Если весть не благая, она не может быть верна

Бог любит прекрасное, и мы тоже можем научиться ценить его. Какая жалость быть слепым и глухим к творению Божьему!

Мы знакомы с волнением, которое вызывает в нас созерцание прекрасного, но способны ли мы испытать большее волнение от созерцания славы Его спасающей вести? Не является ли евангелие системой абстрактного богословия такого же бесстрастного, как науки математика и химия? Если это так, то мы должны заставлять себя питаться им. Ни о каком духовном голоде не может быть и речи! Не является ли евангельское дело спасения таким же сухим и безжизненным делом, как получение страхового полиса?

Истинное евангелие, фантастически прекрасно. Оно представляет собой весть, которая покоряет человеческое сердце более глубоко и более основательно, чем любая человеческая любовь. Простая новозаветная истина кажется другой, совершенно новой для многих, кто слышит ее. Создается впечатление, что люди шокированы словами Иисуса о том, что существует только одно условие для спасения: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную". Как явствует из этих слов, наше участие заключается в том, чтобы "верить". (Верить и иметь веру по-гречески звучит одинаково.) Следовательно, Иисус ясно учил, что спасение совершается верою, а поскольку Он не добавил ничего другого. Он, очевидно, имел в виду, что спасение совершается только верою.

Это заставляет нас глубоко вздохнуть. Разве от нас не требуется соблюдать заповеди, платить десятину, давать пожертвования, хранить День Господень и делать добрые дела? Да, это нужно, но ведь мы не имеем права добавить к Иоан.3:16 слова, которые Христос там не произнес.

А потом не учил ли Иисус ереси "только веруй!", которая убаюкивает многих людей и погружает их в обман, внушая, что можно ничего не делать и жить по-мирски? Нет. Он учил такой "вере, которая действует" и сама производит послушание всем Божьим заповедям. Такая вера делает христианина "ревностным к добрым делам", таким многочисленным, что их невозможно сосчитать. Бог уже проявил и Свою любовь, и Свою самоотдачу. Наша вера есть отклик на эту Благую Весть, выражение того, что мы достойно оценили ее, а потому отдаем Богу себя и все, что мы имеем. Такая подлинная вера обязательно сопровождается делами, и это также естественно, как появление плода на посаженном растении.

Трагическая ошибка думать, что истинная евангельская весть покоится на делах» Чистая праведность по вере есть единственная весть, которая может вызвать все что угодно, только не "мертвые дела".

Глубины любви, явленной на кресте

Что явилось мерой любви Небесного Отца? Обратите серьезное внимание на глагол 16 стиха 3 главы Ев. Иоанна: "Ибо так возлюбил Бог... что отдал Сына Своего единородного". Он не только дал Его на время. Он отдал Его совсем.

По человеческому рассуждению легко предположить, что Иисус был дан нам на время, как миссионер или иностранный дипломат, который провел 33 года в одиноком изгнании на этой планете, а потом вернулся в Свой роскошный и безопасный дом на Небе. Страдание на кресте продолжалось лишь несколько часов, и весь период Его жизни на земле похож на сравнительно короткое служение, как временное служение дипломата в иностранном государстве. Но это неверная идея.

Реальность Христовой жертвы означает безгранично больше, чем большинство христиан представляют себе. Освежающее и более широкое видение открывает истину в таком свете, что она расплавит черствое сердце всякого, кто увидит и оценит ее.

Когда Иисус пришел на эту землю как наш Спаситель, Он пришел с небес, где Он был от "начала, от дней вечных". Он всегда был Сыном Божьим, так что оставить небеса и прийти в этот темный мир, чтобы пострадать и умереть за нас, для Него уже было великой жертвой. Но Он пожертвовал даже большим. Павел говорит о семи шагах смирения, которые предпринял Он:

"Иисус Христос ... будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек: смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной".

В Писании нет намека на то, что Христос был дан только на 33 года. Это была вечная жертва. Он отдал Себя за нас на всю вечность. Он взял на Себя наше естество на веки вечные. Иисус унизился до положения ниже ангельского. Он навсегда стал нашим Братом. Эта истина начинает открывать глубины любви, которая привела Его на смерть ради нас.

