалом тексты 23—31. Вера в это обетование поддерживала его сейчас. Буря ли, огонь ли — не имеет значения. Бог приведет их «из бедствия их» «к желаемой пристани». Об исполнении этого обетования молился капитан Манн в присутствии Гарольда.

Но удивительное дело — слова 106-го псалма были в числе тех отрывков, которые пометила в подаренной сыну Библии г-жа Вильсон. Ответит ли Бог на молитву капитана?

Гарольд пробыл здесь лишь несколько мгновений, потому что капитан Манн поднялся, чтобы спешно вернуться к своим нелегким обязанностям. Гарольд передал ему сообщение и снова помчался на свое место. Несмотря на героические усилия команды, огонь быстро распространялся. Судно казалось обреченным. Еще несколько минут — и вспыхнет огромное количество керосина, тогда все будет кончено. Но вдруг раздался мощный взрыв. Крышки закрытых люков были сорваны и почти сметены с палубы. Команда, объятая ужасом, понимала только то, что теперь керосин охвачен огнем. Однако что же произошло? А произошла одна из тех счастливых неслучайностей, которые понятны только верующему человеку. Огромная паровая труба взорвалась и выплеснула огромное количество раскаленного пара и воды прямо в трюм, туда, где таилась наибольшая опасность. Невидимая рука осуществляла контроль над происходящим. Вскоре клубы черного дыма сменились облаками белого пара, и всем стало ясно, что корабль спасен.

Происшедшее казалось чудом, и люди не замедлили выразить свое изумление.

— Как, по-вашему, капитан, имеет ли старина Бог к этому какое-то отношение? — спросил грубовато ирландец Пэт Моран.

Возможно, капитан Манн ошибался в своих взглядах на жизнь верующего человека. Он не считал необходимым говорить со своими подчиненными о христианстве, предпочитая, чтобы они сами судили о его убеждениях по его практической жизни среди них. Но сейчас он был вынужден засвидетельствовать о своей вере.

— Друг, — сказал он ирландцу, — эту трубу сокрушила рука Всемогущего. Это не просто случайность. Есть Бог, который слышит молитвы и отвечает на них. Он обещал помогать тем, кто находится в море, и сегодня сдержал Свое слово.

Гарольд слушал это, и ему казалось, что его незримо преследует помеченная Библия.

— Но скажи, капитан, ты правда веришь в то, о чем говоришь? — снова спросил Пэт.

— О, да, уже долгие годы.

— Но где ты взял эту идею? Где этот Бог сказал тебе, что будет заботиться о нас, беднягах?

— Пэт, у меня была добрая, заботливая мать, которая научила меня молиться Небесному Отцу. Она же научила меня читать Библию, Книгу, написанную благочестивыми людьми, руководимыми Богом. В ней Бог говорит нам, что мы принадлежим Ему и должны Ему повиноваться, и Он будет заботиться о нас. Он обещает спасти людей, терпящих бедствия на море. Ты никогда не видел Библии, Пэт?

— Нет, конечно, но, поверь, я хотел бы хоть одним глазом взглянуть на всю эту чепуху.

И снова Гарольду Вильсону стало не по себе. Добрая мать, Бог, Библия, услышанная молитва — все это болью отзывалось в его сердце. Разве у него не было доброй матери? Разве она не учила его верить в Бога и молиться? Разве мало она просила читать Библию и прислушиваться наставлений этой книги?

Пэта Морана и других свободных от вахты в этот момент матросов капитан пригласил к себе в каюту посмотреть на книгу и записанное в ней обещание, которое спасло сегодня от смерти всех находящихся на борту. Гарольд отправился с ними.

Открытая Библия лежала на столе возле двери.

— Вот Книга, любить которую учила меня мать, — проговорил капитан, — и именно в ней записано Божье обещание, остановившее огонь и спасшее сегодня мою и ваши жизни.

И он, как было обещано, зачитал им те слова из Священного Писания, в которых всегда находил спасение.

Гарольд всматривался в лицо капитана. Какое хорошее лицо! Какой чистый взгляд! В нем, нет ничего отталкивающего. Каждая черточка на этом лице дышит благородством, честностью, искренностью. Да, это человек Библии, поступающий согласно ее учению, чистосердечный, готовый помочь каждому.

Гарольд покинул комнату и быстро пошел к себе, на ходу сунув в рот плитку жевательного табака.

Нервным движением открыв свой ящик, он вытащил положенную туда матерью Библию и стал искать в ней только что прочитанный капитаном отрывок. Наконец, найдя его, он прочитал на полях пометку: «Я всегда буду молиться, чтобы это обетование могло стать твоим убежищем в море и спасло тебя от бури или несчастья». В гневе захлопнул он книгу и бросил ее на пол — в гневе оттого, что не сумел вырваться из-под влияния матери. Все пережитое сегодня казалось кошмаром. Читая библейские тексты, Гарольд снова почувствовал, что в нем поднимается былая непримиримость, былая ненависть ко всему этому. Проклятие сорвалось с его губ, и, давая выход накопившемуся гневу, юноша схватил брошенную Библию, метнулся к распахнутой двери и рывком бросил книгу далеко в море.

— Теперь я покончил с этим наваждением, — пробормотал он и, воображая, что совершил нечто заслуживающее одобрения, вразвалочку зашагал по палубе.

Печальные вести из дома

«О, мама, мама!»

Гарольд Вильсон стоял у окна почтового отделения в Гонолулу, держа в руках письмо, полученное из Калифорнии. Старый друг писал ему следующее:

«Дружище Гарольд, несколько недель мы ждали твоего возвращения. До нас дошли слухи, что ты направляешься домой, и нам хотелось верить, что тебе удастся вернуться вовремя, чтобы поддержать мать во время ее последней болезни. Несколько недель назад она заболела крупозным воспалением легких. Она переносила все очень стойко, но тревога за тебя, да и материальные трудности были слишком тяжелым испытанием, и в прошлый четверг она покинула нас. Перед смертью она просила, чтобы я написал тебе и убедил тебя не забывать о ее подарке, который она положила тебе в ящик в день отъезда. Ты знаешь, конечно, о чем она говорила. Мне она сказала только, что вложила в этот подарок все, что имела.

Кстати, с тех пор, как ты уехал, моя жизнь полностью изменилась. Теперь я не пью, не играю в карты, я больше не безбожник. Став христианином, я наслаждаюсь новой жизнью.

Да благословит тебя Бог!

Пусть эта огромная потеря не сломит тебя. Живи для Христа и встретишься с матерью вновь.

Посылаю это письмо в Гонолулу наудачу.

Некогда твой собутыльник, а ныне свободный во Христе

Говард Хафман».

Да, Гарольд Вильсон собирался поехать домой. Он отсутствовал много лет, и за это время повидал мир. Был в Австралии, Китае, Южной Африке, Южной Америке и Европе.

Он по-прежнему был пьяницей, оставался безбожником, всякий раз думая, что после возвращения к матери начнет новую жизнь. Он выкинул за борт свою чудесную Библию, чтобы заглушить голос Обличающего, но с тех пор в его жизни не было ни одного спокойного дня. С того момента,, когда, движимый гневом, он хладнокровно уничтожил подарок матери, на каждом шагу его преследовали неудачи. Это был какой-то рок, приносящий постоянные поражения во всем.

В Гонолулу Гарольд был уже как бы дома, предвкушая радость примирения с матерью. Подобно блудному сыну, он обдумывал свою исповедь и надеялся, что, возвратившись к матери, сможет ступить на путь добра. Поэтому легко представить, с каким удовольствием он взял в руки письмо из дома. Но его поджидало ужасное разочарование. Слова «в прошлый четверг она покинула нас» были для него, как гром среди ясного неба. Он был ошеломлен.

— О, мама, мама! — вслух простонал Гарольд, забыв, что вокруг него чужие люди, перед которыми необходимо себя сдерживать. — Ты так хотела помочь мне, — глухим от

волнения голосом продолжал он, — и ты могла помочь, но сейчас тебя нет, тебя больше нет...

Скомкав письмо, он выбежал на улицу и помчался вниз по дороге, к баркасу, который должен был доставить его на судно.

Скажи мне, Гарольд Вильсон, что ты будешь теперь делать? Станешь ли ты, наконец, человеком или окончательно махнешь на себя рукой? — казалось, кто-то нашептывал ему эти слова, когда он поднимался на корабль, на рассвете уходивший в море.

И как часто бывает в таких ситуациях, неспособность осуществить практически свои добрые намерения ввергла его в отчаяние и толкала к безответственным действиям.

Он знал, что Бог существует, и полагал, что вместе с матерью сможет вести иную жизнь. Но крушение этих планов ожесточило его, и он решил еще глубже погрязнуть во зле.

«Бога нет. А если есть. Он жесток, и я Его ненавижу. И Он ненавидит меня, если лишил меня матери в тот момент, когда я более всего нуждался в ней. Но я докажу Ему, если Он существует, что Гарольд Вильсон может противостоять Ему. Раз Он не позволяет мне делать добро, я буду делать зло».

И действительно, с того дня Гарольд стал претворять в жизнь свое решение. Прибыв в Сан-Франциско, он с неистовством пустился в греховные удовольствия. Его приятелями стали преступники, подонки, бывалые уголовники, чьи руки были обагрены человеческой кровью.

Просматривая утренний номер газеты «Хроника», Говард Хафман, тот самый, который послал письмо в Гонолулу, наткнулся на следующую заметку:

«Убийство в Миссионерском квартале. По подозрению в убийстве задержан матрос Гарольд Вильсон. Полиция уверена в виновности закоренелого преступника».

Говард побледнел и выронил газету из рук. «Закоренелый преступник...» Да, это могло быть правдой, ведь и он сам когда-то оказался вовлеченным в подобное преступление. Что же делать? Опасаясь открыть причину охватившего его волнения жене, он надел пальто, взял шляпу и вышел на улицу.

Дом Хафманов был известен как один из самых счастливых и самых красивых домов в Окленде. Г-н Хафман считался в городе человеком с незаурядными деловыми качествами и безукоризненной честности. Благополучие пришло в его дом с того самого дня, когда он стал христианином. Прошлое было забыто, но прежде г-н Хафман постарался возместить своим ближним некогда причиненный им ущерб. Он посетил человека, дом которого некогда ограбил вместе с Гарольдом Вильсоном, и сознался в своей причастности к содеянному, а также вернул с процентами деньги, которые были украдены.

Почему же теперь он был так расстроен? Гарольд Вильсон был тому причиной. Г-н Хафман почему-то верил, что Господь спасет товарища его порочной юности и сделает Гарольда его другом в праведности. Но Гарольд объявился, и выяснилось, что он пал еще ниже, и, возможно, открывшееся теперь неисправленное и непрощенное прошлое сможет разрушить его намерения.

Приехав в Сан-Франциско, г-н Хафман сразу же пришел в полицейский участок и попросил о свидании с заключенным; назвав свое имя, он без труда получил его.

Что же он увидел, когда перед ним предстал товарищ его прошлых лет? Весь облик этого человека дышал свирепостью. Но, вспомнив изречение «Пока живу, надеюсь», Говард Хафман решил с любовью и вниманием расспросить Гарольда обо всем. Он дал понять своему старому другу, что все еще верит в него и не оставит одного в мрачный час его жизни. Ему удалось узнать, что в действительности Гарольд не принимал участия в убийстве, но по стечению обстоятельств оказался среди подозреваемых.

Говард Хафман решил сделать все возможное, чтобы облегчить его участь. Не стоит описывать, какие именно шаги ему пришлось предпринять, достаточно сказать, что Гарольд Вильсон получил свободу на условии, что покинет страну на пять лет. По истечении этого срока он сможет вернуться, но только в том случае, если будет иметь положительную рекомендацию по службе. Поставленные условия делали Гарольда изгнанником, и выполнить их было делом нелегким, но при поддержке Говарда Хафмана он решил попытаться. Гарольд

нанялся простым матросом на корабль «Пасифик Клипер», который через неделю отправлялся в Йокохаму; но он и помыслить не мог, что шкипером судна окажется его старый друг капитан Манн, с которым он путешествовал много лет тому назад. Покинув дом Хафманов в Окленде, Гарольд вернулся в Сан-Франциско, где в порту находился корабль, на котором он собирался отплыть на следующий день.

Проходя через зал ожидания Оклендской пристани, он рассматривал стенды бесплатной литературы и на одном из них заметил Библию. Его поразило сходство этой книги с другой, с той, которую когда-то дала ему мать. Он взял ее в руки, раскрыл и... о чудо! Ее страницы также пестрели пометками. Их было даже больше, чем в его Библии. Позабыв обо всем, — что дожидается парома, что за свои преступления изгнан из страны и стал каким-то отщепенцем среди людей, — он присел на скамью и долго просматривал страницы этой новой Библии. Интересно — в книге зачастую были отмечены те же тексты. Напротив текста 20 главы книги Исход было отмечено: «Божье благословение субботы означает Его присутствие в этом дне. Кто соблюдает субботу, в сердце того пребывает Бог. Таковые будут с радостью хранить святость субботнего дня. Исаия 58:13». Это было так похоже на слова матери! Кроме того, тексты 106 псалма с 23 по 31, выделенные красным цветом, являлись тем самым местом в Библии, которое и его мать выделила так же.

Он был глубоко взволнован. Слезы стояли в его глазах. Ему виделась иная жизнь, в которой к нему снова обращалась мать, в которой к его падшему сердцу говорил Иисус, любимый ею.

— Библия... О, мама, можно я возьму ее с собой? Как могу я пойти без нее? Она помечена для меня. В этом нет сомнения. Мама, ты и ее пометила тоже? — он говорил это вслух.

— Друг, — произнес чей-то голос позади него. — Возьми ее. Эта книга предназначена для тебя. Бери ее, и Бог благословит тебя в познании Его истины и сделает тебя христианином.

Встревоженный и смущенный, Гарольд обернулся, но сразу же вздохнул с облегчением. Таким могло быть только лицо друга, лицо отца. Вскочив, он спросил незнакомца:

— Правда, сэр? Мне можно взять эту Библию? Но мне нечем заплатить за нее...

— Неважно, друг мой. Я один из тех людей, которые любят Слово Божье и стремятся распространить Его истины по всему миру. Мои друзья будут рады тому, что эта книга попала в руки того, кто нуждается в ней. Но что ты имел в виду, говоря о другой Библии с пометками? Извини, что я слышал это.

Гарольд чувствовал себя как бы в присутствии друга и чистосердечно рассказал печальную повесть своей вражды к матери, к Библии, к Богу и, главное, о том, как выбросил в море благословенный подарок — знак материнской любви и жертвенности.

У них было совсем мало времени, но в течение тех нескольких минут, которые они провели вместе, Гарольд получил общее представление о Божьем плане спасения. Он увидел Божий закон во всей его целостности и красоте. Он увидел, как грех нарушил этот закон. Он увидел Христа как Того, Кто избавляет людей от проклятия.

В заключение его новый друг произнес молитву, которую Гарольд никогда не смог забыть. Особенно коснулась его сердца фраза:

«Боже, дай ему отдохнуть от злых дел».

Конечно, мысль эта казалась странной, но потому-то так сильно и запомнилась Гарольду.

— На каком корабле ты отправляешься? — спросил этот пожилой человек.

— На «Пасифик Клипер», сэр.

— О, замечательно! Он отплывает завтра. На нем должны быть мои друзья. Думаю, ты обязательно встретишься с ними! Сжимая в руках драгоценную Библию, Гарольд добрался до своего судна. Все пережитое он хранил глубоко в сердце.

По направлению вверх

«Почти восемь лет, — думал Гарольд, — восемь лет назад, почти день в день, я отправлялся отсюда в Мельбурн на борту «Аляски Транспорт»...

«Пасифик Клипер» только что снялся с якоря и плавно выходил из гавани Сан-Франциско, минуя мост Золотые Ворота и направляясь к далеким берегам Японии.

Как хорошо я помню то майское утро восемь лет назад, когда, опустившийся, ожесточенный, преступный, несчастный человек, я ушел в море, скрываясь от возмездия и молитв матери! Помню, что-то заставило меня думать о возвращении домой, к маме, что-то такое, с чем я боролся в ту пору, думая только о том, как бы напиться и найти сообщников в своем богохульстве и бесчинстве. И как ярко запечатлелся в моей памяти день пожара, когда я застал капитана Манна молящимся, просящим Бога избавить нас от гибели! Но особенно ясно я помню ту ужасную минуту, когда выбросил за борт свою Библию. Боже, помоги мне! Почему я сделал это? Если бы теперь можно было забыть об этом!

Теперь я начинаю новое путешествие не потому, что хочу этого, а потому, что вынужден. Мне приказано покинуть Америку и не возвращаться до тех пор, пока не докажу, что я человек, которому можно доверять. Мамы уже нет. Друзей, кажется, тоже. Нет друзей? Но ведь есть Библия. Она сейчас для меня близка, будто мама. Я чувствую, что она поможет мне измениться.

Тот пожилой человек на пристани, вероятно, хороший человек. Кажется, он понял меня. Когда он молился, у меня сжималось сердце, а когда сказал, что я могу взять Библию, я твердо решил попытаться стать порядочным человеком. Я действительно думал, что у меня получится.

Но он упомянул о каких-то странных вещах. Раньше я не слыхал ничего подобного. Хотя нет, помню, мама часто говорила о том, что мы должны соблюдать десять заповедей, все десять. И она удивлялась, почему случилось так, что христиане празднуют воскресенье, когда заповеди ясно говорят, что следует святить седьмой день. Но тот незнакомец соблюдал день, который, по мнению матери, должны соблюдать все люди.

Но самое странное во. всем этом — Библия, подаренная им. Во-первых, она выглядит, как та, которую я выбросил. Кроме того, в ней сделаны те же самые пометки, те же тексты, те же чернила, комментарии на полях, и послание, написанное на переднем месте. Но...»

— Что это? — неожиданно вслух произнес он. От мыслей о своих обязанностях (он стоял на посту на главной палубе в носу корабля) и воспоминаний о прошлой жизни его внезапно пробудил голос, который казался духом

давно ушедших времен. Быстро обернувшись и не обнаружив никого вокруг, он решил, что ему просто послышалось.

Но голос повторился! На этот раз Гарольд посмотрел вперед, на капитанский мостик. Там стоял капитан Манн! Да, это был тот же старый капитан, герой «Аляски Транспорт», который теперь командовал этим огромным пассажирским лайнером, совершающим международные рейсы.

Эмоции буквально захлестнули душу Гарольда Вильсона. Сердце его трепетало от радости. Подсознательно он чувствовал, что за время путешествия через море сможет постичь секрет лучшей жизни и что человек молитвы, стоящий на капитанском мостике, послан сюда, чтобы помочь ему в этом.

Несколько дней спустя молодому человеку выпала возможность встретиться с человеком, которого он так глубоко уважал. Работа, наконец, свела их вместе, и Гарольд, не мешкая, горячо пожал руку капитану.

— Капитан Манн! Благодарю Бога за то, что Он дал мне шанс снова быть с вами в море!

Большая, дружеская рука капитана с радостью ответила на рукопожатие Гарольда, сполна выражая взаимное расположение, но на лице его таилось загадочное выражение.

— Мой молодой друг, почему ты благодаришь Бога? Насколько я помню тебя, ты не почитал Его раньше.

— Да, капитан, но я прошел достаточно долгий путь и знаю теперь, где правда. Я хочу найти Бога и познать Его, как вы знали Его в тот день, когда был пожар на «Аляске Транспорт». Я хочу познать Его и служить Ему точно так же, как моя мать. Помните тот разговор о Библии и ее обещаниях, который состоялся у нас?

— Да, но я не помню, чтобы ты как-то изменился после него.

— Это так, капитан, потому что в тот самый день я с ненавистью выбросил в море Библию, которую дала мне моя дорогая мама. Она пометила в ней тексты для меня. Знаете, она отметила тот самый отрывок, который, как вы говорили, спас нас от огня! Но, капитан Манн, у меня есть другая Библия, и она тоже с пометками. В ней отмечены те же слова из книги Псалмов и десять заповедей, и еще много разных текстов!

— Где ты нашел такую Библию, мальчик мой? — доброжелательно спросил капитан.

И тогда Гарольд поведал ему печальную историю о смерти матери, о своем окончательном падении, аресте, приговоре, о том, как нашел Библию и встретил пожилого человека в порту в Окленде.

— О, да, — сказал капитан, — я знаю этого человека. Он из тех необычных людей, которые празднуют субботу вместо воскресенья. Он передал в читальный зал нашего судна множество брошюр и буклетов для пассажиров и команды.

— Да, капитан, он нашел меня за чтением Библии в порту и когда увидел, как я хочу иметь ее, разрешил взять книгу с собой. Скажу вам, что он был самым лучшим человеком из всех, кого мне приходилось встречать. Он понимал меня. А после того, как я рассказал ему, что глубоко пал, он прослезился и молился о том, чтобы я мог избавиться от всех своих дурных наклонностей и нашел отдых во Христе. То, что он сказал мне, казалось, открыло предо мной всю красоту праведной жизни, и я решил попытаться стать другим человеком. Я хочу, чтобы вы помогли мне в этом, капитан.