Независимо от того, верит ей человек или нет, в этой истине есть покоряющая сила, и сердце должно молчаливо склониться перед этим потрясающим фактом. Как только нам откроется благословенная истина о том, что жертва Сына Божьего - это вечная жертва и что она целиком принесена ради нас, мы должны откликнуться подобно древнему израильскому царю, который "ходил печально" пред Господом после того, как его сердце покаялось.

Поэтому верить - значит ценить эту неизмеримую любовь, это значит склониться перед ней в благоговении и позволить ей привести нас в такое состояние, где мы забудем себя, наши мелочные человеческие желания и честолюбивые стремления, где мы дадим возможность этой любви вдохновить нас к посвящению, о котором не могли раньше и мечтать. Праведность обретается не через веру и дела, а через "веру, которая действует".

Но у нас есть проблема. Как нам научиться ценить такую любовь, чтобы эта могущественная вера могла начать в нас свое действие? Есть ли у этой любви что-то еще, чего мы раньше не видели?

Почему весть о кресте имеет силу

Ответ на наш вопрос лежит в понимании того, какую именно жертву Иисус принес на кресте. Павел находит в ней величайшую радость, потому что она в действительности разрешает проблему, которую не могут разрешить все психиатры и воспитатели в мире: проблему укоренившегося человеческого эгоизма. "Я сораспялся Христу", - говорит он. По-гречески "я" - "это". Евангелие проникает в самую суть всеобщей человеческой проблемы.

Павел не говорит о суровом ненавистном отношении к себе. Во кресте он видел движущую силу, которую большинство из нас никогда не видели. А поскольку мы не видели ее, то не можем не оставаться эгоистичными и самодовольными в нашем предполагаемом посвящении Сыну Божьему, Который отдал Себя за нас. Сама жизнь, которой мы наслаждаемся теперь, куплена Его жертвой независимо от того, верим ли мы в нее и оцениваем ли. В тех, кто оценивает ее и, следовательно, "верит", происходит избавление от тирании своего "я". Для них Он также купил вечную жизнь.

Что же особенного в Иисусе, умирающем за нас? Ведь умерли миллионы людей, и многие мучились от физических страданий гораздо дольше, чем Он. Кроется ли это различие только в личности Жертвы - ведь Он был Богом (в то время как мы - обычные смертные люди), так что Его смерть имеет достаточную ценность для удовлетворения юридических требований закона?

Какой бы верной ни казалась эта юридическая концепция, она не приемлема для креста Христова.

Когда Христос смирил Себя "даже до смерти крестной". Он, по словам Павла, стал "проклятием закона, сделавшись за нас проклятием, - ибо написано: проклят всякий, висящий на древе". Апостол цитирует великого Моисея, который заявил, что любой преступник, приговоренный к смерти на дереве, автоматически "проклят Богом". Это значило, что Бог захлопнул перед ним небесную дверь и отказался слышать его молитвы о прощении. Преступник должен был перенести самые мучительные душевные терзания, вызванные полным отчаянием. Понятно вам или нет, в любом случае это было справедливо. Раз Моисей сказал, каждый этому верил... Такое проклятие не распространялось на другие виды казни, например, когда людей обезглавливали или побивали камнями. (Никто не знает, верили ли некоторые распятые жертвы в дохристианские времена в грядущего Спасителя. Если верили, то проклятие с их души снималось, потому что они чувствовали надежду на Христа, как "Агнца, закланного от создания мира". Определенно, что верующий разбойник, распятый со Христом, имел эту надежду.)

Вот почему распятие считалось праздничным зрелищем, таким, как цирковое представление. Жертва была оставлена Богом на мучения, какие только могли придумать садисты-мучители. Если вы смотрите на это зрелище и являетесь человеком "благочестивым", значит вам следует показать, что вы согласны с Божьим приговором, вынесенным против этого человека, что вы проклинаете его тоже и делаете все возможное, чтобы увеличить его мучения. А если у вас нет ненависти и вы не поносите беднягу на кресте, как вам велел Моисей, значит у вас не все благополучно с Богом.

Вот так люди глядели на Христа, когда Он висел на кресте. Они считали, что обязаны были оскорблять Его. Не говорите, что Он был слишком проницательным и хорошо осведомленным, чтобы реагировать на "проклятие". Павел добавляет, что "не знавшего греха он сделал грехом за нас". Он испытал на Себе проклятие, которое по справедливости должны были испытывать мы, и это сокрушило Его.