— Конечно, я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе стать христианином, но боюсь, что не сумею наставить тебя верить так, как верит тот человек, поскольку думаю, что он ошибается, соблюдая субботу. Здесь, на корабле, есть его единомышленники, они, кажется, миссионеры и едут на Филиппины. Они помогут тебе, но смотри, будь рассудителен, не делай необдуманных шагов.

Настоящий миссионер

Уже неделю «Пасифик Клипер» прокладывал себе путь среди волн, когда однажды к Гарольду подошел приятного вида человек и, не представившись, очень любезно спросил его, христианин ли он. Впервые в жизни к Гарольду обратились с таким вопросом. И хотя он был очень удивлен, такой прямой вопрос незнакомца понравился ему.

— Нет, сэр, — ответил он, — я не христианин, но именно сейчас намерен стать им. Простите, а как ваше имя?

— Моя фамилия Андерсон.

— Вы один из миссионеров, направляющихся на Филиппины?

— Да, а почему ты спрашиваешь?

— Мне сказал капитан Манн, что у нас на борту миссионеры, и я хотел увидеть кого-нибудь из них и задать несколько вопросов. Знаете, у меня есть Библия, ее мне дал один пожилой человек в Оклендском порту. В этой Библии много пометок. И они почти такие же, какие были сделаны в другой Библии, которую дала мне моя мать христианка. Я ненавидел христианство в ту пору и выбросил мамину Библию в море. Поэтому, увидев эту Библию, я как бы вернулся в свой старый дом, вспомнил то, о чем говорила мне мать, и сейчас мне хочется, чтобы кто-то помог мне начать жизнь истинного христианина.

— Твоя фамилия Вильсон, не так ли? — спросил его собеседник. — Ты Гарольд Вильсон?

— Да, но как вы узнали?

— Это довольно странная история, но я расскажу тебе. За несколько дней до отъезда из Окленда мне попалась на глаза газета из Сан-Франциско, в которой я прочел судебный репортаж об одном молодом человеке, Гарольде Вильсоне, приговоренном за свои проступки к пятилетней высылке из страны. Репортер отметил различные смягчающие обстоятельства, упомянул о матери, до самой смерти молившейся за сына, о надежде его добрых друзей, верящих, что он когда-нибудь вернется и выполнит мечту своих родителей, некогда посвятивших его Богу. Сообщалось, что молодой человек будет взят на судно «Пасифик Клипер», корабль, на котором я намеревался отправиться на Восток. Я подумал, что, может быть, встречу его и попытаюсь помочь, чем могу.

Гарольд пристально рассматривал нового друга, ведь капитан Манн советовал ему опасаться необдуманных поступков. Однако у г-на Андерсона было приятное лицо, говорившее об искренности и неподдельном интересе. И действительно, Гарольду казалось, что он встретил этого человека не случайно.

— Вы, наверное, знали мою мать. Она твердо верила в то, что нужно жить так, как учит Библия, и меня убеждала в том же. Она жила в Сан-Франциско.

— Ее звали Елена? — поинтересовался г-н Андерсон.

— Да, да! Вы знали ее?

— Друг мой, она была членом моей церкви. Будучи ее пастором, я не раз слышал, как она говорила о своем заблудшем сыне, о своих непрестанных молитвах за него, чтобы он однажды принял Христа. Она рассказывала, что приобрела Библию для сына, написала в ней письмо к нему, подчеркнула многие тексты и на полях сделала пояснения к ним. Она верила, что настанет день, когда эти слова коснутся его сердца. Но шли годы, а от него не было вестей, и она совсем отчаялась, думая, что он погиб в море. Сраженная болезнью, на своем смертном ложе она призвала того почтенного брата, с которым ты встретился в Оклендском порту, и передала ему для стендов бесплатного распространения другую Библию, оформленную так же, как и та, помеченная ею раньше. Гарольд, ты ли ее сын?

— Да, я ее сын, и теперь я вижу, что вы посланы мне, чтобы указать путь ко Христу. О, г-н Андерсон, если существует лекарство от безрассудства, то мне оно просто необходимо и немедленно! Я вор, пьяница, картежник, жалкий изгнанник, грешник, человек, далекий от Бога. Можете ли вы помочь мне?

Встреча с Гарольдом Вильсоном была для г-на Андерсона настоящим чудом, провидением свыше, настолько своевременным, что он, всецело положившись на обетования Божий, бережно и с любовью покорил сердце молодого человека и привел его к ногам Учителя. Обращение было полным, основанным на сознательном принятии открывшейся ему истины. Гарольд обрел счастье в Боге.

Когда история его жизни и покаяния стала известна окружающим, пассажиры и экипаж стали называть Гарольда «человеком с Библией с пометками».

Будучи посвященным христианином, капитан Манн, тем не менее, имел довольно ограниченные познания в Библии, а потому рассуждал несколько односторонне. Его обеспокоило, не увлекся ли Гарольд ложным учением г-на Андерсона. Когда же он узнал об их частых встречах, то решил противостоять влиянию пастора.

«Что бы это значило? — думал Гарольд, размышляя о несогласии капитана. — Два прекрасных человека, оба

кажутся честными, однако каждый уверен в неправоте другого. Я знаю, что молитва капитана Манна была услышана, она спасла мою жизнь, но я также уверен, что Бог слышал молитвы г-на Андерсона, мечтавшего привести меня ко Христу. Как мне поступить? Следовать за обоими сразу я не могу, поскольку они движутся в разных направлениях. Но, в конце концов, я буду делать то, что побуждала меня делать мама. Я должен просто исследовать Библию для себя.

Но хотя капитану Манну недоставало знания Библии, у него не было недостатка в желании воспрепятствовать Гарольду «попасть под влияние ложной идеи о субботе».

Однако он не знал, что его серьезные усилия оградить молодого человека от заблуждения только ускорили дело познания истины, которое Бог желал совершить.

— Молодой человек (у капитана это была излюбленная форма обращения), я хочу опять напомнить тебе об осторожности в вопросе о том, какой день нужно соблюдать.

— Но, капитан, почему вы заговорили об этом? Мне пока никто ничего не рассказывал о соблюдении субботы.

— Это так, но скоро г-н Андерсон скажет тебе, что если ты собираешься быть христианином, то должен праздновать тот день, который почитается в его церкви. Он скажет тебе, что воскресенье не упоминается в Библии и...

— А оно, правда, не упоминается в ней? Я буду рад, если вы разъясните мне этот вопрос прежде г-на Андерсона, если лучше понимаете его.

— Хорошо, приходи сегодня вечером, и я покажу тебе ошибку церкви г-на Андерсона.

Капитан в растерянности

— Это заставляет меня задуматься, — произнес Гарольд вслед капитану. — Я помню, он говорил о литературе, которую они принесли на корабль. Интересно, есть ли там что-нибудь о субботе. Пойду спрошу г-на Андерсона.

Гарольд нашел миссионера в кормовой части корабля.

— Г-н Андерсон, как вы думаете, среди той литературы, которую ваши друзья принесли на корабль, есть что-нибудь о субботе?

— О, думаю, что есть, Гарольд. Но что побудило тебя заинтересоваться субботой? Разве ты не празднуешь воскресенье?

— Да, но, видите ли, капитан Манн беспокоится, как бы я не изменил этому обычаю, и сегодня вечером собирается доказать мне, что в Библии говорится о соблюдении воскресенья. Он сказал, что скоро вы сообщите мне о том, что воскресенье не упоминается в Библии, и хочет убедить меня в обратном.

Я думаю, что должен прежде разузнать об этом для себя. Что я могу почитать?

— Есть несколько брошюр, например, «Какой день вы празднуете и почему?», затем «Воскресенье в Новом Завете». Ты найдешь их в нашей подборке. А если нет, то скажешь мне, и я помогу тебе.

Пока Гарольд искал названные брошюры, капитан Манн воспользовался свободным временем для того, чтобы упорядочить свои мысли, которыми он собирался поделиться с Гарольдом. Ему казалось, что в целом он знает, о чем нужно сказать молодому человеку. Оставалось лишь подобрать соответствующие библейские тексты. Уже несколько лет его волновал вопрос о субботе. Фактически он ни разу не пытался отыскать в Библии места, где употреблялось бы слово «воскресенье», но почему-то был уверен, что найдет эти слова в Евангелиях, там, где описывается воскресение Христа. Капитан долго, с усердием искал желаемое, но ему не удалось достигнуть цели.

«Наверное, я забыл, в каком контексте они употребляются», — решил он и взял свою симфонию. Но и в симфонии отсутствовали ссылки на тексты о воскресении. Составители симфонии наверняка не собирались давать каждое библейское слово в своей симфонии.

«Воскресенье, воскресенье, где я видел это слово? — спрашивал себя капитан. — Молодому человеку покажется странным, что я позвал его, не зная ответа на вопрос».

Внезапно его осенила счастливая мысль: «На корабле есть священник православной церкви, г-н Митчел. Спрошу его и получу необходимую информацию».

Г-н Митчел пригласил капитана в свою каюту, польщенный тем, что понадобился столь почтенному человеку.

— Извините меня, г-н Митчел, — начал капитан, — я пришел попросить вас об одной услуге. Вы знаете, что с нами на корабле находится молодой человек, один из матросов, который недавно пережил глубокое обращение. Должно быть, вы слышали о нем как о «человеке, имеющем Библию с пометками». Это очень интересная история. Здесь же, на корабле, присутствует некто Андерсон, из людей, соблюдающих субботу. Кажется, он имеет влияние на молодого человека и рано или поздно обязательно смутит его вопросом о субботе. Мне это небезразлично. Я пригласил Гарольда придти ко мне сегодня вечером и обещал показать, что воскресенье является истинным днем поклонения. Поэтому прошу вас напомнить мне тексты, в которых говорится о соблюдении воскресного дня.

Не то улыбка, не то досада или, может быть, разочарование при этих словах изобразились на лице г-на Митчела. Вопрос был явно неприятен ему.

— Капитан, — сказал он, — таких текстов нет. Вам следует знать, что во всей Библии, от корки до корки, не встречается слово «воскресенье».

— Но я готов поклясться, что я видел его и читал о нем.

— Это не в Библии, капитан. В ней вы встретите несколько раз упоминание о первом дне недели, а не о воскресенье. Но даже первый день недели назван святым. Вы взяли на себя нелегкую задачу, пытаясь на основании Библии показать, почему празднуется воскресенье.

За свои шестьдесят лет капитан Манн не слышал и сотой доли того, о чем сейчас столь откровенно говорил г-н Митчел. Он был потрясен, почти шокирован. Этого не может быть. Уж не заблуждается ли г-н Митчел, как и те люди? Капитан был в смятении.

Г-н Митчел был человеком блестящих умственных способностей. Более тридцати лет он выступал публично и был известен и на Западе, и на Востоке как неустрашимый защитник церкви и ее дела. С язычниками, с атеистами, с противниками церкви внешними и внутренними он смело вступал в борьбу и всегда с честью выходил из нее. Однако он упорно воздерживался от дискуссий с приверженцами субботы, потому что понимал невозможность победы на этом

поприще. Поэтому его резковатый ответ капитану был все-таки логичен. Он сказал правду.

Видя, что капитан ошеломлен беспощадной ясностью его ответа, г-н Митчел перешел к объяснению, почему без «так говорит Господь» он все-таки соблюдает первый день недели.

— Любой серьезный исследователь церковной истории скажет вам, что существует только одно основание, позволяющее нам праздновать воскресенье, — это обычай раннехристианской церкви. И Христос, и его апостолы, и те, кто сразу же присоединился к ним, признавали и хранили седьмой день недели, субботу, согласно четвертой заповеди. В течение нескольких столетий после Христа не было слышно ничего о почитании воскресенья как святого дня. Изменение произошло постепенно, через влияние церковников, но мы не можем сказать, что им было дано Божественное повеление относительно этого. Просто изменился дух времени, он и породил перемену дня.

Я всегда говорил своим друзьям в личных беседах то, что сказал вам, и другое, что скажу сейчас. Изменение произошло не тем путем, с которым можно легко согласиться, но, так или иначе, оно произошло, и единственный разумный выход для нас — придерживаться его и идти вперед с великой церковью Божьей, неся людям свет Евангелия. Слишком поздно теперь затевать реформацию. Мой вам совет: дайте вопросу более широкое толкование. Споры о нем производят лишь множество недоразумений и дают повод тем, кто верит в непреложность требований нравственного закона, выдвигать против нас свои аргументы, которые практически неотразимы. Я думаю, вы принимаете мою точку зрения. Постарайтесь незаметно перевести разговор на тему о том, что Бог есть любовь, что Он вел свою церковь через века и продолжает руководить ею, и поскольку мы не в состоянии дать ответы на все вопросы, то будем без оглядки идти вперед, совершая великую работу проповеди о Христе, в ожидании времени, когда все наши сомнения будут разрешены. Обычно люди удовлетворяются этими рассуждениями, и скорее всего так будет и на этот раз.

— Благодарю вас, отец, — сказал на прощание капитан, вежливо откланялся и вернулся к себе.

В это время Гарольд уже разыскал несколько интересных брошюр, касающихся истории празднования воскресенья, хотя пока это не представлялось ему таким существенным, как оказалось впоследствии. Его духовный взор еще только раскрывался, он мог видеть, но пока очень немногое. Тем не менее он получал благословение от того, что познавал, и с нетерпением ожидал встречи с капитаном, желая услышать, что тот расскажет ему.

Г-н Андерсон с улыбкой, хотя и серьезной, смотрел на задуманное капитаном. Ему уже приходилось наблюдать, как множество таких же честных посвященных людей пытались сделать то же самое, но таким путем открывали для себя истину или же совсем отворачивались от нее, сознательно выбирая неповиновение. Миссионеру очень хотелось узнать то, что скажет капитан Манн.

Капитан же чувствовал себя очень неловко. Он не только был безжалостно поставлен перед фактом, что долгое время ошибался, но вдобавок получил совет от служителя Христова пойти нечестным, на его взгляд, путем. Он всегда дорожил собственной честностью и не намерен был изменять себе. Решение его было таково: встретиться с Гарольдом и сообщить ему, что Библия не содержит указаний о соблюдении воскресенья. Как поступить далее, капитан не знал. Несмотря на слова г-на Митчела, он продолжал верить в святость воскресного дня.

В назначенный час появился Гарольд. В руках он держал Библию, в карманах у него лежали брошюры. Первые ростки истины уже взошли в сердце молодого человека. Нетерпение выражалось во всем его облике.

— Друг мой, — сразу же начал капитан, — прежде всего я должен сказать тебе, что ошибался, считая воскресенье указанным в Библии. Многократно упоминается первый день недели — наверное, поэтому я считал так. Признаю свою ошибку. Но эта ошибка не меняет того факта, что Господь Иисус назначил другой день и что апостолы впоследствии святили первый день недели, день Христова воскресения из мертвых как день Господень и проводили в этот день свои собрания.

— Сколько раз, по-вашему, упоминается первый день?

— О, очень часто, естественно. Конечно, точное число я не могу назвать.

Гарольд вытащил из кармана маленькую брошюру и зачитал следующее:

«Это показывает, что оно упоминается всего восемь раз, и ни в одном из них не названо святым днем. Чтобы убедиться в этом, обратимся к ссылкам: Мф. 28:1; Мк. 16:2,9; Лк. 24:1; Ин. 20:1,19; Деян. 20:7; 1 Кор. 16:2».

— Давайте прочтем эти тексты, капитан.

Один за другим отрывки были найдены и прочитаны.

— Капитан, вы знакомы с Библией, я же не знаком. Поэтому позвольте мне задать несколько вопросов, чтобы я мог узнать то, что хочу. Итак, скажите мне, какая из этих ссылок показывает, что первый день недели занял место седьмого дня, субботы?

Капитан указал на собрание апостолов в день воскресения Христа и добавил:

— Очевидно, что они имели какое-то служение в честь Его воскресения из мертвых, потому что здесь говорится, что Иисус появился среди них (Лк. 24:36) и сказал: «Мир вам». Тогда же Он наделил их Духом Святым и послал проповедовать о том, что Он восстал от смерти. Это разумное объяснение, как тебе кажется?

— Звучит убедительно, но вы упустили один момент. Гарольд снова обратился к брошюре: «Я вижу, что с приходом той ночи ученики сели ужинать (Мк. 16:14), и когда пришел Иисус, они дали Ему печеной рыбы и сотового меда (Лк. 24:42). Двери были заперты, поскольку ученики боялись иудеев (Ин. 20:19). Они не верили, что Иисус воскрес, потому что, когда Он явился им, они ужаснулись, думая, что видят призрак (Лк. 24:37). Иисус укорил их, потому что они не верили (Мк. 16:14), и сказал им «Мир вам», чтобы успокоить их. К тому же, Фома не верил в воскресение Христа еще несколько дней спустя (Ин. 20:24—27)».

— Капитан, они не могли праздновать воскресение Христа, если не верили в него.

— Друг мой, откуда ты взял все это? Я слышу об этом впервые. Но, должен сказать, ты, кажется, прав. Я хочу быть честным. Однако есть еще один текст, который ясно пока-

зывает, что верующие во времена апостолов праздновали первый день недели. Посмотри еще раз Деяния Апостолов 20-ю главу. Там однозначно утверждается, что они собрались в первый день недели для преломления хлеба.

Гарольд вновь обратился к своей брошюре и прочел: «Это собрание состоялось в субботу вечером, поскольку было в темную часть первого дня недели. Сначала идет темная часть дня, как написано в Бытие 1 главе 5 и 8 текстах. Сам Павел проповедовал до полуночи, потому что на следующее утро отправлялся в Асе — Деяния 20 глава 7 текст. Затем он поужинал (текст 11-й) и беседовал с присутствующими до рассвета, а потом, в течение светлой части воскресного дня прошел пешком 19 миль через перешеек, чтобы отплыть в Асе. Значит, он не соблюдал этот день как святой. Похоже, что собрание в тот вечер было особым, специально созванным для встречи с Павлом, а совершенное на нем преломление хлеба было общей трапезой, которая проводилась не в воспоминание смерти Христа, а как вечеря любви, обычно совершаемая для духовного общения верующих».

В этот момент звук гонга возвестил о смене вахты, и Гарольд поспешил к своим обычным делам. Капитан Манн был изумлен. Мысль о том, что он заблуждался в своих взглядах так много лет, и то, что служитель Евангелия посоветовал ему закрыть глаза на допущенные ошибки, — все это было слишком тягостно.

— Может быть, — проговорил он сам себе, — я и в другом заблуждаюсь? Если я был так далек от понимания простых вещей, связанных с воскресеньем, то в более сложных вопросах я, возможно, еще более далек от истины?

При первой же возможности буду говорить с г-ном Митчелом. Нужно разобраться во всем наконец.

Смущенный проповедник

Принятое капитаном решение не оказалось импульсивным. Он намеревался докопаться до сути волнующих его вопросов, и после, отплытия из Гонолулу ему представилась возможность вновь встретиться с г-ном Митчелом.

Судно «Пасифик Клипер» было одним из самых больших и красивых пассажирских лайнеров, бороздивших воды Тихого океана, и ответственность капитана такого судна была огромна. Не было такого часа ни днем, ни ночью, когда бы он не чувствовал на себе бремени этой ответственности. И несмотря на это, капитан Манн находил время вникать в нужды своих помощников и пассажиров, и не раз его внимательность и бескорыстная помощь приносили кому-то облегчение.

Никогда раньше капитан не был так взволнован, как теперь, после беседы с Гарольдом Вильсоном. Эта проблема непрестанно мучила его, и он стремился не упускать случая для поисков ответа на нее и молиться о ней. Вопрос о святости субботы стал причиной кризиса, происшедшего в жизни капитана.

Годами он посвящал определенное время каждого дня чтению Библии и молитве. В один из таких послеобеденных часов, направляясь в свою каюту, он встретил г-на Митчела. Решив, что момент подходящий, капитан пригласил проповедника зайти и поговорить с ним.

— Г-н Митчел, — начал капитан, — верите ли вы в необходимость повиновения десяти заповедям?

— Да, капитан, конечно, верю.

— Вы считаете, что все Писание есть авторитетное Слово Божие, данное Им через богодухновенных людей как путеводитель для нас?

— Без всякого сомнения. Иначе невозможно чувствовать себя в безопасности. Человек, недооценивающий какую-либо часть в этой благословенной книге, не может противостоять нападкам безбожников и инакомыслящих.

— Извините, отец, но в связи с этим возникает вопрос: как согласуются ваши взгляды с утверждением, что лучше оставить вопрос о субботе и спокойно продолжать святить воскресенье, сознавая, что для этого нет никакого библейского основания? Такой подход представляется мне вольным и необдуманным.

— Капитан, когда я сказал, что верю в необходимость подчинения нравственным требованиям заповедей, я не имел в виду четвертую заповедь, так как она не является нравственным требованием, подобно девяти остальным. Отделение первого дня недели точно так же отвечает четвертой заповеди, как отделение седьмого. Временное положение четвертой заповеди не является обязательным нравственным требованием.

— Митчел, — ответил капитан с враз посерьезневшим лицом, — вы считаете, что конкретные слова, такие, как «день седьмый — суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела», не являются нравственным требованием?

Разве не во власти Бога было заключить нравственный принцип в определенное слово «седьмый»?