Библия говорит о двух видах смерти, и мы должны понять, какой именно смертью умер Христос. То, что мы называем смертью. Библия называет "сном", но существует такое реальное понятие, как "вторая смерть". Это смерть, в которой страдалец чувствует себя полностью оставленным Богом. Его наполняет страшное чувство абсолютной тьмы, невыразимая боль от божественного осуждения, за которым страдалец не видит ни оправдания, ни воскресения, ни надежды.

Более того, умирая этой смертью, человек чувствует себя полностью раздавленным бременем греховной вины, в каждой клетке его существа горит огонь самоосуждения и полного отвращения к себе. Такой человек не может чувствовать себя невинным. Такая смерть является проклятием, о котором говорил Моисей. С самого начала мира ни один человек, за исключением Иисуса, еще не умер "второй смертью" и не пострадал от полного сознания того, что Бог совсем оставил его.

Вот почему Он "сделался за нас проклятием". Даже тысячи распятых жертв в римские времена не испытали в полной мере мрак, который испытал Иисус, потому что Он всегда был "истинным Светом. Который просвещает всякого человека, приходящего в мир".

Никто и никогда не был способен духовно и физически чувствовать полное бремя греховной вины или полностью сознавать славу утраченных небес. Даже наши известные убийцы, приговоренные к смерти на электрическом стуле, не умирали "второй смертью". Ни одно человеческое существо не может чувствовать полноты этого бремени, пока небесный Первосвященник продолжает служить, как заместитель человечества, ибо Он есть еще "умилостивление... за грехи всего мира".

Библия уникально освещает природу Христовой смерти. Перечитывая недавно три крупные работы способных ученых о природе "агапе", я был поражен, что ни один из них не понимает того глубокого откровения, которое апостол Павел видел в кресте. В соответствии с этим откровением наш Спаситель не мог знать, что ждет Его за могилой. Когда Он воскликнул: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?", - Он чувствовал именно то, что говорил. В Его словах нет ни тени актерской наигранности. Ничто не сулило Ему надежды на то, что Он выйдет из могилы победителем, что Отец примет Его великую жертву. Исаия говорит, что "Он предал душу Свою на смерть" (Ис.52:12). Христос испытал до конца страдание, которое почувствует грешник, если милость не будет больше просить за виновную расу.

Любовь, которая превосходит разумение

В Еф. 3:14-19 мы можем попытаться измерить некоторые величины любви, открывшейся на кресте, как их видел Павел:

"Для сего преклоняю колена мои пред Отцом Господа нашего Иисуса Христа, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею".

а) Павел заботится не о том, чтобы мы делали то или другое. Он молится о том, чтобы мы нечто уразумели. Он знает, что, если мы поймем, что значит крест, нашим сердцем овладеет новое побуждение, и тоща мы будем поступать правильно и совершать добрые дела, которые всегда казались нам невыполнимыми. Изучение Библии и молитва станут желанными. Даже жертва станет приятной.

б) Ибо Христос, пребывающий в нашем сердце верою, требует, чтобы мы были "укоренены и утверждены в любви (агапе)". Веру можно определить еще как сердечную оценку такой любви.

в) Величины этой любви так же высоки, как небо, так же глубоки, как глубины земли, так же широки, как человечество, и также велики, как нужды вашего и любого другого сердца.

г) "Верою" мы можем познать любовь, которая "превосходит разумение". Не ждите вечности, чтобы начать оценивать ее! Не посвятив свое сердце и свой ум тому, чтобы "уразуметь" ее, мы даже не сможем начать свой путь в вечную жизнь. Вечная жизнь на небесах - это не материальная чувственная оргия, как думают многие мусульмане. Она начинается теперь с нового духовного понимания.

Наши человеческие сердца настолько ограничены и настолько сужены любовью к себе и любовью к миру, что простая история о кресте почти не остается в нашем сознании. Наши крошечные сердца должны быть расширены, как молился Давид: "Потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое".

д) Очень важная личность, даже сам апостол Павел, молился за вас и за меня, чтобы мы могли объединиться со "всеми святыми" в понимании этой драгоценной истины. Ответом на молитву Павла является проникновение евангельской вести в наше сердце. Она разрешает проблему нашей всеобщей любви к нашему я.

Почему эта истина не была понята так, как она этого заслуживает?

Сатана знает, что если люди оценят величины любви, явленной на кресте, они "исполнятся всею полнотою Божиею", как молится Павел. Следовательно, враг хочет затмить или скрыть ее.

Такой была главная задача "маленького рога" 7 и 8 глав Книги пророка Даниила, а также "зверя" и "Вавилона" Книги Откровение. Очень давно, в первые века эта отступническая власть пыталась исказить эту истинную идею, очень необходимую для праведности по вере.

Возможно, самым успешным было изобретение учения о естественном бессмертии человеческой души: ведь почти весь мир верит в нее. Эта идея пришла из язычества и была усвоена христианами ранних веков, которые уклонились от новозаветного учения (Библия учит, что естество человека смертное и что Бог "один имеет бессмертие"). Бессмертие пребывает во Христе, и оно будет даровано верующим пои Его пришествии, когда "смертное сие облечется в бессмертие". То, что мы называем смертью, Иисус назвал "сном", говоря, что "Лазарь, друг наш, уснул".... Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер. Павел также говорит о мертвых, как "об уснувших в Иисусе". "Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ним восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем.

Ложное учение о бессмертии души оказывает пагубное действие на праведность по вере, потому что оно сводит ее на нет. Современное самодовольство, которое пропитывает мировую церковь, вызвано популярными извращенными евангельскими понятиями, которые связаны с этой языческой идеей. (Бессмертие существует только во Христе, и оно покоится на воскресении. Нет бессмертия врожденного, независимого от Христа. Погибшие никогда не будут иметь его.)

Можно легко видеть, как эта идея борется с истинной верой. Если душа имеет естественное бессмертие, то Христос не мог бы умереть за нас! Фактически если бы душа имела естественное бессмертие, то смерти как таковой не существовало бы, и слова Павла о том, что "Христос умер за грехи наши по Писанию", были бы неверны. Тогда славная жертва Христа автоматически сводится к нескольким часам физических и душевных страданий в то время как Его все время поддерживала надежда. Следовательно, папско-языческое учение умаляет "широту и долготу, и глубину, и высоту" Христовой любви. Оно сводит Его "агапе" до уровня человеческой любви, диктуемой своекорыстием и надеждой на награду.

Ложные илей порождают слабый опыт

В результате идея веры выхолащивается в эгоистичные поиски собственного благополучия - поиски небесной награды. Казалось бы, самое высокое побуждение также остается эгоистичным. Все языческие религии - эгоистичны по своей сути. И очень немногие церкви могут победить это папско-языческое учение о естественном бессмертии.

До тех пор, пока умы людей, несмотря на их исключительную искренность, ослеплены этой идеей, они не могут оценить величины любви, явленной на кресте, а следовательно, не могут полностью оценить новозаветную праведность по вере. А отсюда повсеместное равнодушие, духовная гордость, самодовольство и покорность эгоизму. Под поверхностью всего этого как побудительная сила всегда кроется страх. Оборотная сторона медали - ожидание награды тоже эгоистично. Когда мы искажаем саму веру и делаем ее эгоцентричной, мы тем самым парализуем евангелие.

Лучшее, на что был способен Лютер в его дни, это то, что он увидел в вере большее: он увидел в ней признательность сердца за Божью любовь "агапе", однако и он полностью не охватил ее глубин. А после его смерти его последователи вскоре вернулись к языческой концепции естественного бессмертия. Большинство популярных идей об оправдании верой обусловлено этой концепцией. Нельзя отрицать, что некоторые личности проявляют искреннее посвящение Христу в то время как они принимают ложное учение о бессмертии души, но это редкое исключение лишь доказывает наличие общего правила. Когда бы любая языческая идея ни проникала в церковь вообще, непременным результатом будет потеря ревности ко Христу.

Новозаветное евангелие начинает рассекать узы, которые связывают нас с этими несостоятельными идеями, вновь открывать нам то, что видели Павел и апостолы. Трехангельская весть из 14 главы Откровения предсказывает это возвращение истины.

Давайте же вникнем глубже в новозаветную идею Благой Вести.

---