Позвольте мне проиллюстрировать эту мысль. В моем распоряжении находится большой коллектив людей, которыми укомплектован состав экипажа. Для безопасности тех, кто находится на борту, я должен регулярно проводить пожарные учения. Я отдаю распоряжение механику ровно в 12 часов пополудни во вторник дать пожарный свисток. Сделав это, я соответствующим образом планирую свое время, чтобы успеть к этой минуте сделать все, что хочу.

Каждая минута чрезвычайно важна и для меня, и для экипажа, и для пассажиров, и для судовой компании. И судовой механик обязан выполнять мои приказы, независимо от того, насколько хорошо он понимает мои мотивы. В подобном случае нужно признать, что нравственное обязательство, в котором практически единственной ценностью является время, обязывает низшего подчиняться высшему. И вы не допустите даже мысли, что механик или кто-то другой, по своему произвольному решению, могут исполнить мое приказание в какое-то другое время.

Четвертая заповедь — такая же заповедь, как и остальные, и, по-моему, в ней нравственный принцип отражен наиболее полно и действительно, так как она содержит особый элемент — указание на время. Понимаете, люди могут расходиться во мнениях по разным вопросам, как, например, в чем заключается ложь, что охватывает собой понятие «ненависть» или «богохульство», но спорить о том, что подразумевается под словом «седьмый», просто невозможно.

Знаете, отец, я был научен этому матерью и всю жизнь находил в заповеди о субботе надежную крепость абсолютной неизменяемости. Это была праведность, выраженная в цифрах, а цифры не так часто лгут. Конечно, я всегда верил, что когда Иисус приходил. Он изменил день покоя с седьмого дня недели на первый. Это меня не беспокоило, поскольку я верил, что Тот, Кто в древности отделил седьмой день для служения и отдыха, имеет право в более позднее время освятить и благословить первый день недели, точно так же, как я имел бы право перенести свою деловую встречу со вторника на среду.

Но вы первый человек, сказавший мне, что вопрос времени не имеет никакой нравственной ценности. Вы первый священнослужитель, сказавший об особом положении четвертой заповеди и о том, что она не заключает в себе нравственного смысла.

Вся Библия богодухновенна, однако вы позволяете своему человеческому суждению аннулировать часть божественного повеления, причем из тех самых слов, которые Бог непосредственно сказал человеку.

Простите меня, но я хочу спросить вас еще: если вы говорите, что Библия — это авторитетное слово Бога; если десять заповедей неизменно закреплены своими нравственными требованиями; если ни Иисус, ни Его апостолы не изменяли празднования субботы; если соблюдение воскресенья опирается только на раннюю традицию, — если все это так, то разве мы не находимся перед серьезным обязательством сохранять святость четвертой заповеди?

Митчел, я не последовал вашему совету. Встретившись вчера вечером с этим молодым человеком, я вынужден был признать свою ошибку. Нет такого человека, который, понимая, что в этой великой игре жизни на карту поставлена его душа, сознательно делал бы зло для того, чтобы получилось добро.

Я все еще надеюсь получить доказательства того, что со крестом началась новая эра, и что с того времени последователи Христа живут в новом завете и празднуют «день Господень», день Его воскресения. Но если окажется, что и здесь я ошибался и что Библия безмолвствует о перемене субботнего дня, тогда я с радостью, от всего сердца, буду святить субботу.

По-видимому, г-н Митчел не был серьезно настроен отвечать на заявление капитана и не позволил согнать с лица свою обычную улыбку. Когда капитан закончил свою речь, священник только сказал:

— Что ж, вы превзошли меня в аргументах, и я попробую не возражать вам. Однако можете быть уверены, что, стоя на такой позиции, вы скоро будете вынуждены соблюдать еврейскую субботу.

На этом г-н Митчел извинился и, приветливо распрощавшись, удалился. В действительности же он был в

замешательстве и рассуждения капитана о субботе не давали ему покоя.

После ухода служителя к капитану забежал Гарольд Вильсон, чтобы сообщить о том, что за время, прошедшее после их разговора, он обнаружил «еще много нового».

— Ты разговаривал с г-ном Андерсоном? — поинтересовался капитан.

— Нет, но я читал Библию и беседовал с разными людьми. И знаете, капитан, вопрос о субботе невероятно интересен. Почти каждому хочется знать о нем. Кстати, вам известно, что на судне находятся еще три проповедника?

Капитан был в курсе дела, но произошедшее между ним и г-ном Митчелом несколько расхолодило его интерес.

— Один из них, г-н Спаулдинг, — великолепный оратор, капитан. Когда он услышал, как я разговариваю с кем-то о субботе, он набросился на меня, будто помешанный. Он стал яростно доказывать мне, что всякий, соблюдающий древнюю иудейскую субботу, — чуть ли не «убийца Христа», если вы знаете, что это означает. Я, конечно, сначала растерялся и дал ему возможность говорить, пока сам не перевел дыхание. Я спросил его, что он подразумевает под «иудейской субботой». «Вы имеете в виду субботу четвертой заповеди?» — допытывался я его.

«Да, — отвечал он, — именно! Десять заповедей были даны для иудеев, а когда пришел Христос и умер. Он пригвоздил эти заповеди ко кресту. Суббота существовала и умерла вместе с еврейской нацией, отвергнувшей Христа».

В это время мимо проходил г-н Андерсон, и я спросил его, что он об этом думает. Видите ли, я никогда не слышал об иудейской субботе, да и вообще о какой-либо еще субботе, поэтому хотел, чтобы эти знающие люди прояснили для меня этот вопрос.

Первым делом Андерсон спросил д-ра Спаулдинга, почему тот называет субботу «иудейской».

«Потому что вместе с остальными заповедями того древнего закона она была дана евреям, — последовал ответ. — Весь этот кодекс был упразднен на кресте».

— Так и я понимал это всегда, — проговорил капитан, прерывая рассказ Гарольда.

— Когда вы дослушаете до конца, то, наверное, измените свои представления, — отозвался Гарольд и продолжал: — Тогда Андерсон спросил: «Значит, вы полагаете, что сегодня не нужен закон, запрещающий красть и убивать, и дети более не обязаны почитать отца и мать?»

Спаулдинг сказал на это нечто невразумительное, и стало очевидно, что он не может дать объяснения. Андерсон снова спросил: «О чем вы проповедуете людям, когда хотите, чтобы они приняли Христа? Не говорите ли вы им, что они грешники? Конечно же, говорите; но в тот момент, как вы это делаете, вы отрицаете свою теорию, потому что люди становятся грешниками только тогда, когда нарушают закон. Павел, как вы знаете, говорит: «если нет закона, то нет и греха».

Вокруг нас стали собираться люди, и д-р Спаулдинг попытался закончить разговор, но мы настаивали, чтобы он участвовал в нем до конца, и он вынужден был остаться.

— Брат мой, — говорил г-н Андерсон, — это всегда было так. Адам стал грешником только потому, что нарушил закон. На протяжении истории во все времена существовал грех, так же как и закон — нравственный закон Божий. Подобным же образом на протяжении истории всегда был Спаситель, искупляющий людей от проклятия закона. Закон, грех. Спаситель — вот три выдающиеся реальности библейской истории.

Я подал ему Библию, чтобы он зачитал из нее подтверждающие его слова тексты, и он действительно привел немало ссылок. Он читал текст на каждое свое заявление. В 1 Ин. 3:4 говорилось, что грех есть беззаконие; в Рим. 5:13 указывалось, что Адам согрешил; и в книге Откровение 13:8 сообщалось, что Христос был Спасителем грешников с момента сотворения мира.

Капитан взял свою Библию и прочел последний из указанных текстов, так как он вряд ли встречался ему раньше.

— Это говорит о том, что Христос был жертвой за грех уже тогда, когда возник наш мир? Я не совсем понимаю это.

— Г-н Андерсон объяснял это так: на протяжении времени до пришествия Христа люди имели Писания и спасались верой в грядущего Искупителя. В послании к Галатам

3:8 и в Евангелии от Иоанна 8:56 показывается, что Авраам знал о Христе, а в послании к Евреям 11:26 — что и Моисей знал о Нем.

Затем г-н Андерсон объяснил, что Христос был Тем, Кто дал субботу в начале, что Он же произнес десять заповедей и что Он вел израильский народ в его странствовании по пустыне.

Конечно, это не понравилось д-ру Спаулдингу, но он вынужден был признать, что все сказанное г-ном Андерсоном верно, поскольку взято из Библии. Я не мог сдержать улыбку, когда под конец Андерсон спросил: «Если Христос создал мир (а с этим вы согласны), и если Он установил субботу и дал ее людям (что вы также допускаете), и если дал Закон на Синае и, таким образом, снова выделил субботу, не кажется ли вам, что известная ранее суббота была Христовой субботой, а значит, и христианской?» Спаулдинг покраснел и сделал странный нервный жест, тем не менее он сказал: «Да». Иного ответа он дать не мог.

Прежде чем мы разошлись, Андерсон сказал: «Друзья, уверен, вы все видели, что выражение «иудейская, или еврейская, суббота» не должно употребляться христианами, если они не хотят говорить «иудейский закон Бога». И закон, и суббота, как часть его, были установлены в самом начале человеческой истории, за две с половиной тысячи лет до существования еврейской нации. Суббота была дана всему человечеству, или, как сказал Иисус, «суббота для человека» (Мк. 2:27)».

Когда мы расходились, д-р Спаулдинг, возбужденный, объявил: «Сегодня дискуссия была односторонней, но если вы хотите изучить вопрос глубже, давайте соберемся завтра в два часа, и я кое-что расскажу вам. Вы увидите, что вопрос о субботе очень мало стоит».

Богословские расхождения во мнениях

Людям нравится наблюдать за поединками; по этой причине, как только среди пассажиров распространился слух о намерении д-ра Спаулдинга провести богословскую дискуссию, на корабле сразу же произошло оживление, и то тут, то там можно было видеть небольшие группки людей, обсуждающих возможный исход завтрашней беседы.

Капитан Манн улыбался и поддерживал строго нейтральную атмосферу, но испытывал такое же внутреннее напряжение, которое владело, казалось, почти всеми пассажирами. Д-р Спаулдинг сразу же после разговора с г-ном Андерсоном, когда он резко ощутил шаткость своих позиций, разыскал своих друзей — служителей и пригласил их в свою каюту для совещания. По необходимости мы должны умолчать о том, что произошло, когда три собрата-священнослужителя встретились, чтобы обсудить ситуацию.

Скажем только, что г-н Митчел, узнав о цели собрания, искренне пожелал оказаться где-нибудь далеко отсюда. Он ясно понимал, что его коллега совершил ошибку и что, если не проявить огромной осторожности и мудрости,' последует великое смущение.

Но что было самым мучительным для всех, так это невозможность найти общее решение в своем кругу. Д-р Спаулдинг верил, что суббота потеряла силу на кресте; г-н Митчел настаивал, что она была изменена ранней церковью; а г-н Грегори утверждал, что седьмой день четвертой заповеди должен соблюдаться, но воскресенье как раз и является истинным седьмым днем. Считая безнадежным примирение между этими разными и противоречивыми взглядами, г-н Митчел, наконец, решился повторить совет, данный ранее капитану Манну, а именно: предложил игнорировать вопрос о субботе и сделать ударение на Божьей любви и проповеди Евангелия, чтобы увести слушающих в сторону, и уже потом завладеть их вниманием.

— Но, Митчел, я не могу поступить так, — вмешался д-р Спаулдинг. Я объявил тему встречи и четко сказал, что все интересующиеся могут придти в два часа. Нужно что-то делать.

— Но ты увидишь, брат мой, попыткой доказать, что нравственный закон был пригвожден ко кресту, ты окончательно запутаешь вопрос. Как только ты объявишь упразднение всего закона, чтобы избавиться от субботы, ты лишишь нас единственного мерила праведной жизни, данного миру, сказал г-н Грегори.

— О, нет, брат! Теперь мы имеем новый закон и подчиняемся ему, — возразил д-р Спаулдинг.

— Я не впервые слышу этот аргумент, — отозвался г-н Грегори, — но всякий раз все более убеждаюсь в его несостоятельности, если не абсурдности. Не учил ли Иисус

Христос совершенно ясно в Своей Нагорной проповеди, что закон неизменяем? Прочитайте Евангелие от Матфея 5 главу 17 и 18 тексты и увидите. А разве Павел, по вдохновению свыше, не сделал решительного заявления о том, что вера утверждает закон? Читайте послание к Римлянам 3 главу 31 текст. Затем послушайте Иакова, который цитирует шестую и седьмую заповеди, показывая этим, какой закон он имеет в виду, и в ближайшем контексте прямо называет его «царским законом», «законом свободы», законом, согласно которому люди будут судимы в конце времени (Иак. 2:8—12). Брат, «новый закон», о котором ты говоришь, нечто иное, как Декалог!, обновленный жизнью и силой Иисуса Христа. И этот новый закон также включает в себя субботу, и с этим нельзя не согласиться. Вы с этим не согласны?

— Но, дорогой мой, — очень серьезно ответил д-р Спаулдинг, — занимая такую позицию, вы должны будете отказаться от нашего обыкновения проводить богослужения по воскресеньям, потому что нет никакого сомнения & том, что именно суббота является седьмым днем недели и, следовательно, днем почитания согласно заповеди. Единственный путь избежать ее — это освободиться от самой заповеди.

— Вы хорошо попадаете в цель, брат мой, — г-н Грегори старался говорить с теплотой, — но я не уверен, что вы вполне справедливы ко мне. Вы, наверное, забыли, что календари много раз менялись, в связи с этим дни добавлялись и утрачивались.

— Совершенно верно, дорогой друг, но вы, конечно, не столь невежественны, — извините за прямоту, — чтобы предполагать, что изменения в календарях коснулись дней недели. Недельный цикл оставался неизменным. Грегорианский календарь 1582 г. потерял 10 дней, и за вторником четвертого октября сразу же следовала пятница пятнадцатого октября. Россия придерживалась старого стиля исчисления до 1918 года, но дни недели у них были такие же, как у нас.

Наша неделя, с ее семью днями, пришла к нам без изменения с незапамятных времен. Я читал вчера, что из 160 древних и современных языков и диалектов 108 знают

седьмой день под названием суббота или его эквивалентов. Автор утверждает, что все это «является свидетельством идентичности и упорядоченности дней древней и современной недели»!

Он также добавляет, что приведенное свидетельство «совершенно однозначно говорит о том, что порядок дней сегодня такой же, как и в начале существования народов».

По-моему, это неоспоримое свидетельство. «Суббота» в воскресенье невозможна.

— Вы должны согласиться, что предложение, которое я сделал в начале нашей встречи, по крайней мере, содержит здравое суждение, — перебил г-н Митчел. — Я повторяю, что ситуация очень сомнительная, и советую д-ру Спаулдингу завтра постараться подвинуть в сторону предмет обсуждения и представить некоторые другие вопросы. Демонстрировать свои уязвимые аргументы перед думающей аудиторией, особенно если присутствует человек таких незаурядных способностей, как г-н Андерсон, — это способствовать собственному богословскому краху.

Приняв данный совет за основу завтрашних действий, служители разошлись.

Когда наступил назначенный д-ром Спаулдингом час, недостатка в присутствующих и интересе к предстоящему разговору не было.

Все понимали, что доктор собирается атаковать вопрос о субботе «без перчаток», и естественно, что общий интерес сконцентрировался на г-не Андерсоне, ибо казалось невозможным, чтобы он позволил заявлениям д-ра Спаулдинга остаться без ответа.

Сам д-р Спаулдинг, однако, пытался быть непричастным, явно не стремясь вступать в полемику. Всякий спор был для него мучителен, и он по возможности хотел уклониться от него.

— Мои христианские друзья, — так начал доктор свое выступление, — я глубоко убежден, что многие вопросы, касающиеся наших убеждений, никогда не могут быть полностью и удовлетворительно разрешены. Более того, я верю, что это и не входит в планы Бога. Никто не может быть абсолютно уверенным в своей правоте. Все доктрины отно-

сительны. То, что называется истиной сегодня, завтра может быть признано ошибкой. Вопрос о субботе — один из неразрешимых вопросов веры. Приверженцы одного вероисповедания занимают одну позицию, приверженцы другого — другую. Магометане празднуют пятницу, иудеи и адвентисты — субботу, весь христианский мир — воскресенье.

— Извините, д-р Спаулдинг, — перебил его судья, на вид лет семидесяти, сидевший прямо напротив служителя, — но вы действительно считаете, что неважно, какой день нам соблюдать — пятницу или воскресенье, при условии, что мы должны иметь правильный дух? Разве вчера вы не называли всякого, соблюдающего седьмой день, «почти убийцей Христа»? Вы привели нас к заключению, что вопрос о дне поклонения имеет огромную важность, и заявили, что сегодня докажете нам, как легко разделаться с вопросом о субботе.

Д-р Спаулдинг замялся, он был явно сконфужен. Его хорошо продуманный план сорвался. Однако, хотя и с трудом, он попробовал продолжить свою речь.

— Прежде чем меня перебили, я хотел сказать...

— Но, доктор, вы ответьте на мой вопрос, мы имеем все основания услышать ваш ответ. Или сейчас вы отказываетесь от доктрины, под которой подписались вчера?

Теперь все присутствующие сознавали беспомощность позиции д-ра Спаулдинга, и хотя разделяли желание судьи вести честную игру, внутренне каждому хотелось, чтобы произошло что-нибудь такое, что могло бы вывести доктора из столь затруднительного положения. К счастью, это произошло.

— Д-р Спаулдинг, допуская что на вопрос судьи вы ответите позже, позвольте попросить вас рассказать о порядке дней. Капитан Манн сообщил мне, что сегодня вечером один день выпадает из наших расчетов. Завтра, вместо вторника, здесь будет среда. Какое влияние, по-вашему, это может оказать на вопрос о таком определенном дне недели, как суббота?

Вопрос задал г-н Северенс, предприниматель из Сан-Франциско, которому приходилось часто путешествовать через океан и который поэтому хорошо знал проблему

временных поясов. Д-р Спаулдинг просветлел при этих словах и с улыбкой согласился высказать свое мнение.

— Я рад, сэр, что вы заговорили об этом, и с позволения присутствующих пока оставляю вопрос судьи и рискну сделать краткое заявление. Полагаю, что все, или почти все, осведомлены о том, что при пересечении Тихого океана на восток или запад добавляется или утрачивается один день. Идя к западу, мы вынуждены потерять день, к востоку — повторить его. Например, сегодня вечером мы проживем заключительные часы понедельника, а завтра не будет вторника. Теперь, предположим, я ревностно верю в абсолютную святость субботы. Я направляюсь в Филиппины. Я достигаю временного пояса в пятницу вечером и, по обыкновению, встречаю субботний день. Ложусь отдыхать, предвкушая радость святого дня. Сплю. Просыпаюсь. Утро. Но вопреки ожиданиям мой славный капитан сообщает мне, что сегодня воскресенье! Я взволнован и растерян. Произошедшее ставит меня в тупик. Я думал, что все понимаю правильно, но обнаруживаю, что заблуждался. Четвертая заповедь, оказывается, не подходит к большому, круглому миру. Моя суббота ускользнула от меня, даже не попрощавшись. Если я все равно хочу сохранить день в святости, то должен буду соблюсти воскресенье. Я думаю, вы все согласитесь со мной, что если я нормально мыслящий человек, то приду к заключению, что Бог никогда не требовал от меня соблюдения субботы, по крайней мере во время пересечения океана; потому что, когда я пытался это сделать, у меня не получилось.

— Можно задать один вопрос? — спросил г-н Северенс.

— Конечно, — ответил служитель.

— Я праздную воскресенье и живу в Сан-Франциско. Вы считаете, что я действительно могу соблюдать воскресенье, живя в этом городе?

— Да, потому как в Сан-Франциско дни наступают регулярно, и вам не нужно спрашивать о порядке их течения.

— Смогу ли я соблюдать воскресенье в Токио?

— Конечно же, — был ответ, — и по той же самой причине.

— Итак, д-р Спаулдинг, вы говорите, что день может перемещаться. Значит, он должен иметь какое-то место, от которого начинает свое путешествие, и, соответственно, какое-то место, где он оканчивает это путешествие. Что это за место? Если вы не против на время уступить слово капитану, я бы хотел пригласить его.

— Капитан Манн! Капитан Манн! — послышалось отовсюду. Все глаза были устремлены на него.

Капитан Манн о принципе смены дат

— Пробил час доктора Спаулдинга, — начал капитан, — и я, с вашего позволения, согласен высказать несколько замечаний, касающихся принципа смены дат.

Доктор Спаулдинг усмехнулся, и по легкому дрожанию его лица можно было судить о его согласии. Он был очень расстроен из-за сложившейся ситуации, и на сей раз вынужден был пойти на примирение, так ничего и не добившись.

Когда капитан Манн поднялся, казалось, он был осенен счастливой мыслью; улыбаясь, он предложил либо провести беседу в виде круглого стола, либо позаботиться о ящике для вопросов, чтобы каждый из присутствующих мог остановиться на любом неясном аспекте проблемы. Было решено использовать ящик для вопросов.

— Прежде чем вопросы начнут поступать, — сказал капитан, — позвольте мне сказать следующее: линия смены дат — это одна из самых простых в мире проблем, настолько простая, что я часто без труда объяснял ее детям. Это не предмет, вносящий смятение в умы людей при объяснении потерь в исчислении времени. Это чудесный всемирный регулятор, благодаря которому сохраняется идентичность дней для всех народов на земле.

— Не хотите ли вы сказать, капитан, что тот факт, что земля — это шар, не имеет никакого значения? — спросила женщина-миссионер из штата Огайо.

— Именно это, мадам. Не имеет никакого значения, находитесь ли вы на полюсе или на экваторе, путешествуете по суше или по морю, направляетесь на запад или на восток, день — это абсолютно фиксированная единица времени, которая может быть научно и точно определена в любом месте земной поверхности.

— А я вновь и вновь слышу, — произнес простой, но благонамеренный мужчина, сидевший рядом с капитаном, — что время на самом деле теряется или добавляется. Почему же проповедники утверждают это, если это не так на самом деле?

— Я уверен, что мне не удастся ответить на ваш вопрос, почему проповедники учат нас этому, а именно: как они учат, говоря о линии смены дат. Но позвольте сказать вам и всем остальным, что время не теряется и не добавляется, эти выражения ненаучны и обозначают кажущееся, а не реальное.

— Позвольте это проиллюстрировать на примере: два брата-близнеца отправляются из Нью-Йорка в кругосветное путешествие. Один идет на запад, другой на восток. Спустя

несколько месяцев они вновь встречаются в Нью-Йорке; но возраст ушедшего на восток в точности соответствует возрасту брата, который пошел в противоположном направлении. Они сравнивают данные и обнаруживают, что им потребовалось одинаковое количество дней, часов и минут, чтобы проделать этот путь, однако при этом один добавил один день, а другой потерял один день.

Итак, если на самом деле истинно, что один человек добавил, а другой потерял день, то к концу путешествия возраст одного должен отличаться от возраста другого на два дня.

По аудитории прокатился смешок.

— Если же они повторят этот процесс достаточное количество раз, то наступит момент, когда один постареет настолько, что будет годиться другому в отцы. На сей раз смех был громче.

— Вы все видите, какой смехотворной представляется ситуация при некотором анализе. Суть в том, что вопрос заключается не в добавлении или потере времени, а в исчислении. Я ношу с собой, — продолжил капитан, — вырезку из статьи, посвященной линии смены дат, которую я обнаружил несколько лет тому назад, с вашего позволения, я прочту ее. Здесь вопрос обсуждается яснее, чем мог бы я объяснить. Послушайте:

«Сами вращения Земли, измеренные в конкретных точках, являются тем, что отвечает за измерение и исчисление дней, а не вращения, отмеченные в дневнике путешественника.

Человек, путешествующий вокруг света на восток или на запад, оказывается в состоянии расхождения с численным порядком вращении Земли, исчисленных в отдельно взятой точке; и это расхождение определяет ту поправку, которая должна быть внесена, и в этом и заключается суть вопроса — в существовании определенного одного и того же дня на круглой Земле. Находясь в такой точке, человек никогда не должен терять определенного дня.

— Чтобы проиллюстрировать это, давайте предположим, что человек отправляется из некой точки, назовем ее точкой А, и идет на восток. Предположим далее, что за десять дней

он огибает всю Землю и возвращается в исходную точку. Путешествуя так, он каждый день следует направлению вращения Земли. Но в течение своего путешествия вместе с Землей, с запада на восток, он каждый день прибавляет одну десятую окружности; и за десять дней он прибавит десять десятых, или всю окружность. Таким образом, когда он доберется до точки А, он обнаружит, что оставшиеся там отметили десять оборотов Земли, т. е. прошло десять дней. Но Земля «провезла» его вокруг столько же раз, сколько и их, и в добавление к этому, он сам обогнул ее один раз, что означает для него еще один оборот, итого одиннадцать. И согласно его календарю, который он вел ежедневно, у него получилось в итоге одиннадцать дней вместо десяти. Что же ему делать с этим добавочным днем? Выбросить его из исчисления. Почему? Потому что он знает, что сама Земля сделала лишь десять оборотов, как это было отмечено в точке А; вращения Земли, взятые абстрактно, отмечают дни, а не количество проделанных кругосветных путешествий, и он должен приводить свое исчисление в соответствие с исчислением Земли, где бы он ни находился. Если человек отправляется в кругосветное путешествие в направлении запада, этот процесс просто-напросто происходит в обратном направлении. Если он путешествует с такой же скоростью, то каждый день он теряет одну десятую оборота Земли. За десять дней он потеряет один полный оборот, и, вернувшись в исходную точку А, он обнаружит, что его личный календарь показывает девять дней вместо десяти. Как поступить в этом случае? Прибавить к результату исчисления этот потерянный день? Почему? Потому что он знает, что Земля сделала десять оборотов. Хотя он, как и человек в первом случае, обогнул Землю один раз, он двигался в таком направлении, что потерял один оборот и исключил его из исчисления, в то время как в первом случае один день был прибавлен; а теперь ему нужно добавить этот день, чтобы все соответствовало реальному состоянию вещей.

Вот еще простая иллюстрация, которая, вероятно, поможет некоторым прояснить этот вопрос. Представьте себе товарный поезд длиною в четверть мили; и когда он останавливается, то хвост поезда оказывается на том самом

месте, где находилась его голова в начале движения. Теперь представьте себе, что станционный рабочий в тот момент, когда поезд тронулся, начав с последнего, пошел по крышам вагонов по ходу движения со скоростью, равной скорости поезда. В момент остановки поезда он добрался до головы состава, так что, хотя поезд провез его четверть мили, с точки зрения пространства, он проделал путь в полмили. Теперь предположим, что другой рабочий, когда поезд трогается, начинает идти по крышам вагонов с головы состава и движется к хвосту его с той же скоростью. Когда поезд останавливается, он добирается до хвоста состава. Но его движение, происходившее в противоположном движению поезда направлении, уравновесило, или аннулировало, для него движение поезда; таким образом, он находится в пространстве, или относительно окружающих его объектов, точно там же, где он и находился в тот момент, когда тронулся поезд. Таким образом, первый рабочий проходит четверть мили, удваивает движение поезда и в конце концов находится в полумили от того места, с которого он начал движение; а второй рабочий также проходит четверть мили, но его движение аннулируется движением поезда, и он оказывается там же, откуда он и тронулся в путь. Точно так же, человек, огибающий Землю, следуя на восток, добавляет день к своим исчислениям, в то время как тот, кто движется на запад, теряет день».

Господин Северенс попросил разрешения дополнить сказанное капитаном Манном. Он тоже развернул вырезку и прочел следующее:

«Причина этого (добавление или выпадение дня на линии смены дат) будет очевидна при нетрудном регулировании; ибо в. какой-нибудь точке Земли всегда закат солнца, в других точках — восход, полдень и полночь, и все это в одно и то же время. Давайте представим, что мы путешествуем вокруг Земли с той же скоростью, что Земля вращается вокруг своей оси, и отправляемся из Лондона или из какого-нибудь другого места на восходе солнца во вторник и направляемся на запад. Нас во время пути всегда будет сопровождать восход солнца. Но когда мы, обогнув Землю, вернемся в исходную точку, мы должны будем назвать этот

день следующим, ибо те, кто остался на этом месте, пережили полдень, закат, полночь и теперь для них наступило утро следующего дня, т.е. среды. Поэтому нам нужно будет внести изменения в наши исчисления, так как в этот момент в любом месте к востоку от Лондона мы назовем это утро вторника; но в любой точке к западу от этой линии будет среда. Это будет местом, где день меняется. Для удобства люди избрали линию смены дат, не проходящую ни через одну обитаемую страну, и определили это как точку, где день меняется.

Этим установлением очередной день отмечается одним вращением Земли; когда он заканчивается, он исчезает из календаря, и в этой точке его место занимает другой. Таким образом, где бы мы ни находились на лице Земли, день приходит к нам во всей своей двадцатичетырехчасовой полноте, а за ним следует другой. Верно и то, что если мы путешествуем на запад или на восток, продолжительность дня меняется для нас; но на линии смены дат все эти различия исправляются. Путешествуя вокруг Земли, мы обнаруживаем, что делаем это без ущерба для нашего календаря».

— Скажите, капитан, кто начертил эту схему линии смены дат? Был ли этот вопрос решен мирным путем? — вопрос был задан бесхитростным человеком с западных равнин.

— Наш друг предложил очень интересную мысль, капитан Манн, поэтому, пожалуйста, об истории линии смены дат, — попросил господин Северенс.

— Линия смены дат является естественным результатом порядка заселения Земли. Обращаясь к Библии, я нахожу в ней, что колыбелью человечества после Потопа была долина реки Евфрат в восточном полушарии. Оттуда люди направлялись на восток и на запад в отдаленные уголки Европы и Африки и, столетия спустя, еще дальше — в западные полушария.

День, первоначально известный в долине Евфрата, был перенесен без изменений на запад и на восток, с одной лишь разницей, что для тех, кто пошел на восток, он начинался раньше, а для тех, кто пошел на запад, — позже.

— В том, что это так, можно убедиться на простом примере: если человек, отправившийся в путешествие в Китае, поедет на запад в Сан-Франциско, то на протяжении всего пути он обнаружит, что его подсчеты полностью согласуются с временем в тех городах, которые он будет проезжать. Другими словами, он следует естественному течению дня. Однако если он едет из Китая в Сан-Франциско на восток, он проходит естественную начальную точку и, подобным же образом, конечную точку дня, и вынужден перестраиваться.

— А вас не беспокоит то, что вы соблюдаете воскресенье, капитан? — вдруг спросил сидевший рядом с ним человек.

— Вовсе нет, сэр, — был ответ капитана. — Это помогает мне в моем соблюдении воскресенья, как помогает всякому человеку, сознательно желающему соблюсти заповеди Божий.

— Послушайте, капитан, я не христианин и не соблюдаю никакого дня; но с детских лет меня волновал вопрос субботы, о котором вчера спорили проповедники, — сказал один из слушателей.

— Я теперь знаю о линии смены дат, и хочу знать ваше личное мнение о следующем: соблюдают ли люди заповедь Божью, соблюдая воскресный день. Является ли воскресенье седьмым днем недели? Я почти поверил, а что скажете вы мне об этом. Каково ваше мнение, капитан?

Простота и искренность задававшего вопрос пробудила в капитане огромное желание исповедать то, что он так давно хотел исповедать, а именно: что четвертая заповедь не исполняется соблюдением воскресенья. Но когда эта истина уже готова была слететь с его уст, он задумался. Может быть, еще не пришло время? — подумал он.

И, широко улыбнувшись, он сказал:

— Давайте, адресуем богословские вопросы служителям церкви. Они с радостью помогут нам разобраться в этих вопросах.

Гарольд Вильсон, стоявший рядом с г-ном Северенсом, прошептал что-то ему на ухо.

Г-н Северенс был добросердечным, либерально настроенным деловым человеком, и действуя по предложению Гарольда, он поднялся и сказал:

— Дамы и господа, вместе с нами на корабле находится христианин, человек глубоко образованный и благочестивый, который, как мне кажется, является авторитетом в вопросе о субботе.

Я слышал, как он убедительно говорит, и поэтому считаю, что это вполне компетентный человек в этом вопросе. Полагаю, что самым лучшим решением было бы попросить г-на Андерсона ответить на вопрос, который мы только что услышали. Кто за — прошу поднять руку.

Реакция была почти единогласной, но было видно, что доктор Спаулдинг руки не поднял.

Было решено, что г-н Андерсон встретится с пассажирами на следующий день в это же время.

Г-н Северенс проявил огромный интерес к встрече на следующий день и предложил, чтобы и другие служители, находящиеся на борту, также приняли активное участие в предстоящем разговоре, чтобы обсудить все аспекты этого вопроса.

Беседы необыкновенного проповедника

— Что-то он совсем не похож на «убийцу Христа», — шепнула одна женщина другой, когда в назначенный час следующего дня г-н Андерсон предстал перед пассажирами, собравшимися в центральном зале.

— Да, — ответила ей подруга, — он и на еврея не похож, но мне сказали, когда я уезжала из Сан-Франциско, что он вообще не верит во Христа. Он проповедует, как сказал один служитель, находящийся здесь, что мы спасаемся более соблюдением закона, чем верой в Иисуса Христа. По-моему, это ужасно.

Г-н Андерсон с улыбкой поприветствовал своих спутников, заверив их, что не считает себя носителем высшей мудрости, и пригласил всех в ходе дискуссии высказать свои мнения.

Перед ним на столе лежала Библия с пометками, принадлежащая Гарольду Вильсону. Миссионер попросил всех присоединиться к нему и попросить Божьего благословения на их встречу, чтобы истина открылась всем.

Какая это была простая и прекрасная молитва! «Отче наш, Сущий на небесах, — начал он. — Благодарим Тебя за святое Слово, для изучения которого мы собрались. Благодарим Тебя за Иисуса, за великую жертву, которую Он принес ради нас, за то, что в Нем мы находим Друга, всегда любящего нас. Мы благодарны за Твой Дух Святой, Который предостерегает нас от греха и дает нам силы устоять. Мы уповаем только на Твою милость. В нас нет добра, и мы можем жить лишь благодаря Тебе.

Взгляни на Сына Твоего возлюбленного, вспомни о Его жизни, вспомни нас в Нем, и знай, что верою мы прямо сейчас принимаем Его как нашего личного Спасителя. За всю благость Твою мы славим Тебя и снова посвящаем себя Тебе. Направляй нас в этот час изучения Слова Твоего и прославься в том, что мы сможем еще немного продвинуться в понимании Твоей истины. Во Имя Иисуса Христа. Аминь».

— О! — воскликнула женщина, только что говорившая о предполагаемых ложных взглядах миссионера. — Это звучит совсем не так, как я ожидала. Это была молитва христианина. Не странно ли, что один служитель может иметь такое неверное представление о другом?

— Я вижу, — сказал г-н Андерсон, — что уже передаются вопросы и, наверное, должен ответить на первые из них. Как вы считаете?

По-видимому, д-р Спаулдинг опасался, хотя и без оснований, что существует какой-то умысел, исключающий свободную, открытую дискуссию, и, задумав представить «несколько твердых орешков», предложил, помимо письменных вопросов, позволить задать ему хотя бы несколько устных.

Г-н Андерсон с готовностью согласился, понимая, что учтивость — это принцип золотого правила, которому он

всегда стремился следовать. Поэтому д-ру Спаулдингу было предложено начинать.

— Верите ли вы, что соблюдение субботы есть существенная часть нашей христианской жизни и проповеди Евангелия?

— Глубоко убежден.

— Хорошо, а теперь разрешите зачитать вам слова апостола Павла из послания к христианам Галатии и посмотреть, к чему ведет ваше понимание. Итак, послание к Галатам 2 глава 16 и 21 тексты: «Однако же, узнавши, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть... Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер».

Значит, если соблюдение субботы — одно из указанных нами дел, оно делает ненужной благодать Божию и свидетельствует, что Христос умер напрасно. Так получается?

— Соблюдение субботы, — ответил г-н Андерсон, — действительно дело закона, так же как и любое другое благое дело. Но никто не может обрести спасение добрыми делами. Христианам чуждо такое понятие, как спасение своими делами. Никто не станет праведным благодаря делам, какими бы великими или добрыми они ни казались. Об этом много раз говорится и в послании к Римлянам, и в послании к Галатам.

Но благие деяния с целью спасения, или, как выражается Павел, оправдания, или приобретения праведности, в корне отличаются от благих деяний того, кто через веру уже спасен.

Дела никогда не могут предшествовать вере, но являются ее следствием. Это должно быть так, потому что прежде чем человек верою найдет избавление от греха, он не может делать добра.

Плотский человек, со своим плотским умом, не может повиноваться духовному закону (Рим.8:7).

Но после того как грех был прощен, а закон Господа написан в сердце, после этого дела закона являются естественным плодом, таким же, как листья на деревьях. В нераскаявшемся сердце дела закона — лишь мертвая форма;

в жизни же обращенного человека они живые плоды Духа.

Таким образом, соблюдение субботы — бесполезная и бессмысленная теория только для тех, кто не родился заново, но для того, кто имеет Христа в сердце, это — одно из заветных переживаний.

— Г-н Андерсон, — поинтересовалась женщина из Сан-Франциско, — в таком случае вы не верите, что люди должны соблюдать закон как средство спасения?

— Нет, мадам; только Христос через веру в Него очищает • и спасает нас, и поселяется в нашем сердце. Однако как только мы примем Его в свою жизнь, в ней сразу же начинают проявляться все те благословенные дела, которые предписывает закон. Прочтите послание к Римлянам, 8 главу, 3 и 4 тексты. Таким образом, вера приносит закон в наше сердце, как закон, по которому мы живем (Рим. 3:31).

— Хорошо, г-н Андерсон. Я хочу сказать, что это прекрасная истина. Я теперь яснее понимаю ее, — сказала женщина.

— Но можно спросить вас, действительно ли вы считаете, что суббота — это благословение; именно суббота как седьмой день? Вы ведь знаете, мы были приучены считать ее иудейской, чем-то связывающим человека, почти бременем, которое никому не может принести удовольствия.

— Это напоминает мне, — ответил г-н Андерсон, — один из вопросов, который мне передали. Вот он: «Почему вы не проповедуете Христа, вместо того чтобы столько говорить о субботе? Разве проповедь Христа не самое главное?» Я попробую ответить на эти вопросы. Правильно ли мы понимаем смысл выражений «проповедовать субботу» и «проповедовать Христа». Что есть суббота? Кто есть Христос?

Чтобы определить характер субботы, необходимо обратиться к прошлому, к тем дням, когда грех еще не вошел в мир. Мы видим, что уже существует совершенный план Бога. Мы видим, как должно было быть всегда и что будет после окончания царства греха. Библия сообщает, что по окончании Божьей работы все было «весьма хорошо».

«Так совершены небо и земля и все воинство их». После этого Господь отдыхал, «...почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал» (Быт. 2:1,2).

В раю, этом небесном доме, отражающем славу

нетленного мира, великий Творец жизни праздновал покой субботнего дня вместе с двумя совершенными существами, которым дана была власть над землей. Все сотворенные Богом существа присутствовали при освящении Субботы, небесные хоры пели «при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божий восклицали от радости» (Иов. 38:7).

Да, эта первая суббота была, должно быть, восхитительным днем, а ее величественное богослужение не поддается описанию.

— Но, брат мой, — перебил д-р Спаулдинг, — вы же не хотите сказать, что Бог устал, не так ли?

— Нет. Я намеревался теперь коснуться вашего вопроса. Ни возникновение субботы, ни то, что она была дана людям, не является свидетельством утомления Бога или человека. О Творце говорится, что Он «не утомляется и не изнемогает» (Ис. 40:28); и человек, сотворенный «по образу Его», также не знал физической слабости до тех пор, пока не взошли семена греха. Если бы грех не вошел в мир, не было бы уставших мышц или напряженных нервов, разорванных тканей, болезней, смерти. Итак, поскольку суббота была дана еще до грехопадения, то ее великое и основное предназначение не сводилось к физическому отдыху и покою от постоянной работы, но целью ее было дать человеку возможность вкусить тот «покой», которым наслаждался Сам Создатель.

Имейте это в виду, дорогие друзья, поскольку это необходимо для понимания всего вопроса. Тот, кто видит в субботе только освобождение от повседневных трудов на определенные двадцать четыре часа и удовольствие от возможности расслабиться, заняться чем-то другим, сходить в церковь, — тот еще не открыл для себя секрет субботы, подаренной Богом человеку. Как мы только что прочитали, Тот, Кто создал небо и землю, никогда не устает. Он является великим Я Есмь — Сущим, Имеющим Жизнь в Себе Самом, Обитающим в вечности, Тем, Кто существует вне времени. Однако мы читаем, что Он отдыхал. Его отдых заключался в божественной радости от созерцания совершенства сделанной им удивительной работы, в ощущении любви своих земных детей, их поклонения, исходившего из самой

глубины ликующих, благодарных сердец. Это был отдых общения, взаимного восхищения, единения сердец.

И я не раз переживал в своем соблюдении субботы моменты того радостного, дивного покоя, который наполнял ту первую субботу в Едеме, когда Бог отдыхал вместе с человеком. Это то прекрасное чувство, с которым я хотел бы познакомить и вас.

Некоторые из слушающих произнесли «Аминь», сердца многих были взволнованы словами проповедника.

— Для того, чтобы благословение первой субботы было увековечено, — продолжал г-н Андерсон, — и чтобы все, живущие на земле, могли вкусить эти благословения. Бог предусмотрел в каждой последующей субботе повторение первой. Написано: «и благословил Бог седьмый день, и освятил его» — выражение, которое передает всю полноту Божественного намерения. Божественной силы. Божественного присутствия и мудрости. Пожалуйста, заметьте два момента: первое — библейский текст говорит о седьмом дне;

второе — он объявляет этот день «освященным», т. е. отделенным или предназначенным для святости. Это седьмой день, а не седьмая часть, что важно учитывать.

— Можно спросить вас, брат, — прервал говорящего г-н Грегори, — вы можете привести доказательство, что тот первый седьмой день сегодня должен отождествляться с субботой? По-моему, немало фактов говорят в- пользу того, что воскресенье является древним седьмым днем.

— Доказательство, г-н Грегори, весьма простое и в то же время весьма очевидное, что едва ли может быть ошибочным. Думаю, бесспорно то, что четвертая заповедь обращает внимание на седьмой день, известный от начала, не так ли?

— Пока что согласен, — отозвался г-н Грегори.

— Прекрасно. Я надеюсь, вы также согласитесь с тем, что суббота, которую соблюдал Спаситель, была та же, что и данная на Синае.

— Да, думаю, что так, — последовал ответ.

— Я не сомневался, что вы признаете это, — сказал г-н Андерсон, — а теперь хочу обратить ваше внимание на утверждение, записанное в Евангелии от Луки, 23 главе, 56

тексте, о том, что после распятия наиболее преданные Христу женщины сохраняли покой субботнего дня «по заповеди».

— Да, но вот тут-то и недостает одного звена. Скорее, это была церемониальная суббота пасхальной недели, а не духовная суббота четвертой заповеди. Мы должны проследить за изменением недели и удостовериться, что имеем дело с семидневным циклом, который дошел до нас неповрежденным со дней творения.

— Это важно, г-н Грегори, и настолько, что наш Господь особым образом выделил этот вопрос. Сначала ответьте: была ли суббота, которую хранили женщины, днем, предшествующим другому дню, называемому воскресеньем?

— Да, должно быть, была.

— Другой вопрос: был ли этот следующий день днем воскресения Христа из мертвых?

— Да, конечно.

— Тогда что мы считаем «первым днем»? Почему Писание выделяет, что это был «первый день недели»? Как вы думаете, друзья, есть ли в этой связи какое-либо пропущенное звено? Мне кажется, даже г-н Грегори так не считает. Как вы видите, это суббота четвертой заповеди, за которой последовал первый день недели, той недели, которую мы знаем и сегодня. Так мы приходим к тому, что суббота четвертой заповеди, которая есть суббота творения, является седьмым днем нашей недели. Поэтому это день, который мы должны соблюдать и в котором можем находить благословение. Понятно ли это?

Возражений не последовало. Г-н Андерсон увлек слушающих.

— Помните ли вы историю о «горящем кусте»? (Исх. 3:1—6). Моисею открылось Божье присутствие, он услышал: «...сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято». Присутствие Бога сделало святой саму среду, вмещающую его. Подобное же было сказано Иисусу Навину (Ис. Нав. 5:13—15).

Итак, мы узнаем, что Господним благословением является Его присутствие; место, где оно проявляется, также становится святым. Таким образом, из вышесказанного можно

сделать вывод, что Его присутствие. Его благословение в седьмом дне делают этот день святым.

Когда Бог благословил седьмой день, Он просто заявил о Своем присутствии в нем на протяжении всей земной истории. Он сделал это для человека. Вы знаете, что Иисус сказал:

«Суббота для человека». И как это чудесно! Каждый седьмой день приносит Его благословенное, святое присутствие. Святой день оказывает свое освящающее, очищающее, возвышающее влияние на сердца тех, кто служит Богу, дарит им радость.

Автором субботы был Иисус Христос. Прочтите об этом в Евангелии от Иоанна 1:1—3 и в послании к Колоссянам 1:13—16.

Седьмой день наполнен Его присутствием. Это к Его жизни я приобщаюсь, соблюдая субботу. Разве, проповедуя субботу, я тем самым не проповедую Христа? О, эта истина о субботе — одна из величайших среди всех великих истин Слова Божьего!

— Аминь! — громко произнес Гарольд Вильсон, который присутствовал здесь по особому приглашению капитана.

Капитан Манн был явно восхищен. Он чувствовал, как в его душе говорит голос истины, которую он не мог отвергнуть. Д-р Спаулдинг и господин Грегори терпеливо дождались, пока Андерсон совершил короткую молитву, и затем вышли.

— Что ты думаешь об этом, Спаулдинг? — спросил г-н Грегори, когда они остались наедине.

Разговор с заинтересованными слушателями

— Г-н Андерсон, надеюсь, вы простите меня, если я задержу вас на одну минуту. То, что я услышал здесь, побуждает меня пожать вам руку и выразить свою признательность.

Г-н Андерсон не знал говорившего.

— Конечно, вы меня не знаете, поэтому позвольте представиться — судья Кершау, из Литл Рока, Арканзас.

— Кажется, это вы вчера задавали вопросы д-ру Спаулдингу?

— Да, сэр, хотя я должен извиниться за проявленную дерзость. Но, поверьте, меня весьма задели заявления доктора Спаулдинга, поскольку на моей памяти произошел случай, когда, по его настоянию, последователь вашего вероисповедания был приведен ко мне за нарушение воскресенья.

Как только судья заговорил, сразу же собралась группа заинтересовавшихся разговором пассажиров. Среди них был и Гарольд Вильсон.

— В тот раз, — продолжал судья, — я почувствовал со стороны обвинителей дух особой нетерпимости, который, по моему мнению, крайне далек от Евангелия Иисуса Христа. В то же время юный подсудимый проявил замечательное терпение и выдержку. А поскольку он выступал адвокатом сам за себя, я убедился в правоте его принципов.

— Он был осужден? — спросил кто-то из слушающих.

— Да, такова была буква закона. Присяжные дали обвинительное заключение, и я обязан был вынести приговор. Но я страдал, глубоко страдал, с одной стороны, оттого, что люди, называющие себя христианами, проявили такой непримиримый дух, а с другой стороны, оттого, что тот, кто проявил великодушие, был осужден. Теперь, мне кажется, я открыл секрет поведения того молодого человека. В сердце его был Христос. Он имел мир и покой, не знакомый нам. Когда, еще до оглашения приговора, я спросил его, не желает ли он сказать что-либо суду, он ответил:

«Ваша Честь, хочу поблагодарить вас и господ присяжных за дух справедливости, проявленный вами на процессе. Не стоит сожалеть о том, что вы должны вынести такой приговор. Нам всем приходится сожалеть, что у нас немало таких законов, которые создают тяжелые испытания для невинных граждан, и лично я надеюсь, что настанет день, когда наше справедливое государство упразднит этот закон, согласно которому я сегодня отправляюсь за решетку. Я с радостью принимаю наказание, как и подобает христианину. Я прощаю тех, по чьей вине меня осудили. Знайте, что в моем сердце мир, который приносит мне ясное понимание всего происходящего, мир, который озарит каждый день и час, который я проведу за решеткой».

Я отправил его в тюрьму, и он там умер. С тех пор я не

могу забыть образ этого юноши, и мне всегда хотелось узнать, что же сделало его таким.

— Судья, простите меня, но мне кажется, я тоже нашел тот мир, который имел известный вам человек, — произнес Гарольд Вильсон, — и я обнаружил это, попав сюда, на корабль. Он открылся мне в истине о субботе, услышанной сегодня.

— Я верю вам, молодой человек. Вы тот, кого называют «человеком с помеченной Библией»?

— Да, сэр, и я просил г-на Андерсона читать из нее сегодня.

Судья Кершау взял книгу и быстро пролистал ее. На глазах выступили слезы.

— Г-н Андерсон, — сказал он, — это напомнило мне о моем детстве, о стремлении моих родителей привести меня к Богу. Как и многие другие юноши, я склонен был легкомысленно, поверхностно относиться к христианству. Прежде чем я смог осознать это, юность моя ушла, и я обнаружил, что заканчиваю колледж и начинаю профессиональную карьеру, не имея никакой надежды. Полученное образование лишь усилило мое прошлое неверие, и я не видел в церкви и ее учении ничего такого, что побуждало бы меня измениться.

Однако меня не покидала мысль, некогда высказанная моей матерью. За несколько дней до смерти она позвала меня и сказала: «Сынок, я знаю, что не всегда жила так, как должно, и ты сомневаешься в правильности христианского образа жизни. Но когда-нибудь, не знаю когда, ты ясно увидишь, что Слово Божье истинно, что есть такие люди, которые доказали его божественное происхождение. Это поможет тебе отдать свое сердце Христу, полюбить Его и служить Ему.

Почему же эта Библия напоминает мне о давно прошедших днях? Я вижу в ней такие же пометки, как и в материнской. И, что удивительно, десять заповедей были особо выделены матерью, так же, как и здесь. Мама твердо верила в правоту каждой заповеди Божьей.

И вот теперь перед вами семидесятилетний старик. Близится мой последний час. Не кажется ли вам, что пришло время ответить на молитву матери?

На какое-то время воцарилась глубокая тишина. Казалось, все сознавали, что в их присутствии было принято святое решение, решение, влекущее за собой спасение души и ответ на молитву преданной матери, совершенную полвека назад.

Заговорил г-н Северенс:

— Судья, сегодняшний день и для меня стал переломным. Но мне нужно узнать еще многое. Г-н Андерсон, можно мне задать несколько вопросов? Например, если суббота святой день, и наша нравственная обязанность соблюдать его как день покоя, почему вся церковь не видит, не знает этого? Я обеспокоен этим.

— Я убежден, г-н Северенс, — отозвался г-н Андерсон, — что есть немало причин, которые привели обращенный христианский мир к соблюдению воскресенья. Однако, осмелюсь заметить, что суббота была оставлена в стороне по той же причине, по которой люди пренебрегали или отвергали другие нравственные принципы. Вспомните, как апостол Павел ясно предсказал время, когда христиане «здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (2 Тим. 4:3,4).

Краткое исследование Слова Божьего показывает, что эта порочная тенденция удерживалась на протяжении столетий. Людям всегда было свойственно легкомысленно относиться к словам Божьим. Это наблюдается и сейчас, когда критицизм широко овладел как служителями, так и рядовыми членами церкви, уравнивая Священное Писание с произведениями Шекспира, Эмерсона, Спенсера и других. Даже десять заповедей многими считаются устаревшими и требующими пересмотра.

— Да, — поддержал говорящего чей-то голос, — мне буквально вчера один человек, похожий на служителя, говорил о том, что Библия больше не может быть непререкаемым авторитетом. Он сказал о том, что бытует мнение, что большая часть Ветхого Завета является неисторической и что чудеса, описанные в Евангелии, являются лишь аллегориями. Я спросил его о воскресении и вознесении Христа, но он только пожал плечами и улыбнулся.

— Конечно, г-н Северенс, — продолжал г-н Андерсон, —

не все верующие люди так далеко уклонились от древнего пути, что отбросили Писание. Еще много остается прекрасных, замечательных исключений. Но если бы вы узнали, почему сегодня церкви в целом отвергают истину о субботе, вы бы обнаружили причину в тех фактах, на которые я указал.

— Г-н Андерсон, — заговорил судья Кершау, — то, что вы представили нам из Писания, исполняется буквально на наших глазах. Я только что прочитал статью в журнале, озаглавленную «Разрушение вековой основы», в ней говорится, что во всех наших лучших учебных заведениях, включая и богословские семинарии, открыто учат неверию. Их позиция позволяет отвергать все нравственные принципы, предлагаемые Словом Божьим. Я не поверил глазам своим. И это те школы, откуда выходят наши служители.

— Я совсем не расположен критиковать, — отвечал г-н Андерсон, — потому что критицизм опасен. Но вы должны знать, для своего личного спасения, каковы опасности нашего времени и предостережения о них. Вы слышали, к примеру, утверждение, что истина непознаваема и что Библию, как и скрипку, можно настраивать на желаемые тона, и якобы это совсем не противоречит Божьему плану. Все чаще слышится утверждение: «истина сегодняшнего дня есть ошибка завтрашнего», и наоборот. Но Иисус сказал:

«И познаете истину», (Ин. 8:32).

Когда человек алчет и жаждет истины. Дух Святой открывает ему глубины Божьей истины и делает истину частью его практической жизни. Прочтите 1-е Коринфянам 2:9—12, а также Иоанна 6:45; 16:13—15.

Вы встретитесь и с таким взглядом: «если человек искренен» в своих действиях. Бог принимает его служение. Это звучит приятно, но это заблуждение. Искренность необходима нам, но она не оправдывает невежества.

— Я хочу понять вас, г-н Андерсон, — сказал г-н Северенс. — Неужели искреннее соблюдение мною воскресенья не принято Богом? Я пытался быть добрым христианином.

— Брат, ты преданно делал то, что считал правильным, и ты вкусил радость Божьей любви. Но, предположим, ты видишь истину четвертой заповеди, но не последуешь ей.

Таковым Иисус говорит: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем» (Ин. 15:22).

Павел выдвигает тот же принцип, говоря: «Итак, оставляя времена неведения. Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться» (Деян. 17:30).

Искренность в заблуждении невозможна с того момента, когда проливается свет на истину. Тогда искренность обязывает человека оставить заблуждение.

Гарольд Вильсон, вдохновленный пережитым обращением и страстно желающий познать новое, стремился не упустить возможности задать свой вопрос.

— Г-н Андерсон, один из служителей сказал мне, что нужно соблюдать седьмой день, но весь вопрос в том, от чего начинать отсчет. Он добавил, что празднует седьмой день, но считает дни с понедельника. Что вы на это скажете?

— Меня научили тому же, — проговорил г-н Северенс.

— Я частично ответил на этот вопрос, но давайте пойдем дальше. Обратимся к 16 главе книги Исход, к истории о манне небесной. Бог говорит, что хотел испытать народ, будет ли он исполнять закон Его. Было задумано, что люди будут собирать пищу каждый день, с первого до шестого. В каждый из первых пяти дней они должны были брать только необходимое количество пищи, чтобы ничего лишнего не оставлять до утра. На шестой день им было велено собирать двойную порцию, половина которой предназначалась для седьмого дня, когда манна не выпадала. Так предусмотрел Бог. Таким образом, число дней не оставляло места человеческим домыслам. Бог Сам дал нумерацию дней. И если кто-нибудь, намеренно или еще как-то, пытался внести изменения и не подчинялся Божьему порядку, то результатом всегда были только неприятности и потери плюс явное неодобрение Бога. Некоторые пробовали хранить пищу до утра и позже, но «завелись черви, и оно воссмердело» (стих 20).

Другие вышли в поле искать манну в седьмой день (возможно, потому, что не заготовили двойную порцию в шестой день), но ничего не нашли. Изменение порядка было невозможно. А теперь послушайте, что сказал Бог в ответ на их упрямое неповиновение: «Долго ли будете вы

уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» (стих 28).

Проверкой их преданности служил правильный порядок дней — тот порядок, который установил Бог и центром которого сделал субботу.

Может быть, вам интересно будет узнать, что в древности у евреев было принято соотносить каждый день недели с субботой совсем необычным способом: они именовали дни как «первый на пути к субботе», «второй на пути к субботе» и т.д. Суббота упоминалась в ежедневном счете.

Помните, что тремя чудесами в неделю Бог указывает на особенность, абсолютное превосходство седьмого дня: первое — выпадение двойного количества манны в шестой день;

второе — ее полное отсутствие в седьмой день; третье — сохранение от порчи манны, запасенной на седьмой день.

— Да, г-н Андерсон, со счетом дней все ясно. Но я пока не могу разобраться, почему так уж необходим этот особый день? — задал вопрос г-н Северенс.

— Думаю, нам поможет разобраться в этом небольшая иллюстрация. Позвольте мне поставить перед вами семь стаканов. Шесть из них наполнены водой, один — превосходным фруктовым соком. Я говорю вам, что если вы возьмете седьмой стакан, то попробуете один из самых вкусных напитков. Вы хотите попробовать то, о чем я говорю. Однако только один стакан наполнен нектаром, только «седьмой» стакан, и вы должны принять мою систему счета, чтобы найти то, что хотите. Если можно так выразиться, благословение фруктового сока завершает нумерацию стаканов.

Точно так же и с субботой. Бог благословил седьмой день. Он наделил этот день, а никакой другой Своим святым присутствием. Если действительно хочу познать Бога, я должен начинать отсчет оттуда, откуда Он начинал его, так, чтобы мой первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой и седьмой дни соответствовали Его дням. И когда я сделаю так, наградой мне будет встреча с Ним, познание Его, покой в Нем. Поскольку я с Ним в субботу, я отдыхаю. Истинный, мыслящий верующий, соблюдающий субботу, получает в своем служении благословения, недоступные даже самому искреннему христианину, соблюдающему воскресенье.

— Я понял это, г-н Андерсон, я понял, — заявил г-н Северенс, — и с этого дня присоединяюсь к вам в соблюдении субботы, данной нам Богом. Помолитесь за меня, пожалуйста, потому что я сейчас особенно нуждаюсь в помощи Божьей для пересмотра графика моей работы.

— Что ж, попросим нашего дорогого Спасителя благословить ваше решение. Уверен, что оно принято верою. Бог поможет вам наладить ваши дела в соответствии с законом.

— Я подразумеваю, однако, большее, чем вы думаете, — сказал г-н Северенс, — это день решительного поворота. Годами пути моего бизнеса не вполне соответствовали нормам закона, но сегодня что-то' говорит мне, что если я хочу быть свят и знать Того, Кто есть святость, наслаждаться Его присутствием в Его святой день, я должен оставить многие из этих путей. Я должен соизмерять свои методы с другими стандартами, должен исповедать свои взгляды перед деловыми партнерами и клиентами. Да, более того, я возвращу многое из своих сбережений их настоящему Владельцу. Как, по-вашему, поможет ли мне Бог нести взятый крест?

В это мгновение в комнату вошел капитан Манн.

Спасение, совершившееся в субботу

После выступления господина Андерсона в большом зале доктор Спаулдинг вместе с господином Грегори нашли укромное место на палубе, чтобы обсудить все происшедшее. Оба были взволнованы, последний готов был принять те истины, о которых только что услышал. Во время их разговора мимо прошел капитан Манн, и доктор Спаулдинг окликнул его.

— Можно вас на минуточку, капитан. Я просто хочу внести предложение. Нельзя ли придумать что-нибудь, чтобы остановить дальнейшее развитие этих бесед о субботе? Они не приносят ничего хорошего, так как вызывают дух нездорового противостояния и рано или поздно могут стать причиной изменения взглядов многих добрых христиан, присутствующих на борту. Этот молодой человек, у которого Библия с пометками, уже полностью сбит с толку, а я заметил, что он имеет влияние на окружающих. Знаете, капитан, я ужасно боюсь фанатизма.

— Что ж, доктор Спаулдинг, вы вольны поступать, как хотите. -Вы начали диспут и можете прекратить его. Но позвольте заметить, что молодой человек, о котором вы упомянули, за короткое время, буквально с момента отправления из Сан-Франциско, сделался подлинным христианином, настолько ценным работником, настолько заслуживающим доверия человеком, что я просто изумлен. Из пьяницы, гуляки, картежника, богохульника, преступника, каким я знал его, он превратился в серьезного, трудолюбивого, честного, молящегося молодого человека, каким вы видите его сегодня. Это, несомненно, плод доброго дерева. И я свидетельствую, что и сам вкусил его и изменился к лучшему.

Простите, я спешу; но смею заверить вас, что вам нечего бояться. Здесь нет фанатизма. Да, много рвения, но оно основано на знании Священного Писания. Тот, кто так усердно изучает Слово Божье, чтобы жить по нему, не может уйти далеко от истины. Гарольд Вильсон из тех людей.

И капитан заспешил по направлению к большому залу. Войдя, он увидел картину, которая навсегда запечатлелась в его памяти. За столом, склонив голову на руки, сидел господин Северенс. Гарольд Вильсон, одной рукой держа Библию, а другой касаясь плеча Северенса, убеждал его в неизменности обещаний Божиих и рассказывал, какие удивительные благословения принесла ему истина о четвертой заповеди.

Увидев это, понял, что Гарольд проявил себя как настоящий миссионер, «ловец душ человеческих», помогающий тому, кто находится в затруднении. Капитан не смог совладать с нахлынувшими на него чувствами и прослезился. Он не мог произнести ни слова. Он просто подошел к господину Андерсону, крепко, с чувством пожал ему руку, губы его вздрагивали, и быстро покинул комнату.

Пронзительный вскрик нарушил покой сидевших за столом в зале, и тут же донеслись крики пассажиров:

«Женщина за бортом!» «Женщина за бортом!»

Доктор Спаулдинг и господин Грегори подбежали к месту происшествия как раз в тот момент, когда Гарольд Вильсон выскочил из центрального зала. Он положил на палубу свою Библию, быстро скинул куртку и перемахнул за борт, в море.

— О, какое безумие! Какое безумие! — вскрикнул доктор Спаулдинг. — Вместо одной жизни две! Невозможно удержаться в кильватере за этим судном!»

— Да поможет ему Бог! — ответил господин Грегори. И Бог действительно помог. Отчаянный поступок Гарольда был делом веры, и даже борясь с волнами, он мысленно обращался к Богу за помощью и спасением, и Бог услышал его молитву. Он заметил руку, показавшуюся над бурлящей водяной массой в нескольких метрах от себя, и, преодолевая силу волн, поплыл в ту сторону.

Скоро в его руках оказался край платья утопающей женщины. Затем он, убедившись, что надежно держит утопающую, поплыл назад к кораблю.

— Слава Богу! — вырвалось у доктора Спаулдинга. Пассажиры плакали от радости.

К этому времени, по приказанию капитана Манна, были остановлены двигатели, и «Пасифик Клипер» замер. С борта спустили лодку, и Гарольд Вильсон вместе с женщиной были вскоре благополучно подняты на палубу.

Господин Грегори протиснулся в толпе к центру событий, чтобы пожать руку смельчаку и, если необходимо, помочь чем-нибудь. Протягивая Гарольду руку, он взглянул в лицо спасенной женщины, уже приходившей в себя, и... побледнел. О, ужас! Это была его жена! Силы оставили его, и он тяжело рухнул на палубу.

На следующий день, когда госпожа Грегори лежала в каюте, она пригласила прийти к ней Гарольда Вильсона. Когда он пришел, она тихо проговорила: «Господин Вильсон, я должна рассказать, почему послала за вами. Мой муж тоже должен знать это».

— Я присутствовала на вчерашней встрече в зале и

слышала дискуссию о субботе. Неудобно признаваться, но меня очень разозлило все то, о чем там говорилось. Мне было неприятно все это слушать, и не хотелось, чтобы это слушали другие. Я считала, что вы виновник всего этого. Кто-то сказал мне, что причиной всеобщего интереса к субботе стало ваше желание разобраться в этом вопросе, поэтому и состоялось собрание. Когда же я услышала, как вы вслух произнесли «Аминь», я сказала себе: «Хорошо было бы, если б этот выскочка свалился за борт. Тогда мы избавились бы от дальнейших разговоров о субботе».

После собрания я вернулась в свою каюту и старалась забыть обо всем, но не могла и снова отправилась в зал. Увидев, что вы все еще там, я разозлилась еще больше. Я прошла мимо двери, но бушующие во мне чувства были настолько сильны, что я почувствовала головокружение и ... больше ничего не помню, до того момента, как очутилась на палубе. И вас, того, кого я ненавидела. Бог избрал, чтобы спасти меня!

Господин Вильсон, я прошу у вас прощения и верю, что вы простите меня; но кроме, этого я хотела бы, чтобы вы рассказали мне больше об истине, которую я пыталась отвергнуть.

Гарольд признался, что почти ничего не знает, и спросил, не лучше ли пригласить господина Андерсона.

— Вы думаете, он захочет придти? — засомневалась женщина.

— Конечно! — ответил Гарольд и поспешил привести своего друга.

— Господин Андерсон, — обратилась к нему госпожа Грегори, — и я, и мой муж хотели бы серьезно и глубоко исследовать то, что вы предлагаете. Этот ужасный случай вчера произошел по воле Божьей, чтобы вразумить нас, чтобы мы могли с готовностью и желанием принять истину. Скажите, почему вы особенно выделяете вопрос о субботе? Этого требует Бог? И почему так много людей, в особенности служителей, не склонных принимать вашу весть?

— Сестра, этот вопрос довольно обширный и требует более серьезного изложения, чем могут позволить обстоятельства. Однако я рад, что Писание дает ответ.

Хочу обратить ваше внимание прежде всего на тот факт, что, наряду с браком, суббота есть одно из величайших благословений, пришедших к нам из Едема. Брак был установлен для сохранения святых отношений между человеческой семьей и Творцом. Даже если читать четвертую заповедь поверхностно, все же нельзя не увидеть великое назначение субботы. "Помни день субботний, чтобы святить его ... Ибо в шесть дней Бог создал небо и землю..." (Исх. 20:8—11).

Суббота помогает людям не забыть о сотворении земли и неба Богом. Это памятник великой творческой работы Бога. Она напоминает о Его творческой силе. Она призывает нас повиноваться Ему, потому что Он Творец, а через служение в этот день мы получаем необходимую жизненную силу.

Истинное соблюдение субботы означает постоянное подчинение Богу, и потому это всегда охраняло человека от поклонения идолам.

Эта мысль прекрасно выражена в книге Исход 31:17:

«Это — знамение между Мною и сынами Израилевыми на веки». Так же и Иезекииль говорит нам: «Дал им также субботы Мои, чтоб они были знамением между Мною и ими, чтобы знали, что Я — Господь, освящающий их» (Иез. 20:12).

Все дело в том, что Бог, или Христос, вложил Себя, Свое собственное присутствие в этот день и, через принятие Его, — в сердце каждого, соблюдающего субботу. Таким образом, каждая суббота обновляет и подкрепляет веру в Создателя. Вы видите, что суббота является знаком между Богом и Израилем навеки. Поэтому относится не только к евреям, всего лишь физическим потомкам Авраама, которые, к тому же, быстро оставили настоящее соблюдение ее, так и не познав субботу, как благословение. «Израиль» подразумевает не только евреев. Значение этого слова шире, оно означает истинных верующих всех веков, вплоть до конца времени. Все христиане — духовный Израиль. Читайте об этом в послании к Римлянам 2:28; в Иоана 1:47; в послании к Галатам 3:29. Отсюда следует, что все соблюдающие путь праведности будут соблюдать субботу и считать ее знаком, памятником искупительной силы Бога. И творение, и

искупление, как вы видите, говорят о необходимости помнить день субботний.

— Да, теперь я понимаю это, — сказала госпожа Грегори, — это так чудесно!

— Если помнить об этом, очень легко понять, почему Господь всегда выделял субботу. Помните, именно она была проверкой для Израиля в Египте (Исх. 5:5), она была их испытанием в течение тридцати дней, прежде чем они подошли к горе Синай ( Исх. 16); и у подножия Синая, где они получили начертанную Божьей рукой четвертую заповедь ( Неем. 9:14).

Все заповеди были важны — это само собой разумеется, но только субботу Он выделил среди остальных. Суббота особенно важна. Прислушайтесь к поразительным словам пророка Исаии: «Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святый день Мой, и будешь называть субботу отрадою, святым днем Господним, чествуемым, и почтишь ее... то будешь иметь радость в Господе, и Я возведу тебя на высоты земли...» (Ис. 58:13—14).

Не правда ли, как просто объясняет пророк, что духовная сила и подъем могут быть найдены в субботе Господней?

Исаию называют «евангельским пророком». И действительно, это так. То, что мы прочитали, имеет отношение к нашему с вами евангельскому времени. Бог призывает нас, словами Исаии, не уходить от субботы, прекратить попирать ее. И для тех, кто послушается голоса Его, исполнится данное обещание.

— Господин Андерсон, у меня такое впечатление, что Гарольд получает великое благословение, — задумчиво сказала госпожа Грегори.

— Согласен с вами. Он провел свято лишь одну субботу, но она принесла ему замечательное благословение. Воистину, суббота дала Гарольду силу, которая побудила его броситься вчера за борт корабля. Он сам говорил мне об этом. Он уверен, что Богу угодно было его послушание, что Бог ответил на его молитву, когда он спасал вас. Гарольд называет вас «женщиной, которую спасла суббота».

— Теперь я нимало не сомневаюсь в этом, — отозвалась

госпожа Грегори, — поэтому с верой открываю свое сердце для этой истины.

— Разрешите продолжить. В 56 главе книги пророка Исаии есть пророчество о великом принятии субботы среди неевреев, которое произойдет в последние дни. Давайте прочитаем стихи с 1-го по 8-й, и вы увидите, что это особая евангельская весть, обетование для всех, кто заключит субботний завет с Богом: «Тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится». Здесь говорится о вечной жизни.

Поэтому теперь необходимо, чтобы кто-то проповедовал эту весть о субботе. Кто-то должен особенно подчеркивать ее важность, как того хочет Бог.

— Хорошо, господин Андерсон, но почему же тогда служители других церквей не принимают этой ясной истины? Она, без сомнения, ясна, хотя раньше я о ней не читала. Но ведь служители-то читали об этом?

— Они противятся больше, чем я. Неприятно узнавать, что ты ошибался. Даже если все служители, понявшие истину о субботе, исповедуют ее, все равно останутся те, кто не примет ее. И я не без оснований утверждаю это. Некоторые из них делились со мной своим мнением и считают, что субботники правы.

— Ты мне раньше не говорил ничего подобного. Это нечестно.

— Об этом лучше не говорить. На это надо смотреть скорее как на слепоту, которая является препятствием и мешает видеть свои побуждения, — ответил Грегори.

— Простите меня, друзья, — прервал господин Андерсон. — Вы оба уже устали, поэтому мы не станем продолжать наше исследование. Вчерашнее потрясение сказалось на ваших силах, поэтому вам лучше отдохнуть. Я пойду. Господь восстановит ваши силы. Всего доброго!

Бог открывается

— Дорогой, — обратилась к мужу госпожа Грегори, когда они остались в каюте одни, — что ты собираешься делать теперь, узнав истину о субботе?

Стук в дверь возвестил о приходе доктора Спаулдинга.

— Я рада, что вы пришли, доктор, — с улыбкой встретила его госпожа Грегори, — поскольку мы с мужем только что обсуждали вопрос о личной ответственности, я бы хотела поделиться с вами нашими переживаниями.

Доктор Спаулдинг нервозно огляделся по сторонам, инстинктивно чувствуя, что разговор о «личной ответственности» был как раз из тех, которого ему хотелось бы сейчас избежать. Он чувствовал себя разбитым, к тому же прямо перед его глазами лежала Библия Гарольда Вильсона, которую тот в спешке оставил.

— Не знаю, есть ли у вас время задержаться здесь, — продолжила госпожа Грегори, — так что хочу сразу перейти к делу.

Доктор Спаулдинг неподвижно смотрел на стену, на которой был прикреплен текст из Писания, взятый госпожой Грегори в качестве девиза этого морского путешествия.

— Видите ли, доктор Спаулдинг, мы с мужем пережили вчера тяжелый опыт. Бог допустил, чтобы я прошла через «долину смерти», и сегодня, обдумывая предшествующие этому обстоятельства, я пришла к глубокому убеждению, что все это было нужно для того, чтобы научить меня добровольно нести свой крест, назначенный Господом Иисусом.

Я была крайне агрессивно настроена против идеи соблюдения истинной субботы Господней, несмотря на то, что еще ребенком слышала о том, что воскресенье — не христианский день поклонения. Вчера эта неприязнь едва не стоила мне жизни, и спас меня только героический поступок человека, соблюдающего субботу. Теперь, однако, я вижу, чего хочет от меня Бог, и намереваюсь выполнить Его желание.

Мой муж тоже понимает это. Он, как и я, убежден, что истина, открытая нам вчера, побуждает нас отказаться от некоторых своих взглядов. Хочу спросить вас как близкого друга — не кажется ли вам, что нам обоим следует пойти и открыто объявить о принятии истины о субботе? Вы являетесь проповедником Евангелия Христова, и я хочу, чтобы вы сказали нам свое личное мнение обо всем этом.

Добрая женщина не знала, что днем раньше, в то самое время, когда она упала, доктор Спаулдинг силился убедить ее мужа, что Гарольд Вильсон — угроза для христианских воззрений огромного количества пассажиров, а господина Андерсона необходимо остерегаться всем, находящимся на борту.

Господин Грегори чувствовал напряженность ситуации и попытался разрядить обстановку и помочь доктору Спаулдингу выйти из создавшейся ситуации. Он сказал:

— Спаулдинг, учитывая наш вчерашний разговор, не кажется ли тебе удивительным то, что именно господин Вильсон спас жизнь моей жене? И, заметь, он сам говорит, что недавно принятая им истина явилась той силой, которая заставила его броситься за борт и спасти. Не считаешь ли ты, что все это не случайно?

— Пожалуй, ты прав, Грегори, и я сожалею о том, что сказал.

— Но вы не ответили на мой вопрос, — настаивала госпожа Грегори, — как вы думаете, должны ли мы соблюдать субботу, даже если бы это означало потерять все, что есть у нас в этом мире, раз мы осознали, что Бог призывает нас делать это?

— Госпожа Грегори, вы ставите меня в трудное положение, хотя и без злого умысла. Вы, должно быть, не знаете, что я всегда был противником субботы и считал это заблуждением, тормозящим дело распространения Евангелия в наше время. Но чтобы быть до конца честным, скажу, что долгом и преимуществом каждого человека является повиновение своей совести.

— А ты абсолютно уверен, что в отношении субботы занимаешь правильную позицию? — спросил господин Грегори. — Ты что, готов рисковать своим спасением ради мысли, что не нужно соблюдать субботу, поскольку упразднен закон? Подумай, разве Иисус не возвеличил десять заповедей и не умер, чтобы удовлетворить их требования? Не показывает ли нам Голгофа, что закон, написанный в сердце, — все тот же закон, который был дан на Синае? Ответь мне перед Богом. Давай будем честными перед самими собой.

— Послушай, Грегори, я не знаю, как можно проанализировать мою позицию. Когда читаю такие тексты, как Матфея 5:17, 18; Римлянам 3:31; 8:3, 4; Иакова 2:8—12;

Матфея 19:17 и другие, подобные им, у меня появляются легкие сомнения. Нет, я не могу честно сказать, что абсолютно уверен.

— Тогда другой вопрос: должны ли мы считать пример и учение Иисуса самыми важными?

— Думаю, что да.

Доктор Спаулдинг почувствовал некоторое облегчение, и ощущение свободы снова наполнило его.

— Что ж, и я думаю так, — продолжал Грегори. — Долгое время я думал о том, что если бы смог переступить через свою гордость и без мудрствования следовать плану Божьему, то стал бы соблюдать субботу. Иисус действительно был, и не как еврей; Он был Вселенской Личностью, и потому соблюдение Его субботы имеет вселенское значение. Он мой пример, и я не вижу другого пути, как поступать так, как Он поступал.

Ты говорил мне, что тебе приходилось читать курс по церковной истории в одной из семинарий. Скажи-ка, разве ты не видел, что четвертая заповедь соблюдалась апостолами и всей церковью сотни лет после Христа? Разве не правда, что ранняя церковь попала под влияние древнеязыческого культа поклонения солнцу и постепенно переняла обычаи того времени, одним из которых было празднование воскресенья? И вообще, не случилось ли так, что церковь, отступившая от истины и ищущая мирового признания и власти, в четвертом столетии действительно заменила субботу на воскресенье и утвердила это изменение законом?

— Грегори, ты копнул очень глубоко, — отозвался доктор Спаулдинг, — и я хочу быть откровенным с тобой. Скажу тебе нечто, чего не говорил прежде ни одной душе, а именно: все, что ты сказал, верно. Без сомнения, празднование воскресенья порождено отступничеством. Ни в одном из Писаний святых отцов не существует и малейшего доказательства, дающего право утверждать, что это имеет какое-то отношение к Божественному повелению. Все это мне известно. Но я попытался рассмотреть вопрос под другим углом зрения — я придал серьезное значение мысли, что коль воскресенье было днем воскресения Христа, то мы можем праздновать это славное событие, проводя богослужение в день, который оно ознаменовало. Однако если бы я был на смертном одре, то не стал бы усиленно призывать людей к этому. Все же Бог никогда не повелевал праздновать воскресенье.

— Скажите мне, пожалуйста, доктор, — вступила в разговор госпожа Грегори, — как вы можете, выступая перед

людьми каждую неделю, проповедовать то, в чем сами до конца не уверены? Вы что же, не верите Библии?

— Госпожа Грегори, хочу сказать вам еще больше и открыть вам свою душу. Сейчас вы обозначили главную трудность всей этой проблемы. Думаю, что в мою жизнь вошло нечто, подорвавшее мое былое доверие к Библии. Она перестала быть для меня авторитетным Словом Божьим. Я обращался с ней, как если бы она была более человеческой, чем божественной; и, кроме того, я спорил только для того, чтобы провести свою точку зрения, а не докапываться до истины.

— В определенной степени и я делал то же, — проговорил господин Грегори.

— И что же, вы оба собираетесь продолжать в таком же духе? — спросила госпожа Грегори. — Лично мне кажется, что сегодня Бог настойчиво пытается помочь всем нам измениться.

— И стать субботниками, госпожа Грегори? — с улыбкой поинтересовался доктор Спаулдинг.

— Я этого не сказала, хотя, возможно, это и означало бы истинную и полную перемену. Вы знаете, доктор, что если мы принимаем Слово Божье как вдохновенную, непреложную истину и как свой единственный ориентир в жизни, то не можем игнорировать тот факт, что находимся под абсолютным нравственным обязательством повиноваться четвертой заповеди. Разве не так?

— Конечно, — был ответ. — Нет даже намека на Божественное установление какого-то другого дня.

— Следовательно, с точки зрения Библии, соблюдающие субботу правы?

— Да, несомненно. Но помыслите, сама идея соблюдения не того дня, который празднует церковь почти во всем мире, просто убивает меня. Стать посмешищем в глазах общества! Ведь я сам называл последователей седьмого дня «убийцами Христа» и «фанатиками».

— Действительно, ты говорил так, — припомнил господин Грегори. — Ты использовал эти определения как раз вчера в тот самый момент, когда раздался крик: «Женщина за бортом!»

— Никогда не думала, что слуги Евангелия так неохотно соглашаются с тем, что находят правильным. Уж не хотите ли вы сказать, что и другие служители говорят одно, а верят в другое? — воскликнула госпожа Грегори.

— Дорогая, в этом вопросе нужно проявлять терпение и милосердие, даже если ты узнала о чем-то, что кажется тебе нечестным. Я бы не употреблял слово «нечестность» — скорее это путаница, возникшая в результате многолетнего пути в неправильном направлении.

Как сказал Спаулдинг, едва ли он был способен как-то анализировать свои собственные взгляды. Однако мы шли вперед, учили людей, не зная, правильно ли мы их учим, хотя не учили их тому, что считали ложным.

Можно с уверенностью сказать, что большинство служителей сегодня занимают такую же позицию. Но обстоятельства этого путешествия — встреча с человеком, имеющим особую Библию с пометками, позиция капитана Манна, работа господина Андерсона, дискуссии между господином Митчелом, доктором Спаулдингом и мной и, наконец, вчерашнее чудо, которое так ясно говорит к моему сердцу, — все это заставляет меня подумать о серьезном изменении своих взглядов, и я хочу, чтобы все, присутствующие на судне, узнали, что Бог сделал для меня.

Такое обязательство принял на себя господин Грегори, движимый силой Духа Святого.

— Прежде, чем вы уйдете, Спаулдинг, прочтите, пожалуйста, для нас 40-й псалом.

Доктор Спаулдинг с готовностью отозвался на просьбу господина Грегори и, взяв Библию Гарольда, нашел названный псалом и принялся читать его. Медленное, проникновенное чтение постепенно растрогало его и наполнило его сердце необыкновенным теплом. Сколько раз за время своего служения приходилось ему читать этот отрывок, но никогда раньше собственный голос так прямо не обращался к нему и содержание прочитанного не представлялось таким желанным. Он дошел до восьмого текста, напротив которого, на полях, прочел: «Божья воля — это Его закон. Творить Его волю, соблюдать Его закон — вот истинная и единственная цель жизни (Еккл. 12:13).

Не богатство, не здоровье, не счастье, не спасение, не любовь к ближнему, но исполнение Его благой воли. Тот, кто с радостью принимает волю Божью, достигнет высот святости и станет, подобно Иисусу, путем, приводящим других к любви и служению.

Это откровение Бога в человеке и через человека. — Мама».

Доктор Спаулдинг остановился. Слово «мама», завершающее комментарий, вызвало в нем особый интерес. Он спросил:

— Кто была мать, написавшая это?

Послышался стук в дверь, и в ответ на приглашение войти появился Гарольд Вильсон. Он пришел за Библией, которую забыл здесь.

— Присядьте, друг мой, — попросил господин Грегори, — мы только что собирались помолиться вместе с доктором Спаулдингом.

Гарольду это показалось странным, но удивительнее всего было то, что доктор Спаулдинг держал его Библию. Что бы это значило?

Спаулдинг не замедлил удовлетворить интерес Гарольда, рассказав о предшествующих его приходу обстоятельствах, а затем ласковым отцовским голосом, так не похожим на его обычную манеру, спросил:

— Скажи, что значит слово «мама», подписанное здесь? Мне это интересно, поскольку вся заметка звучит очень близко к тому, что говорила моя собственная мать, которая также имела обыкновение делать пометки в своей Библии.

Конечно же, Гарольд с радостью рассказал историю своей благочестивой матери, о своих попытках скрыться от ее влияния, ее наставлений, о Библии с пометками, обнаруженной им в ящике и затем брошенной в море. Он рассказал о своей греховной жизни, о своем заключении и приговоре, о другой Библии с пометками, попавшей ему в руки в Оклендском порту. Библии, приготовленной по ее предсмертной просьбе, и о том, что господин Андерсон был знаком с его матерью. Он не забыл также и капитана Манна и его опыт. Все это и многое другое казалось Гарольду более чем невероятным, и он говорил об этом, как может говорить только тот, кто верит в силу небесного Провидения.

— Вот почему сейчас я пытаюсь идти за Спасителем, — закончил Гарольд. — Ответ на молитву моей матери пришел через господина Андерсона. Текст, который вы только что прочли, является моим особым путеводителем, и я написал свое имя под словом «мама», как бы подписываясь под тем, что принимаю эту весть.

Доктор Спаулдинг совершил молитву. Все чувствовали присутствие Духа Святого. Во время молитвы сердце доктора сокрушилось перед Богом. Его духовный подъем передался и остальным.

Когда он молился о Гарольде, «герое веры прошедшего дня», и о господине Андерсоне, «посвященном человеке, который воистину стремится открыть Христа», — Гарольд почувствовал, что сердце его переполнено до краев любовью и благодарностью к Богу.

После молитвы Гарольд тихо вышел. Доктор Спаулдинг тоже покинул комнату.

Перед тем как снова заступить на вахту, Гарольд зашел к господину Андерсону и рассказал ему о событиях, только что происшедших в каюте супругов Грегори.

— Слава Богу, — произнес служитель, — время чудес не закончилось.

Свет пророчества

Наступило ясное субботнее утро, обещающее прекрасный солнечный день. Прошла уже неделя с тех пор, как госпожа Грегори была спасена таким чудесным образом.

Люди часто подходили к Гарольду Вильсону и заинтересованно расспрашивали о его обращении, о его Библии с пометками и о том, как Бог помог ему спасти жену служителя.

Кроме всеобщего интереса к молодому человеку, на борту много было разговоров о том, что один из служителей стал человеком «седьмого дня». Но никто не знал, то ли это был г-н Митчел, то ли д-р Спаулдинг, то ли г-н Грегори.

До этого дня мало кто обращал внимание на одного человека, на вид культурного и образованного, который держался несколько особняком. Он не посещал проходивших на борту богослужений, но проводил много времени за чтением каких-то книг в дорогих переплетах, которые он вез с собой.

Решив для себя, что путешествие не должно закончиться до того, как он познакомится с этим человеком, г-н Андерсон разыскал на палубе незнакомца, как обычно погруженного в чтение, присел возле него и спросил, по своему обыкновению, христианин ли он.

— Да, сэр, — последовал ответ, — я католик, член истинной апостольской церкви, — голос его звучал уверенно.

— О! Я рад познакомиться с вами, — отвечал служитель, — я протестант, но это не мешает мне считать вас братом.

— Протестант, вы говорите? Протестантов нет — последовательных протестантов. Я как раз читаю доказательство своим словам.

— Каково же ваше доказательство того, что истинных протестантов не существует? Это слишком общее заявление.

— Каким бы общим оно ни казалось, оно верно. Последовательных протестантов нет, ибо никто из них не выбирает Библию как единственное мерило веры. Они говорят, что следуют Библии, но во многом отказываются от ее слов и прислушиваются к учению и обычаям католической церкви. Например, вы прекрасно знаете, что в Библии не говорится о праздновании воскресенья. Библия учит, что субботу нужно праздновать сегодня, а не завтра. Католическая церковь авторитетом апостола Петра изменила святой день с седьмого на первый, и весь христианский мир воспринял эту перемену. И после этого они продолжают называть себя протестантами. Это даже противно.

— Но не все протестанты таковы. Есть исключения.

— Насколько я знаю, нет. Конечно, они возмущаются и решительно отвергают такое обвинение, но не решаются посмотреть реальным фактам в лицо. Наша церковь призвала весь протестантский мир продемонстрировать, что он следует более Библии, нежели ее учению о соблюдении воскресенья, но ответа не последовало. Потому что его не может быть.

Всякий мыслящий протестантский служитель, если он изучал церковную историю, знает, что празднование воскресенья вышло из нашей церкви. И если принимать часть нашего учения, то лучше уж полностью воспринять его. Мы ждем, что все вы когда-нибудь возвратитесь в лоно истинной церкви.

— Несколько лет назад, — продолжил он, — один из наших священников предложил награду в тысячу долларов тому, кто приведет хотя бы один библейский текст в доказательство того, что воскресенье есть Богом освященный день покоя. Но до сих пор никто не пришел за наградой.

— Да, и вряд ли придет когда-нибудь. Такой текст найти невозможно.

— Почему же вы продолжаете обманывать себя и других, соблюдая воскресенье?

— Я не делаю этого, — был ответ.

— Значит, вы не празднуете никакого дня?

— Нет, я соблюдаю седьмой день недели. Я адвентист седьмого дня. А теперь позвольте мне спросить вас: можете ли вы обещать такую же награду тому, кто докажет на основании Библии, что ваша церковь изменила субботу?

Незнакомец захлопнул катехизис, который держал в руках, посмотрел г-ну Андерсону прямо в глаза и спросил:

— Кто вы все-таки? Что вы имеете в виду?

— Я говорю, — пояснил пастор, — что согласен с вами в том, что ваша церковь изменила субботу, и готов показать вам, используя Слово Божье, что вы правы.

— Прекрасно, я даже готов дать вам сто долларов, если у вас это хорошо получится. А для меня это будет полезно, поскольку в следующее воскресенье я встречаюсь с людьми для беседы на данную тему. Одно условие — пользуйтесь нашим ... переводом.

Г-н Андерсон с готовностью согласился, и господин, который представился как Джеймс Конан, пошел за своей Библией, оставив на палубе свой катехизис.

— Что у вас здесь, брат? — спросил судья Кершау, случайно проходивший мимо, когда г-н Андерсон сидел в ожидании молодого человека. Наклонившись, судья поднял книгу и открыл ее.

— О, католический катехизис! Не совсем обычная литература для протестантского пастыря!

Книга раскрылась на главе, посвященной церковному авторитету, и взгляд судьи упал на следующие слова: «Вопрос:

Есть ли у вас еще какие-либо доказательства того, что Церковь имеет власть устанавливать праздники, изменять заповеди?

Ответ: Если бы у нее не было такой власти, она не сделала того, с чем согласились все современные верующие, — она не смогла бы заменить празднование седьмого дня недели, субботы, на празднование первого дня, воскресенья, на что в Библии нет никаких указаний».

Очевидно, судье не приходилось сталкиваться с подобным заявлением, и он казался весьма удивленным, но получить объяснений не успел, так как вернулся г-н Конан. Передавая Библию г-ну Андерсону, он возобновил разговор.

— Г-н Конан, вы верите Библии и принимаете ее полностью? — был первый вопрос г-на Андерсона.

— Да, как и всякий истинный католик.

— Действительно, здесь в одном из примечаний сказано:

«Каждая часть Священного Писания была написана людьми, вдохновленными Духом Святым, и признается святой церковью».

— Конечно, г-н Андерсон, я верю учению своей церкви, — добавил г-н Конан.

— Хорошо, давайте обратимся к Библии. В Книге пророка Даниила, в главе 7, говорится о видении, данном пророку, видении, которое представило ему четырех больших зверей — льва, медведя, леопарда и зверя без имени. Сноска в вашей Библии гласит: «Вавилонское, Персидское, Греческое и Римское царства». Нет сомнений в правильности такого понимания. В видении пророк видел «десять рогов» у четвертого зверя. Читаем комментарий: «Десять рогов. Это десять государств... на которые будет разделено царство четвертого зверя». Это тоже, безусловно, верно, поскольку между 351 и 476 гг. нашей эры Западная Империя была разделена точно на десять частей: франки, алеманы, бургунды, свевы, вандалы, вестготы, англосаксы, лангобарды, остготы, герулы.

После «десяти рогов» (или государств) появился, как говорит пророк, «еще небольшой рог, и три из прежних

рогов с корнем исторгнуты были перед ним, и вот, в этом роге были глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно». Действительно, между 493 и 538 гг. три государства (рога) были сметены с лица земли, согласно пророчеству. Это были герулы в Италии, вандалы в Африке и остготы в Риме.

— Я знаком с историей этих царств, — заметил Конан. — Вы, возможно, знаете, что они были сокрушены по причине своих еретических позиций, особенно остготы. Римский епископ вел переговоры с Восточной империей об очищении Вечного города.

— Да, вы правы, это была религиозная борьба, в результате которой пали три указанных государства. Они приняли арианскую ересь, и церковь предала их анафеме, — сказал г-н Андерсон. — Но заметьте — рог, сокрушивший их, имел «уста, говорящие высокомерно». В тексте 24 сказано, что этот самый рог «уничтожит трех царей», и затем пророк добавляет: «даже возмечтает отменить у них праздничные времена и закон, и они преданы будут в руку его до времени и времен и полувремени».

Я не имею сейчас времени углубляться в детали, но хочу обратить ваше внимание к последней черте описания, говорящей о времени. «Время» — это год, даже если принять во внимание данную здесь сноску. В нашем пророчестве это пророческий год, равный 360 пророческим дням. Согласно Иезекиилю 4:6, пророческий день равен обыкновенному году. Текст гласит: «... день за год, день за год Я определил тебе». Итак, мы приходим к следующему:

Время — 360 лет

Времена — 720 лет

Полу времена — 180 лет

Итого — 1260 лет

В Откровении 12:6,14 этот же период ясно обозначается 1260 днями, или годами; в то время как в другом месте этой книги (Откр. 13:5) он назван «сорок два месяца» (еврейский месяц составляет тридцать дней) и приводит нас к тому же числу.

Г-н Конан слушал, кивая головой, логически вынужденный соглашаться с только что сделанными заявлениями, хотя было видно, что у него созревают выводы другого плана.

— В. течение тысячи двухсот шестидесяти лет этот маленький рог будет «произносить слова», «угнетать святых» и «возмечтает отменить у них праздничные времена и закон».

Каковы же исторические факты?

«В 533 г. н. э. Юстиниан, император Восточного Рима, издал декрет, объявляющий римского папу искоренителем ересей и «главой всех церквей».

И сразу же работа по искоренению арианской ереси возобновилась с новой силой, для того чтобы ввести в действие изданный декрет. В следующем году были покорены вандалы. Дело продолжилось в 538 г. уничтожением остготов. Таким образом, благодаря императорскому указу в 538 г. римский папа оказался бесспорным главой современного духовного мира и с этого времени начал свою работу, обозначенную в пророчестве.

Прибавляя к 538 году 1260 лет, мы приходим к 1798 году. Не был ли он знаменательным в истории церкви, возглавляемой римским папой?

Да, это было время, когда французская армия пленила главу церкви и отняла у него ту власть, которой он обладал так долго.

Пророчество Даниила исполнилось почти день в день.

— Г-н Андерсон, — с заметным волнением вмешался г-н Конан, — вы пытались доказать, что католическая церковь является антихристом. Это самое ужасное, что я когда-либо слышал.

— Простите, г-н Конан, но не взял ли я все это из вашей Библии, как вы и предлагали?

— Хорошо, пока -оставим это. Как насчет изменения субботы? Пока вы ничего не доказали по этому вопросу, хотя с него начался весь разговор.

— Что ж, давайте продолжим. Пророчество определенно говорит, что этот маленький рог «возмечтает отменить праздничные времена и закон». О каком законе идет речь? Прочитайте текст полностью. Сразу же хочу спросить вас: разве ваша литература не учит, что папа, проповедующий

«с кафедры», имеет право оставить в стороне слова Писания, если это нужно для блага церкви?

— Должен признать, что это так.

— Разве катехизис, который вы держите в руке, не представляет собой измененную форму закона Божьего?

— Я не знаю -—пробормотал г-н Конан.

Взяв предложенную книгу, г-н Андерсон обратился к главе, посвященной заповедям, и прочел, сравнивая с Библией г-на Конана.

— Заметьте, — сказал он, четвертая заповедь в катехизисе изменена и называет воскресенье днем поклонения. И прямо здесь же это изменение приводится в качестве доказательства того, что церковь имеет власть назначить другие дни поклонения. Иными словами, ваша церковь фактически сознается в изменении сказанного Богом. Как вы сказали вначале, она изменила день.

До этого момента судья Кершау был только заинтересованным слушателем. Но теперь он заговорил:

— Г-н Андерсон привел доказательство, которое принял бы любой законный суд. Это случай, в котором вина ответчика была доказана не только прямыми показаниями безупречных свидетелей, но также и его собственным признанием.

— Г-н Конан, это неприятно слышать, но я осмелюсь сделать еще один шаг вперед, — продолжил г-н Андерсон. — Церковь Рима исполнила и другое великое пророчество, записанное во 2-м послании к Фессалоникийцам 2:3,4. Там говорится о «человеке греха, сыне погибели, противящемся и превозносящемся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме (церкви) Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога».

Папа поставил себя выше Бога, отбросив часть Его закона;

он присвоил себе титулы, принадлежащие только Богу; он позволил себе, назвавшись наместником Христа, принимать служение и поклонение; и все это было в храме (церкви) Бога. Не является ли верным после всего этого, что Римская церковь есть та самая власть, которая исполняет пророчество Даниила 7:25 и которая изменила субботу Иеговы?

— Г-н Андерсон, это ужасно. Знают ли наши священники о том, что вы говорили?.

— Да, дорогой брат, многие из них, и не только католические священники, но и протестантские служители.

Затем г-н Андерсон прочитал из книги пророка Иезекииля 22:26.

Г-н Конан казался ошеломленным, но отнюдь не возмущенным. Его путешествие как раз было связано с выполнением миссионерского поручения своей церкви. Что ему делать теперь?

Насущный выбор

Не успел г-н Андерсон дойти до своей каюты, как его окликнул мальчик-посыльный. В руках у него было письмо, и он сказал, что его попросили дождаться ответа.

Письмо было от г-жи Слокум, она была из Сан-Франциско, на нее произвела большое впечатление пасторская молитва во время собрания, происходившего в прошлый вторник.

Женщина писала:

«В последние дни многие пассажиры испытывают желание услышать от вас побольше по вопросу о субботе. Он представляется нам настолько важным, что мы настоятельно просим вас провести еще одно собрание. Не могли бы вы выступить перед нами завтра (в воскресенье) в большом зале, выбрав, по своему усмотрению, наиважнейшие аспекты предмета разговора? Жду вашего ответа с посыльным.

Г-жа Фрэнсис Слокум»

Справедливости ради нужно сказать, что г-н Андерсон был не из тех, кто выискивает возможность пропагандировать свои взгляды, равно как и не считал, что это самый удачный способ приобрести сторонников. Он видел свое назначение в истинном обращении душ. Но была одна цель, ради которой он всегда готов был действовать: проповедь Христа распятого. Он твердо верил в необходимость изучения доктрин, потому что они являются путеводителем, мостом, по которому верующий может идти в царство Божье.

Полученное приглашение позволило ему понять, что его спутники испытывают настоящий духовный голод, и их сердца готовы принять истину. Поэтому он быстро написал ответ, в котором принимал предложение, и начал мысленно готовиться к завтрашнему выступлению.

Он еще не знал, что Бог готовил ему служение, пожалуй, самое значительное в его жизни.

В назначенный час зал был полон. Впереди сидели д-р Спаулдинг и супруги Грегори. Их лица выражали особое нетерпение. Судья Кершау занимал место в ряду повыше, поблизости же расположились г-н Северенс и Гарольд Вильсон со своей Библией в руках. Конечно же, не в последних рядах оказались г-жа Слокум и ее друзья, горящие желанием видеть и слышать все, и, как ни странно, г-н Конан был в числе присутствующих.

Как отличалась атмосфера этого собрания от того, которое происходило несколько дней назад! В самое короткое время благодать Божья произвела громадную перемену в сердцах, работая через смиреннейшего из слуг Божьих.

Сегодня каждый ощущал внутреннюю свободу, ранее не знакомую ни служителям, ни слушателям, потому что никогда раньше они не склонялись перед истиной, которая делает людей свободными. Ин. 8:32, 36.

К всеобщему удивлению, собрание началось с молитвы самого капитана Манна, молитвы, которая никогда еще не

произносилась в этих стенах и, возможно, уже не произнесется снова.

«О, Боже, пребывающий на небесах, — прочувствованно начал капитан, — мы искренне благодарны Тебе, что Ты призвал нас к Себе. Спасибо за благость Твою, сопровождающую нас во все дни жизни. Спасибо за наших дорогих матерей, которые молились о нас, когда мы были детьми, и стремились направить нас на путь праведности, которые учили нас молиться, любить, учили повиноваться Твоим заповедям. Мы устали от этого» мира и его безумия. Поэтому возьми нас. Спаситель, дай нам покой, как Ты обещал. Мы предаем себя руководству Твоего Святого Духа. Научи нас теперь. Введи нас в полноту веры. Мы хотим следовать за Тобой. Мы не стремились к этому раньше, но сегодня это наше стремление.

Присутствуй на этом собрании и помоги всем, кто желает совершенного обращения. Здесь есть те, кто познает новое, то, что, может быть, трудно принять, но Ты помоги им познать это.

Выведи нас из темноты ошибочных учений и дай нам силы поступать правильно, чего бы это ни стоило, чтобы однажды, в конце земного странствия, мы могли вновь увидеть своих матерей и Тебя во славе. Даруй все это по обещанию Твоему и из-за нашей великой нужды. Во имя Иисуса, Сына Твоего и Спасителя нашего, мы просим Тебя. Аминь».

Когда капитан поднялся с колен — ибо он молился на коленях — многие вытирали слезы, вызванные воспоминаниями о давно ушедших днях.

Г-н Андерсон вышел в центр зала и собрался говорить, но, прежде чем он успел сделать это, заговорила г-жа Слокум.

— Пастор, — сказала она, — не хотите ли вы использовать Библию с пометками? Почему-то молитва побудила меня считать это собрание чем-то вроде собрания в память матерей, а эта Библия именно материнская. Конечно, это немного сентиментально, но все же послужит кому-то благословением.

Гарольд Вильсон с радостью вынес вперед свою Библию и положил ее на стол перед выступающим. Так голос матери

продолжал звучать, и- ответ на ее молитву тоже продолжался. Как неуклонно совершается дело, которое мы предаем в руки Божьи!

— Друзья мои, — сказал г-н Андерсон, — как вы, вероятно, знаете, сегодня я выступаю по просьбе тех, кто жаждет более полно узнать евангельскую истину о субботе Господней. Чтобы помочь таковым, я коротко изложу несколько принципов, которые раньше мы не затрагивали.

Лучшее, что я могу сделать, так это ответить на вопрос, переданный мне еще в прошлый вторник. Вопрос следующий: «Что вы понимаете под начертанием зверя в Откровении 13:17?»

Очевидно, что я должен быть краток, поэтому, надеюсь, вы позволите мне оставить обычный стиль и фразеологию проповеди и разрешите обращаться к вам, как к студенческому классу, который может перебивать меня и задавать вопросы.

Первым делом обращаю ваше внимание на тот факт, что «зверь» в Откровении 12, 13 и 17 символизирует земную власть, земное правительство, находящееся под влиянием сатаны и контролируемое церковью, противящейся Богу.

Что касается описанного в Откровении 13, это сила земного правления, руководимого папской церковью, которая в течение «сорока двух месяцев» пророческого времени (т.е. 1260 обычных лет, с 538 г. н.э. до 1798 г. н.э.) говорит «гордо и богохульно» и которой «дано было... вести войну со святыми и победить их» (стихи 5—7). Это та порочная система, известная в Библии как «человек греха, сын погибели», которая имеет место в церкви Божьей, которая взяла контроль над Римской империей, ввела традиции вместо Слова Божьего и действительно изменила Закон Божий, подменив субботу воскресеньем.

Обратитесь ко 2-му посланию к Фессалоникийцам 2:3,4; к Книге Даниила 7:25. Всё это — факты истории, и каждый может прочитать о них.

Поэтому вы с первого взгляда увидите, что «начертание зверя» — это, должно быть, что-то очень близкое к папству в его противлении истине Божьей и народу Божьему. В Откровении 14:9—11 определенно говорится, что принятие этого

начертания ставит человека в прямую борьбу против Бога и делает его объектом гнева Божьего.

Таким образом, «начертание зверя» — вещь крайне опасная, и, конечно же, вдохновение Божье должно показать нам, что это такое.

Само по себе слово «начертание» близко по значению словам «печать» или «знак». Эти слова взаимозаменяемы. К примеру, в книге пророка Иезекииля 9:4 Бог поручает небесному посланнику «сделать знак» «на глазах людей», служащих Ему; тогда как в Откровении 7:3 находим, что этим же людям ставятся «печати на челах». В послании к Римлянам 4:11 слова «знак» и «печать» употреблены как эквиваленты: «И знак обрезания он получил, как печать праведности чрез веру, которую имел».

Было бы совершенно уместным, в данном случае, говорить о начертании Бога, которое также могло бы рассматриваться как печать или знак Бога.

По сути дела, зверь имеет свое начертание, свой знак, свою печать.

Ему противостоит начертание Бога, Божий знак. Божья печать. Иметь начертание, или знак, или печать зверя, означает умереть; иметь же начертание, или знак, или печать Бога, означает жить, и жить вечно.

Но здесь мы подходим к интереснейшему аспекту проблемы. Эти термины — «начертание», «знак», «печать» — используются в Слове Божьем со ссылкой на закон или какие-то юридические документы. Иезавель «написала... от имени Ахава письма, и запечатала их его печатью» (3 Цар. 21:8).

Указ Амана об уничтожении евреев во дни Есфири был «написан от имени царя Артаксеркса, и скреплен царским перстнем» (см. Есф. 3:12). В древние времена оттиск царского перстня, на котором было вырезано имя царя, служил печатью для юридических документов. Мы должны помнить об этом, чтобы уяснить себе вопрос — Божья печать, знак есть нечто, связанное с Его законом. Это «нечто» обозначено Его именем и потому дает силу истинному закону.

Нет необходимости напоминать вам, что каждая законная печать должна иметь три существенных признака:

1. Имя владельца.

2. Указание на его должность.

3. Обозначение территории, на которую распространяется его власть.

Так, президент нашей страны; подписывая любой документ, должен поставить свое имя и титул «президент Соединенных Штатов». Одного имени будет недостаточно, поскольку могут быть и другие люди с таким же именем. Недостаточно указать только имя и должность — человек, имеющий такое же имя, может быть также президентом какого-либо клуба или компании. Необходимы все три признака: имя, должность (президент) и территория (Соединенные Штаты)

А сейчас давайте посмотрим, присутствует ли этот принцип в Божьем законе, десяти заповедях.

В первой и пяти последних заповедях не упоминается имя Иеговы. Во второй, третьей и пятой содержится только Его имя. Но вот четвертая, повеление о субботе, содержит Его имя, положение и сферу власти. "уА день седьмый — суббота Господу Богу твоему» — вот Его имя. «Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них» — здесь дается его положение как Творца и сфера Его власти — земля и небо. Иегова, Творец Вселенной — это Его официальная печать. Четвертая заповедь есть официальная печать Божьего закона, и без нее этот закон был бы недействителен. Вы все согласны, что это так?

Вопросов не последовало. Истина была очевидна.

— Сам Бог постоянно указывает на то, что Он является Творцом всего сущего, как на основание для послушания Ему. Читайте Бытие 1:1; Исход 20:8—11; Иеремию 10:10—12; Псалтырь 95:5; 32:6—9 и другие тексты. Если кто-то из вас путешествует как миссионер в языческие страны, помните, что только истина о четвертой заповеди и сознательное послушание ей убедит язычников в верховной власти нашего Бога.

— Пожалуйста, объясните это подробнее, — попросил д-р Спаулдинг.

— Пожалуй, в то время как язычник верит в величие своего бога или богов, он не поклоняется этим богам как имеющим творческую силу. Когда же вы приходите к ним с серьезной

вестью о том, что Иегова есть Творец и, следовательно, Он создал все то, чему поклоняется язычник, тогда он осознает, что его боги сами должны повиноваться Иегове. Таким образом, повеление о субботе становится для него сигналом для пересмотра своей приверженности идолам, и то, что вы повинуетесь этому повелению, помогает ему понять, что Бог по-прежнему жив и воссоздает тех, кто склоняется перед Ним.

— Это замечательно, брат, просто замечательно, — сказал д-р Спаулдинг. — Мы, миссионеры, должны сердцем воспринять этот урок.

Теперь встал г-н Конан.

— Господин Андерсон, — спросил он, — как насчет начертания зверя? Вы пока не коснулись этого.

— Думаю, г-н Конан, — ответил служитель, — что позволю вам самому ответить на этот вопрос. Если заповедь о субботе является печатью Бога (а она действительно таковой является) и если начертание, или печать зверя, противодействует ей, что, в таком случае, мы должны считать характерным для этого начертания?

— Ну, по логике вещей, эта тоже должна быть своего рода суббота, суббота, отвергающая субботу, — был ответ.

— Именно так, — согласился г-н Андерсон, — и это исторический факт, как мы с вами убедились вчера. Зверь, папство, соединение церкви и государства, происшедшее в IV столетии нашей эры и способствовавшее вытеснению Слова Божьего традициями, злобные нападки на четвертую заповедь, заменившие субботу на воскресенье.

Евсевий, епископ этого периода, открыто заявлял, что «все те обязанности, выполнение которых считалось необходимым в день субботний, мы перенесли на день Господень».

И сравнительно недавно одна из ведущих католических церквей в Соединенных Штатах сделала заявление: «Католическая церковь своей собственной непогрешимой властью узаконила воскресенье как святой день, занявший место субботы древнего закона».

«Мы соблюдаем воскресенье вместо субботы, — гласит катехизис, который я просматривал вчера, — потому что католическая церковь на Лаодикийском соборе (336 г. н. э.) перенесла почитание с субботы на воскресенье».

Итак, если Бог указывает на субботу как на свидетельство Своей власти, то римская церковь указывает на воскресенье как на знак своей власти. Она доказывает свое право устанавливать праздники и святые дни «самим фактом (это из катехизиса) изменения субботы на воскресенье».

Таким образом, ее «знак» находится в беззастенчивой противоположности Божьей «печати».

Суммируя вышесказанное, мы приходим к следующему заключению: отступническая власть нарушила закон Божий, вырвав из него печать Бога и поставив на нее свое начертание — воскресенье. Затем отступление пришло к людям, требуя, чтобы они приняли совершенное изменение, и закрепляя свои действия законом там, где только это отступление имело достаточно влияния. Все законы о праздновании воскресенья в нашей и других странах построены на этом гнусном принципе.

Поскольку многие из вас не знают этого, я должен сказать следующее: и библейские пророчества, и планы сегодняшней Римской церкви показывают, что вскоре все народы получат законы, делающие празднование воскресенья обязательным и, в конце концов, заставляющие людей подчиниться этому или погибнуть. Прочитайте об этом в 13 главе Откровения.

Многие христиане соблюдали воскресенье со спокойной совестью, веря, что исполняют волю Божью; и Он принимал их побуждения, основанные на любви. Но теперь воссиял свет. Бог предостерегает нас против этой отступнической системы, заключающей в себе зверя и его образ; системы, возвеличивающей ложную субботу вместо истинной и стремящейся силой навязать ее. Она, таким образом, становится начертанием зверя.

И когда человек, имея свет Божьей вести, отвергает день Божий и принимает, как символ преданности, воскресенье, навязанное зверем и его образом, он получает начертание зверя, о котором предупреждает нас Бог.

Поэтому Бог все время призывает нас вновь обратиться к Его закону и в святости хранить его. Он просит нас вернуть субботу на ее прежнее место. Прочтите в книге пророка Исаии 8:16. Он советует нам более не попирать субботу (Ис. 58:13). Бог повелевает Своим ангелам удерживать ветры войн и бедствий, готовые обрушиться на наш мир, пока мы не примем эту истину в свои сердца (Откр. 7:1—3). Он посылает миру великую весть Евангелия, приглашающую людей служить Ему — Создателю всего сущего (Откр. 14:6,7). И наконец. Он показывает нам, что многие откажутся принять печать воскресенья, но, полностью впустив Бога в свое сердце, будут хранить все Его заповеди (Откр. 14:12). И запечатленные Его печатью, они предстанут в конце истории в царстве славы, на горе Сиона (Откр. 14:1). С другой стороны, те, кто отвергнет Божью весть и пойдет вместе с миром в угоду противящейся Богу власти, восприняв, таким образом, дух и характер мира, — те будут пить вино ярости Божьей (Откр. 14:9—11) и страдать от ужасов тех язв, которые опустошат землю в конце ее существования (Откр. 16).

Кажется ли вам теперь странным, друзья мои, что я обеспокоен этим вопросом? Не заинтересовал ли он и вас? Можно ли предположить, что кто-то отнесется к этому несерьезно? Кто будет с вами — Рим или Христос, воскресенье или суббота, начертание зверя или печать живого Бога?

Д-р Спаулдинг порывисто встал.

— Г-н Андерсон, — проговорил он, — вы позволите мне сказать несколько слов?

То, как он смотрел на присутствующих, ясно показывало, что он хочет сказать нечто, что будет означать начало новой эры в его жизни и что может оставить глубокий след в жизни каждого.

Библия с пометками приносит плоды

Доктор Спаулдинг, казалось, не владел своим голосом. Картины минувших лет промелькнули в его памяти, и осознание ненужности того, что он делал, совершенно подавило его.

— Друзья мои, — начал он, — вы, без сомнения, знаете, что во время нашего путешествия я прикладывал наибольшие усилия для борьбы с вестью о том, что христиане должны соблюдать четвертую заповедь. Мне даже хотелось с самого начала плавания, чтобы случилось нечто, что могло бы заставить замолчать этого молодого человека, г-на Вильсона. Я просто ненавидел его и его Библию.

Но Бог открыл мне глаза. Он коснулся моего сердца и смягчил его. Он выполнил обещание Нового Завета, и сегодня я могу честно сказать, что с наслаждением исполняю Его волю. Тот закон, о котором мне хотелось думать как о потерявшем силу, та суббота, которую я отвергал и даже ненавидел, сейчас вписаны в моем сердце. Я нашел покой в Господе. У г-на Вильсона была добрая мать. Она любила Слово Божье и хотела, чтобы и ее мальчик любил его. И, желая этого, она вложила все свои молитвы и слезы в эту книгу (здесь он поднял со стола Библию Гарольда), веря, что когда-нибудь Бог благословит то, что она сделала. И сегодня произошло то, чему все вы свидетели. Ее сын нашел Спасителя. Но должен сказать вам, дорогие мои, что эта Библия и молитвы его матери были средствами, остановившими меня на своевольном пути.

Таким серьезным, искренним, таким трогательным было его признание, что присутствие любви Божьей ощущалось в самой атмосфере собрания.

— Неужели вы присоединитесь ко мне, доктор? — спросил Гарольд Вильсон.

Вместо ответа д-р Спаулдинг открыл конверт, который держал в руках. Это было письмо к руководству церкви, в которой он нес свое служение, с просьбой об отставке. Он стал читать:

«Дорогие братья!

Пишу это, чтобы вы узнали, что Бог чудным образом работал над моей жизнью и привел меня к пониманию того, что годами, подобно Савлу из Тарса, я безрассудно шел «против рожна». Не закончив еще своего путешествия, я обнаружил, что нахожусь в полной противоположности по отношению к своей прошлой вере и учению и обязан отказаться от намерения, с которым направлялся в Ориент. Прошу вас принять мою отставку как члена правления миссионерского служения.

Чтобы вы могли глубже понять меня, позвольте вкратце описать те переживания, через которые я прошел в последнее время.

Как вам известно, братья, меня не раз избирали для участия в диспутах, где я отстаивал взгляды, противо-

положные ошибочным доктринам приверженцев субботы. Я был известен своими выдающимися успехами в этом деле. Несколько лет назад меня избрали руководить кампанией, развернутой против нарушителей государственного закона о воскресном дне в Арканзасе.

Я и там отличился, поскольку посадил в тюрьму несколько человек и получил поощрение от местной конференции.

Но на протяжении служения меня не покидало некое подсознательное чувство того, что мои взгляды не имеют твердых библейских оснований. Много раз, даже в пылу спора, внутренний голос говорил мне, что я неправ, но я не прислушивался к нему, полагая, что это всего лишь глупая временная слабость моей натуры. Я упорно отвергал мысль о том, что нужно остановиться и пересмотреть свои убеждения, поскольку всегда боялся перемен, и, кроме того, гордость и любовь к людям в благодарность за их признание были сильнее любви к истине.

Однако мне пришлось пережить целый ряд уроков, преподанных свыше, которые привели меня к ногам Иисуса. Двери моего сердца распахнулись так широко, свет божественного откровения засиял так ярко, любовь Бога так влекла меня к раскаянию, что я полностью подчинил себя влиянию Духа Святого. Я нашел настоящий путь жизни и, идя за Иисусом, обрел радость в Нем. Мои вопросы и сомнения ушли, и Дух Святой свидетельствует, что я пережил новое рождение.

Одним словом, дорогие братья, теперь я соблюдаю седьмой день, субботу.

Пользуясь вашей снисходительностью, я рискну представить здесь несколько принципиальных положений, выбранных из Библии и освещающих мои сегодняшние взгляды.

1. Слово Божье во всей своей целостности дано Богом. 2 Тим. 3:16, 17; Рим. 15:4.

2. Иисус Христос был Творцом. 2 Петр. 2:21; 1 Петр. 1:10,11.

3. Ветхий Завет, так же как и Новый, открывает Христа. Лк. 24:25—27; Ин. 5:39.

4. Евангелие было известно от самого начала, и посредством него люди были спасаемы через веру. Откр. 13:8; Гал. 3:8; Ин. 8:56; Евр. 4:1,2.

5. Евангелие спасает от греха (Мф. 1:21; Рим. 1:16); грех есть нарушение нравственного закона (1 Ин. 3:4); закон указывает на грех, от которого спасает благодать Божья (Рим. 3: 20).

6. Грех вошел в мир в самом начале (Рим. 5:12); и грех не может быть определен там, где нет закона (Рим. 4:16; 5:13). Поэтому закон существует от сотворения мира.

7. Суббота, как часть Божьего закона, была дана нашим прародителям. Быт. 2:1—3.

8. Она была установлена для всего человечества. Мк. 2:27.

9. Поскольку Христос был Творцом (Ин. 1:1—3, 14; Кол. 1:13—16), то именно Он установил субботу и дал ее человеку. Суббота закона — это суббота Христа.

10. Христос как Посредник дал закон на Синае. Гал. 3:19 и 1 Тим. 2:5. Десять заповедей — особый дар Иисуса Христа.

11. Как мы видели, Христос говорит через пророков. 1 Петр. 1:10,11. Через них он предсказал Свою любовь к закону. Пс. 39:7,8; Ис. 42:21.

12. Когда Он пришел в мир, то учил всеобъемлющим требованиям Десятисловия и жил по ним. Ин. 15:10; Мф. 5:17, 18; 19:17.

13. Весь Новый Завет пронизан учением Иисуса и утверждает авторитет закона. Рим. 3:31; Иак. 2:8—12; Откр. 22:4.

14. С тех пор, как закон был установлен в Эдеме, в нем не произошло абсолютно никаких изменений, потому что Бог не изменяется. Мал. 3:6; Пс. 88:34; Мф. 5:18.

15. Суббота, помещенная в самом центре закона и будучи неотъемлемой частью его великой духовной природы, дошла до нас неизменной и неизменяемой.

16. На протяжении веков суббота служила индикатором послушания, признаком верности. Исх. 31:16,17; Иез. 20:12,20.

17. Как печать Божьего закона она является великой евангельской проверкой последнего времени. Откр. 7:1—3; 14:6,7. Сравнение: Ис. 56:1—8.

18. Недельный цикл пришел к нам без нарушений и изменений счета от сотворения мира, как свидетельствует история всех народов, древних и современных, и согласуется часто даже в наименовании дней.

19. Со времени Синая еврейская нация тщательно со

храняла седьмой день; Синай указал на этот день и представил его человеку. Поэтому нет сомнений в том, что наша неделя и ее седьмой день идентичны первозданной неделе.

20. Иисус святил субботу (Лк. 4:16), значит и я должен делать это.

21. Женщины, наиболее близкие Иисусу, соблюдали ее уже после распятия. Лк. 23:56.

22. Ее праздновали апостолы. Деян. 17:2; 18:4 и т.д.

23. Седьмой день праздновался христианской церковью в целом более чем два столетия после Христа.

24. Воскресенье было великим днем у древних язычников, поклонявшихся солнцу. Обычай проводить собрания в этот день был введен честолюбивыми, недуховными лидерами церкви, потворствовавшими вкусам черни и желавшими сделать христианство популярным. Если бы церковь была верной, этого никогда бы не произошло.

25. В четвертом столетии, когда церковь уже окончательно пала, она вступила в союз с государством; таким образом, соблюдение воскресенья было обусловлено требованиями закона, что продолжается и поныне. Римская церковь изменила субботу согласно пророчеству Дан. 7:25.

26. Несмотря на то, что суббота почти во всем мире забыта, Бог призывает людей сегодня прославить Его через почитание этого дня (Ис. 58:13). Он предостерегает нас от следования папству и принятия его начертания (Откр. 14:9—11).

27. Некоторые почувствовали нужду в этой вести и будут соблюдать все Его заповеди (Откр. 14:12).

28. Таковые будут запечатлены Его именем и в вечности будут наслаждаться благословенным покоем субботы, который обрели во Христе еще на земле (Откр. 14:1; Ис. 66:22,23).

И теперь, братья, в связи со всем сказанным выше, свидетельствую, что полностью подчинил свое сердце Богу, вступил с Ним в новый завет и уже ощущаю благословения, сокрытые в даре святого субботнего дня. И эта новая жизнь настолько прекрасна, что я не могу расстаться с вами, не пригласив вас с собой.

Разве вы не присоединитесь ко мне в этом посвящении, дарующем такую великую силу, которая сделает нас

способными быстро пронести весть Евангелия по всему миру и приблизит желанный день окончательной победы? Ваш брат и сотрудник Н.М. Спаулдинг».

— Да, Гарольд, я присоединяюсь к вам. С сегодняшнего дня я хочу быть истинным миссионером, проповедующим Христа распятого, и если мои братья по соблюдению субботы примут мое посвящение, я с величайшей радостью буду помогать им в деле приготовления мира ко дню Христова пришествия.

А сейчас, в заключение, я хочу спросить вас: может быть, среди вас есть те, кто желает присоединиться ко мне?

Действие, произведенное исповедью доктора и его призывом, было ошеломляющим. Почти все присутствующие поднялись со своих мест.

Судья Кершау схватил руку доктора Спаулдинга.

— Друзья, — сказал он громко, — сегодняшний день и его удивительные благословения заставляют меня повторить слова, сказанные в храме старцем Симеоном: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; ибо видели очи мои спасение Твое». Теперь могу отдохнуть. Впервые за свои семьдесят лет я обрел душевный мир.

Затем вышел г-н Северенс и, глядя в лица слушающих, признался:

— Я был человеком бизнеса более тридцати лет. С самого детства я стремился быть праведным, но почему-то считал, что христианство не имеет большого значения и что для меня лучше всего просто жить и верить в благополучный конец.

По настоянию жены, и, возможно, надеясь на успех в бизнесе, я присоединился к церкви несколько лет назад, но это было чистой формальностью. В действительности же я был несчастен в своей жизни.

Два года назад в Сан-Франциско мне довелось слышать проповедь г-на Андерсона. Его слова были просты; и я принял предлагаемую им весть, однако только рассудком. Она не коснулась моего сердца. Но в прошлый вторник, вновь слушая его, я, по милости Божьей, проникся сознанием своей греховности и понял, каким хочет видеть меня

Бог. Свет, открывшийся в вести о субботе, помог мне разглядеть самого себя. Я увидел свои грехи, и чувство вины захлестнуло меня. И все же я обрел покой. Дух Божий исцелил мою душу. Сегодня, благодатью Божьей, я — новый человек и суббота — моя отрада.

— То, что сказал сейчас г-н Северенс, — сказал г-н Андерсон, — побуждает и меня исповедаться перед вами. Я знаю, почему моя проповедь тогда не коснулась сердца брата, — потому что в те дни я сам еще не открыл для себя секрет проповеди Христа распятого. Моя евангельская работа тоже во многом была формальной, поэтому она не могла по-настоящему покорять сердца. Благодарю Бога, что Он помог мне найти лучшую дорогу.

В этот момент, к всеобщему удивлению, поднялся г-н Конан со словами:

— Друзья, я родился и был воспитан в лоне католической церкви и всегда был уверен, что ничто не сможет изменить мои взгляды. Моя церковь представлялась мне непогрешимой. Так было до вчерашнего дня — ничто не беспокоило меня относительно моей веры. Но вот я перед вами сейчас — целиком измененный. Я освобождаюсь от оков священников и папы и вхожу в новый мир истины, красоты и свободы.

Я нашел Иисуса Христа и жажду служить Ему всем сердцем. Г-н Андерсон, помолитесь обо мне, вы, через которого совершилось мое обращение. Подобно д-ру Спаул-дингу, я также направлялся с миссионерским поручением, но теперь отказываюсь от него, чтобы соединиться с истинными протестантами, спасая людей от ошибок нашего времени и особенно от печати отступления.

— Это поразительно! — вырвалось у г-жи Слокум, — Я давно ждала такого момента и хочу, чтобы все знали, что с сегодняшнего дня я соблюдаю субботу.

Капитан Манн, стоявший в стороне, наконец тоже получил возможность сделать признание:

— После пятидесяти лет блуждания во мраке глаза мои видят свет. Кажется, я понимаю, в чем заблуждался. Я был уверен, что Иисус Христос изменил субботу на воскресенье, и поэтому я должен соблюдать первый день недели. Но, начав изучать этот вопрос, я понял, что только невежество может

привести к такому выводу. Христос не изменял Своего дня, но это сделало папство. Поэтому как протестант и как человек, верящий в вечные истины закона Божьего и принимающий Библию как единственное мерило веры и жизни, я отдаю свое сердце и руки, свою жизнь и все, что имею, той благословенной истине, которая открылась мне. С этого момента я адвентист седьмого дня. Да поможет мне Бог, сам я ничего не могу больше сделать. Думаю, это мое последнее международное плавание как капитана.

Следующими произнесли свое свидетельство супруги Грегори. Г-жа Грегори рассказала, как ее спас человек, которого она презирала и ненавидела.

В тот день семнадцать человек, сомкнув руки, решились служить Богу в полноте открывшейся им любви и силы. Библия с пометками сделала свою работу. Ответ на молитву матери превзошел все ее надежды.

С тех пор прошло несколько лет, но благое дело непрестанно шло вперед. Гарольд Вильсон вернулся в Сан-Франциско и, при поддержке г-на Северенса, получил образование и стал служителем церкви. Теперь он выполняет большую работу на этом поприще. Капитан Манн решил трудиться среди моряков, и Библия с пометками играет не последнюю роль в деле спасения их душ. Сердца многих молодых людей отзываются на рассказ о матери, оставившей эту книгу своему сыну.

Г-н Спаулдинг и г-н Грегори, верные своему убеждению, продолжают служение в двух больших городах на Востоке. Они действительно с успехом приводят грешников к «Агнцу Божию, Который берет на себя грех мира». Написанное д-ром Спаулдингом прошение об отставке побудило некоторых из его бывших сотрудников также встать на путь, ведущий к полноте истины. Г-н Конан стал руководителем крупного христианского института. Это глубоко духовный человек, нераздельно соединяющий свою работу и веру.

Как чудесно ведет нас рука Небесного Отца! Будем же помнить, что все, сказанное Им, сбудется, и, конечно же, придет ответ на каждую материнскую молитву.

---